АlshBetta - Русская [СИ]

— Я жив, — мужчина хмыкает, — этого достаточно, чтобы унять твое волнение?

В одно мгновенье у меня на глаза наворачиваются слезы. Он стоит передо мной сейчас, тогда, когда больше всего хочу видеть. Он не прогоняет меня. Он говорит со мной.

— Джаспер, — придушенно бормочу, сделав вперед те два шага, которые остаются между нами. Робко, но при этом с неимоверным облегчением обнимаю его. Утыкаюсь носом в теплую гладковыбритую кожу.

И шепотом признаюсь, подобравшись поближе к уху:

— Я соскучилась.

Хейл улыбается — я чувствую, что улыбается. И что ответно, не выжидая больше лишнего времени, обвивает меня за талию. Обнимает одной рукой, потом второй. Прижимает к себе.

Больше мне не холодно. Больше у меня не болит голова, не тянет живот. Больше мне не страшно и не хочется бежать от отчаянья, накрывающего с головой.

В этих объятьях я готова повернуться навстречу цунами — лицом к лицу, чтобы по-честному. Или оказаться в эпицентре землетрясения — не имеет значения. Важно то, что я под защитой. Важно то, что мой Джаспер никому меня не отдаст… он меня любит.

— Соскучилась, значит, — удовлетворенно бормочет он, дважды целуя мою щеку, — интересно…

И та рука, которая прежде согревала, опускается вниз. С радостью встречает тонкий материал пальто. По-хозяйски сильно сжимает его на спине, в самом низу. Недвусмысленно намекает.

— Джаспер, — еще раз повторяю, подавшись немного вперед, чтобы ослабить давление и отстраниться от ладони, — послушай…

— Я уже и так много слышал, — мягко останавливает он, поворачивая нас. Как и в постели в прошлое воскресенье, он сверху, спереди. А за моей спиной — стена. Отступление перекрыто и невозможно.

— Ронни запихнул тебя в лечебницу? — развязно целуя мою шею, интересуется Хейл. — Оттуда этот запах бинтов и спирта?

Я стискиваю зубы. Стискиваю до того сильно, что они едва не трещат. Мне за все время наших отношений в первый и, очень надеюсь, единственный раз не хочется секса. Не хочется чувствовать Джаспера… внутри. Настолько близко.

— Отравилась…

— Отравилась? — он фыркает, смерив меня недоверчивым синим взглядом. — Ты что же, Белла, такой детской дозой? Невозможно.

— Они сказали…

— Они сказали то, что им велели сказать, — спокойно объясняет мужчина, поглаживая мои волосы. Стягивает их в хвост, подобный своему, убирая за спину. Открывает доступ к плечам, к груди. Без разрешения расправляется с двумя пуговицами старого пальто одной из медсестер, едва ли не с тлеющими угольками в глазах встречая короткую майку пижамы.

— Рональд…

— И Рональд был с тобой? — он изумлен, это точно. Но с насмешкой. С улыбкой изумлен. Тонкие музыкальные пальцы уже под бретельками. Уже спускают их вниз. — С чего бы это он так расщедрился?

— Джаспер, не надо… — я жмурюсь, задетая холодком, тут же притронувшимся к обнаженной коже, — сейчас не время…

— А, так ты еще и с упрямством, — он поглубже вздыхает, целуя меня сильнее, — это хороший план.

Одобряет — всем естеством. И почти получает желаемое, не глядя на то, что я всерьез опасаюсь, что колени подогнутся. Не вовремя. Неправильно.

Однако до кульминации дойти мы так и не успеваем — виной всему чересчур любопытные руки мужчины. Они касаются затылка — аккурат там, где швы, — и тем самым вынуждают меня вздрогнуть, подавившись воздухом.

— Больно! — без всякого на то разрешения выдаю я. И отталкиваю его — в грудь, со всей силы. На глазах уже закипают слезы.

Всего мгновенье, а он рядом уже не стоит. Уже на шаг позади.

Джаспер смотрит на меня как на сумасшедшую. Смотрит, полностью выбитый из колеи, с еще не выровнявшимся дыханием. Синие глаза распахнуты. В синих глазах — вопрос. Правда, постепенно вопрос тонет в злобе.

— Что ты вытворяешь? — шипит он, нахмурившись. — Какого черта, Изабелла?

Меня задевает горечь в голосе, перемешанная с обидой. Меня задевает его потерянный вид. И боль, кольнувшая вместе с нежданным прикосновением, уже не кажется такой непереносимой.

— Джаспер, извини меня, пожалуйста, — раскаиваюсь, несмело взглянув на его лицо, — просто сейчас не время… просто я пришла… не за этим.

— А зачем? Зачем ты тогда, твою мать, здесь в пять утра? — выкрикивает он. Испепеляющим взглядом, больше похожим на прицел, пробегается по всей моей фигуре. По-звериному скалится.

— Мне нужно поговорить.

— Так говори! — срывается. Что есть мочи, развернувшись, ударяет кулаком в стену. — Давай же, говори, раз пришла. Только быстро — у меня нет времени.

Мне не нравится, что обсуждение такого важного вопроса начинается с ссоры, но ничего, видимо, не поделаешь. Мне нельзя уйти ни с чем, а остаться надолго вряд ли получится — Рональд совсем скоро узнает о том, что я, безбожно нарушив все мыслимые и немыслимые правила, сбежала. За такое он меня не похвалит, так что не нужно Джасперу быть рядом. Все, что я хочу — всего одно его слово.

— Только не злись на меня…

Он намеренно громко и тяжело вздыхает.

— Изабелла, прекрати тянуть кота за яйца.

Грубость делает свое дело — я решаюсь. Куда быстрее, чем можно было подумать.

Подступаю к мужчине ближе, выуживая из кармана заранее приготовленную бумажку с кодом цифр. В два ряда.

— Держи.

— Что это? — хмурится, подозрительно глядя на меня.

— Номер счета. На нем двести тысяч долларов, Джас.

Синие глаза сначала округляются, а потом вспыхивают. В них еще есть сомнение, но по большей части плохо сдерживаемый восторг. Я угодила.

— Ты наконец-таки решила исполнить обещание, Беллз?

Я несмело улыбаюсь, медленно кивая.

— Я не одалживаю тебе их, а дарю. Это все мои личные деньги, про которые Рональд ничего не знает.

Джаспер широко улыбается.

— Вот это дело, — и забирает бумажку, с удовольствием просматривая спешно выведенные мной каракули. Делает джентельменский поклон, как в старых фильмах. Искренний — с радостью. И многообещающе смотрит на меня.

— Какое количество «пыли» тебя интересует? За такую красоту можно и…

— Мне не нужен П.А., Джаспер, — голос дрожит, а это плохо. Голос всегда подводит тогда, когда нельзя. Но я все равно храбрюсь, принимая неутешительный довод, что это мой последний шанс. Больше его может и не представиться.

— Ты намерена взять водкой, Беллз? Или посвятить тебе песню?

Я робко ему улыбаюсь:

— Мне нужно кольцо.

Он прячет бумажку в карман, застегнув его на две пуговицы. Немного хмурится.

— Кольцо?..

— Два — и для тебя тоже, — отведя одну руку за спину, я соединяю два пальца в традиционном просящем жесте, который обязан помочь выйти из любого неутешительного положения победителем, — а еще «да».

Похоже, Хейл начинает догадываться. Начинает, но не верит — как я тому, что говорил вчера Рональд. Это ведь неправдоподобно звучит — я бы никогда, не будь такой страшной необходимости, на подобное не осмелилась.