Ульяна Соболева - На дне

Я сжала в ладони осколок и смотрела на дверь, гипнотизировала ее глазами, ожидая, что он скоро войдет. Когда ключ в двери повернулся, я всхлипнула и сдавила осколок с такой силой, что он порезал мне пальцы.

Но вместо Шамиля вошла Малика и приложила палец к губам.

— Он не придет. Не бойся. Он спит… и проспит еще долго. До утра. После дозы ему не до женщин, а я посильнее уколола, чтоб сморило его. Много времени у нас нет. Куда бежать, кому говорить, где ты?

— Не знаю… Мы сюда долго ехали. Это в лагерь надо. До утра не успеете.

— Не успею…

Потом повернулась ко мне.

— Они все спят. Я говорила, что ты далеко не уйдешь. Что там лес и река и… Но надо уходить. Надо. Он поиграется и убьет тебя.

Посмотрела на дверь. Потом снова на меня.

— Я тебя выведу из деревни так, что никто не увидит, а если и увидят, не скажут никому. Пойдешь по тропинке вниз, пока не услышишь журчание родника. Спустишься в самый низ и спрячешься там за камнями, а я постараюсь мужу твоему сказать, где ты.

— Спасибооо. О Боже. Спасибооо.

Я ее за руки схватила, сжала, к губам поднесла.

— Не все мы звери… сын мой из-за зверей погиб. Хороший мальчик был, добрый… Никогда не прощу. Проклинаю и буду проклинать. Не дам еще жизни ломать. Хватит. Мою искромсал.

Обняла меня быстро, потом в дорогу флягу с водой дала, хлеб.

— Знай, не все такие. И другим расскажи. Если сможешь. Мы мира хотим. Жизни сыновьям своим. Счастья дочерям. И выбора у нас нет. Я старая. Ничего не могу уже, и в деревне старики пооставались. Детей насильно отбирали. Сыновей. А я… я одного родила, а потом спицей себя… там внутри. Чтоб не рожать от него больше никогда. Чтоб убийцами детей моих не сделал. Только племянницы остались. Две. Никого больше нет.

Говорит, а сама бледная-бледная, и в глазах слезы застыли.

— Нельзя монстров, как он, плодить. Пусть сдохнет бесплодным… Я Аллаха об этом молю. И он меня слышит. Нет у него детей больше. Проклятый он мною на крови нашего сына. И я не одна такая. Знай. Не одна.

Пока бежала, слова ее жуткие в голове крутились, голос звучал и в висках пульсировал. Страшно до дрожи во всем теле. Всю жизнь вот так. Среди этого ужаса. И пойти не к кому, и защитить некому. Родник нашла сразу, по звуку. Ночью все звуки в два раза громче кажутся. И луна высоко в небе дорогу освещает. Едва я за камнями спряталась, она зашла за тучи.

До утра еще долго ждать. Холод начинает под одежду забираться. Надо постараться поспать. Когда Максим придет, мне силы понадобятся. Свернулась калачиком, укрылась платком и глаза закрыла. Разбудил меня удар в плечо. Я распахнула глаза и увидела, как надо мной склонился Шамиль, как тыкает в меня прикладом автомата.

— Вставай, сучка. Давай, вставай.

Я в ужасе вскочила на ноги, оглядываясь по сторонам, чуть пригнувшись и понимая, что это не Шамиль за мной пришел. Это сама смерть, и она будет страшной. Она будет самой жуткой. Нашел… не смогла Малика уйти. Он проснулся и все узнал.

— Я буду первым, — хохотнул Шамиль, — потом всем достанется, обещаю. Все будут драть эту тварь. Пока она не сдохнет. Продажная шалава. Сама ко мне пришла. Предлагать себя. Чтоб подобрал после того, как думала, что брата казнили. Я ее спрятал в своем доме, а она Малику мою убила. Ножом всю исполосовала. Гадинааа. Раздевайся. И ложись на спину, ноги пошире. Я тебе матку голыми руками вырывать буду.

Мерзко захохотал и ткнул меня прикладом в грудь.

— Давай сама, не то насильно раздеру на тебе все.

Я харкнула ему в лицо смачно от души.

— На хер пошел. Лживая псина. Никогда тебе себя не предлагала, и лучше сдохнуть, чем под тебя лечь. Это ты Малику убил… тыыыыы. За то, что меня отпустила. Тыыы, сука, убил ее. Слышите. Он это сделал. Предводитель ваш.

— Мразь. Как ты смеешь свой рот поганый открывать.

Ударил меня наотмашь так, что в глазах потемнело и из носа кровь полилась.

— Держите лживую падаль. Попробуем, насколько сладкие у нее дырки. Трахать и не жалеть. Пусть сдохнет под нами.

Я вырывалась с такой силой, на какую вообще была способна. Я рвала их ногтями, зубами, била ногами, выдирала волосы. Пока меня не скрутили и не свалили ничком в сухую траву. Начали задирать платье на пояс, вжимая лицом в землю. Господи, дай мне умереть раньше, молю тебя. Дай умереть.

— Остановись, Шамиль. Я сказал, остановись.

Когда услышала этот голос, заорала рыданием. О Боже… боже, спасибо тебе. Максииим. И кричать это имя нельзя, и в рот земля набилась, и силы вдруг все иссякли.

— Как ты смел правосудие над моей женщиной без меня устраивать?

Меня отпустили, и я с трудом приподнялась на четвереньки, пытаясь рассмотреть Максима из-под нависших на лицо волос. Если Малика мертва, кто предупредил его и привел сюда?

— Она жену мою убила, когда я ей кров под своей крышей дал… ко мне приходила себя предлагать, когда думала, что Карим убил тебя.

— Моя жена, мне и наказывать. Почему скрыл?

— Позор скрыл. Чтоб другие о нем не узнали.

— Шило в мешке не утаишь. Я бы все равно узнал и самосуда не простил бы.

— Я разозлился, брат. Прости. Ярость ослепила меня, когда жену свою мертвой нашел. Руки твоей женщины в крови этой святой. Накажи, да так, чтоб по справедливости. Пусть ее кровью земля обагрится, и от криков все оглохнут.

Схватил за волосы и швырнул к Максу. Тот подхватил меня под руки, и на секунду наши взгляды встретились. Подмигнул едва-едва, и у меня от облегчения из груди хрип вырвался. Я обмякла, и глаза сами закрылись. Почувствовала, что меня несут, и уронила голову на грудь своего мужа.

Вот и все. Теперь мне не страшно. Пусть хоть апокалипсис случится. Если он рядом, даже умирать не боюсь.

— Я не собираюсь это делать прилюдно, Шамиль.

До меня доносились голоса, я видела, как они стоят друг напротив друга. Высокий и худощавый Максим и рядом с ним приземистый, коренастый Шамиль.

— Что значит, не собираешься? Люди жаждут крови и мести. Она убила мою жену. Это теперь не только твое дело. Это дело всей семьи. За девчонками кто смотреть будет? Сироты они теперь.

— По всем законам я имею право наказать ее лично и не прилюдно. Это моя женщина, и она принадлежит мне. Я расправлюсь с ней и вернусь в лагерь, Шамиль.

— У нас нет много времени. Товар уже на месте. Сегодня ночью ты должен провезти его через границу. А ты собрался по лесам скакать со своей… этой. Очередной. Ты слово давал и клятву принес.

— Я от своей клятвы не отступлюсь.

Дааа, давай, настаивай на своем, Максим. Ведь у тебя есть план. Мы сбежим. Мы уйдем вместе. Ты ведь ничего не делаешь просто так.