Ульяна Соболева - На дне

Кивнула и хотела положить голову обратно к нему на грудь, но он не дал.

— Ты ведь знаешь, что я люблю тебя? Знаешь? Что б я не делал, что б не говорил, как бы не отталкивал тебя… ты ведь знаешь?

— Знаю.

— Я… все, что я хочу, это чтобы ты была счастлива. Понимаешь?

— Дааа. Я уже счастлива. С тобой.

— Будешь счастлива всегда?

— Конечно, буду.

— Обещаешь?

— Даааа, — засмеялась и поцеловала его в губы, — обещаю.

— Смотри. Ты пообещала.

Все же уронила голову ему на грудь и закрыла глаза. Нет женщины счастливее. Меня любит самый жуткий, самый непредсказуемый и самый сильный хищник во Вселенной.

Когда солнце начало садиться, мы выбрались из укрытия. Перед этим Максим один раз уходил, оставив меня одну с автоматом в руках. Вернулся с целым арсеналом оружия. Обвешанный взрывчаткой, с двумя пистолетами и еще одним автоматом через плечо. Поймав мой удивленный взгляд, усмехнулся.

— У меня здесь залежи с такими сокровищами на каждом углу. Готовился. Если уходить надо будет, чтоб в любом направлении оружие было.

Подошел ко мне и взял за руки, сжимая мои запястья.

— Послушай меня и не перебивай. Мы сейчас выходим и будем двигаться на север. Идти нам около часа быстрым шагом. По моим предположениям нас, может быть, уже ищут и идут по следу. С собаками. — быстро говорил он, надевая на меня бронежилет и затягивая ремешки по бокам. — Слушай меня, смотри на меня и чувствуй меня. Делай все, что я говорю, поняла? Даже если там, — ткнул мне в грудь пальцем, — будет больно. Ты будешь меня слушаться. Ясно? Иначе все не имеет смысла.

— А ты? А твой жилет?

— На мне тоже жилет. Под курткой. — посмотрела на дутую куртку и снова ему в глаза. — Вертолет приземлится, ты залезаешь первая, потом я. Это не обсуждается, не раздумывается, нет никаких споров. Сначала ты, потом я. И так всегда и везде. Ты все поняла?

Я согласно кивала. Боже, я была готова на что угодно. Я надышаться им не могла. Как будто до обморока голодная. Каждое слово, каждый ласковый взгляд, каждая улыбка. Мне, для меня. Мое. Как раньше. Как всегда. Ощущать его любовь каждой порой. Быть в ней уверенной, как в себе самой и даже больше.

Мы шли, петляя между деревьями, иногда останавливались, и Максим что-то сыпал на землю. Наверное, заметал наши следы. А я больше ни о чем не думала. Волнение отступило. Боевики, террористы. Они начали казаться мне чем-то в прошедшем времени. Где-то там за чертой леса.

Максим крепко держал меня за руку. Иногда останавливался и целовал меня, на секунду вырывая из реальности, заставляя сжиматься от наслаждения и такого мучительного счастья быть с ним рядом. Видеть его таким, как когда-то. Чувствовать его запах. Слышать, как нежно он шепчет мне на ухо слова любви. Так много, так невыносимо много слов, он топил меня в них, он погружал в океан какой-то безумной нежности и восторга. И я, ослепленная счастьем, изнемогающая после долгой разлуки и страданий, я просто наслаждалась каждой секундой рядом с ним. Если бы могла, впилась бы в него руками, ногами, вжалась и растворилась внутри него, чтоб стать одним целым.

— Расскажи мне о сыне. Какой он?

— Приедем, и ты увидишь его сам.

— Расскажи сейчас. Я хочу знать.

— Он похож на тебя. Как две капли воды. В нем все твое. Каждая черточка. У него даже твои ресницы. Иногда он разговаривает, как ты, и хмурит брови. Я влюбилась в его глаза, как только увидела. Я поняла, что это наш мальчик, и я никогда больше не отдам его той женщине.

На секунду остановился, развернул меня к себе. Взгляд сумасшедший, светится, горит, сияет восторгом. Как у безумца.

— Какая же ты…

— Какая?

Жадно, дико обхватил мое лицо руками.

— Не бывает таких, Дашааа. Нет таких, как ты… а если есть, то единицы. Не знаю, за что ты мне… каким образом, по какой нелепой ошибке я вдруг получил такую женщину, которой никогда не был достоин.

— Глупости… какие глупости ты говоришь, — улыбаясь, сжимая его дрожащие руки, — я просто тебя люблю. Люблю все твое и все, что от тебя.

В эту секунду послышался лай собак и хруст веток.

— Бл***дь. Твою ж мать. Бежим, Даша.

Схватил меня за руку и потащил изо всех сил за собой. Это был адский бег. Никогда в своей жизни я так быстро не бегала, но он не давал мне и секунды передышки. Тянул изо всех сил. Вдалеке приближался шум вертолета.

— Быстрее, малыш. Быстрее.

Топот ног и собачий лай теперь доносились слишком близко. Прозвучал первый выстрел, и Максим пригнул меня вниз, прикрывая собой. Что-то просвистело в воздухе, и ветка с хрустом упала нам под ноги. Максим обернулся и выстрелил куда-то назад. Заскулила собака.

— Не оглядываться, Даша. Бежать. Я сказал.

Вертолет приближался, опускался вниз. И мы выскочили на поляну. Максим тут же задвинул меня к себе за спину и автоматными очередями прошелся по кустам. В кого-то попал. Там застонали. Вытащил из-за пояса гранату и швырнул за деревья.

— Быстро в вертолет, малыш. Я догоню. Давай, девочка. Давай.

Послышался нарастающий рев. Вертолет шел на посадку. Ветер рвал мои волосы, трепал влажное платье.

И вдруг Максим сдавил мою руку, не оборачиваясь, хрипло спросил.

— Скажи, ты ведь простила меня? Простила?

— Простила… конечно, простила.

— Отлично. Прыгай в вертолет.

— А ты?

— Я потом. Я прикрою пока.

На секунду обернулся и посмотрел на меня, улыбнулся, и его глаза засияли. Я не помню, когда последний раз он вот так мне улыбался. Как будто весь мир давно взорвался, и мы одни в целой вселенной. Какие они светлые, его глаза, какие прозрачные, нежные, пронзительные до боли. Улыбнулась ему в ответ и поверила, что сейчас все закончится. Это последний рывок перед окончательной победой. А потом домой… домой, с ним.

Перед тем, как подсадить меня в вертолет, Максим резко прижал меня к себе. Так сильно, что стало нечем дышать и заболели ребра.

— Звезды… они есть, даже если их не видно. Звезды вечные. Запомни, малыш. Вечные.

На сотую долю секунды сердце сдавило холодом, как будто он говорит мне это прощаясь. Но Максим уже подсадил меня наверх, а Изгой ловко втянул в кабину.

А я смотрела в глаза Максиму. Они вдруг широко распахнулись, и он вздрогнул. Тут же обернулся, вскидывая автомат, и я увидела, как на поляну выскакивают боевики. Человек десять. Изнутри тоже доносятся выстрелы. Но я смотрю только на Максима. Ближе к плечу, по камуфляжу расползается темное пятно.

— А ты? А твой жилет?

— На мне тоже жилет. Под курткой.

Он шатается и продолжает стрелять, вижу, как что-то рвет материю внизу на штанах у колена, и он падает вниз. Жилет был один… и он отдал его мне.