Синти Шелтон - Обитель воскреснувших грез

Жаклин посмотрела на него озадаченно.

— И что?… — все, что смогла она спросить.

— Я не хочу отдавать методику тем, кто охотится за ней. Но… они имеют массу возможностей, чтобы ее получить. И, пожалуй, они все равно ее получат. Но я боюсь другого. Недавно, буквально час назад, я разговаривал с Грати. Мы с ним научные партнеры, в какой-то степени открытие принадлежит и ему. Он имеет на него и моральное, и юридическое право. Он торопит меня, из чего я заключаю, что некто торопит его. Я понимаю одно: заказчик хочет обладать методикой единолично. Он все для этого сделает. Грати намекнул, да что там намекнул!.. Он прямо сказал, что нам угрожает реальная опасность физической расправы. Он, правда, это по другому поводу сказал. Но догадаться нетрудно. Как только они получат все, они не будут рисковать, ведь мы можем продать методику кому-нибудь еще. Или захотим нейтрализовать ее.

— А это возможно? — быстро спросила Жаклин.

— Да. Хотя в этом направлении еще надо работать. И мы работаем.

— Кто еще в курсе разработок?

— Подробно — только мы с Грати. Элен знает о них, но вряд ли она достаточно компетентна в вопросах использования. — Он горько усмехнулся. — В этом смысле — ее жизнь вне опасности.

— Как ни странно, — протянула Жаклин задумчиво, — вы живы, пока методика у вас в руках. Ну, так и не отдавайте ее.

— Ты не понимаешь… Они могут ее взять сами. Она есть в компьютерах, а они могли следить за процессом. Для этого у них неограниченные возможности.

— Не понимаю. Тогда зачем они ее покупают у вас?

Дюбуа усмехнулся.

— Видимо, не во всем могут разобраться.

— Так не давай им возможности разобраться. Наоборот, запутай все. По-моему, это единственное спасение.

— Не забывай о Грати, — сказал Дюбуа. — Он очень умен. Он не знает всех тонкостей, но он может о них догадаться. И ему не объяснить, что сохранить свою жизнь он может только одним способом — не стараясь разобраться.

— А кто заказчик? — спросила Жаклин. Кое-что, кажется, начинало связываться воедино.

— Если бы я знал! Но с ним встречается только Грати. И не с ним самим, а с его представителем. С самого начала все переговоры вел только он. И это не просто покупатель. Он финансировал все наши исследования на протяжении восьми лет. И это — благодаря Грати, который убедил его вкладывать в нас деньги. Поэтому Пьер получил исключительное право на общение с ним. Я не возражал.

— А Грати не обманывал тебя все это время? Может быть, он получал гораздо больше, чем вы тратили на исследования?

— Проверить это невозможно, — сказал Дюбуа. — Может быть, он что-то и получал сверх того, что фиксировалось. Но, в конце концов, мы не бедствовали. Как ты понимаешь, замок невозможно содержать только на средства наших клиентов. Да еще устраивать почти каждый день… шоу.

— Хорошо, — сказала Жаклин. — Значит, главной задачей на сегодняшний момент является нейтрализация Грати. Чтобы он не посмел продавать методику — и не только потому, что она опасна, но и потому, что опасность угрожает вам самим. Так?

— Да, пожалуй.

— Но как это сделать? Никакого преступления он… пока не совершал. Значит, официально действовать нельзя. Я подумаю, что можно сделать. А ты не мог бы запереть его на время в клинике?

— Как ты себе это представляешь?

— Обыкновенно. Накачиваешь его какой-нибудь дрянью, а потом запираешь. Всем объявляешь, что он сдвинулся на почве своей физической неполноценности.

— Но это как-то… Мне даже в голову не приходило. Спасать свою жизнь таким способом? Но я же лечу людей, а не…

— Ну, скажем, так ты спасешь не только свою жизнь. А всех тех тысяч, которых могут послать куда угодно, не только под танк. Ты думал об этом?

— Но он физически сильный человек…

— Вот это не проблема, — сказала Жаклин. — Если ты решишься на это, я тебе помогу. Он даже ничего не почувствует. И не поймет. А когда окажется в клинике, будет поздно. Мне иногда кажется, что он и вправду не нормален.

— Когда будем его… класть?

— Быстро же ты принимаешь решения. Завтра. Встречу старушку Саймон и поедем к Грати.

— Ты здорово расправляешься с проблемами.

— Привычка, — сказала Жаклин скромно. — Да, здорово ты сделал мне предложение. Не всякая девушка может таким похвастаться.

— Прости… Но я боялся не успеть.

— Господи, ты еще и паникер… Ну что ж, мне все равно пора отправляться за машиной.

— Может быть, когда ты вернешься, я приду к тебе?

Жаклин посмотрела на него укоризненно, но не выдержала и рассмеялась.

— Я не знаю, насколько затянется разговор с Элен. Потом я буду звонить Барбаре.

— Но ты ведь когда-нибудь закончишь с делами.

— Жан, не сердись. Я сегодня страшно устала. Давай завтра.

Дюбуа вздохнул.

— Ну, хоть до озера мы можем дойти вместе?

— Да, но как же быть с этим? — она указала на коробку из-под конфет.

— Пусть пока полежит здесь. Никто не подумает, что я храню эту… бомбу вот так, почти открыто. Если кому-то и придет в голову шарить у тебя в коттедже…

— Хорошо. А зачем ты вообще принес это мне?

— Я подумал, что, если со мной что-нибудь случится, — медленно сказал Дюбуа, — ты догадаешься, как этим распорядиться.

— Обещаю тебе, — сказала Жаклин, — что пока я рядом, с тобой ничего не случится.

Она аккуратной стопкой сложила диски, и, открыв небольшой чемодан, проделала с ним некоторые манипуляции, после чего сокровище Жана Дюбуа надежно укрылось от чужих поползновений.

По дороге к озеру они молчали. Жаклин шла насупившись, погруженная в свои мысли.

Она думала о себе и об идущем рядом с ней человеке.

Ей казалось, что все, относящееся к любви и семейной жизни, — никогда не будет для нее актуальной проблемой. После гибели Мартина она сознательно закрыла для себя дверь в мир под названием «любовь». И это не казалось какой-то трагедией — у нее была любимая работа, которая отнимала все физические и духовные силы. Она не нуждалась даже в легких и ни к чему не обязывающих связях и не считала это каким-то отклонением от нормы. Влюбленные пары, счастливые мамаши, гордо везущие коляски или тянущие за руку своих упирающихся бэби, никогда не вызывали у Жаклин чувства горечи, тоски или ощущения собственной ущербности. Они просто жили в другом мире, в который она зареклась входить. Вот и все.

А теперь… То ли атмосфера замка, буквально пронизанная эротикой, то ли этот мужчина, который сейчас удрученно вышагивал рядом с ней… Но Жаклин поняла, что мир для нее изменился, причем изменился радикально. И теперь то, что было связано со словом «любовь», относится и к ней. Дверь в этот, отвергнутый ею мир, приоткрылась помимо ее воли. Это пугало, но и… радовало. Она не могла не признаться в этом себе. Она не верила, что чувства, казалось бы, навеки похороненные, могут ожить в ней. Точнее, она была уверена в обратном.