Дэвид Левитан - Бесконечный плей-лист Ника и Норы

– Почему?

– Потому что Сальваторе хочет, чтобы она осталась у меня.

– Он сам тебе сказал?

– Ага.

– Но что, если куртка на самом деле не его? Что, если он не имел никакого права ее тебе отдавать? Что, если на самом деле это был его злобный брат-близнец, Саламандр, который просто заказал вышить на ней имя Сальваторе, чтобы люди принимали его за доброго брата и не мешали ему творить всяческие злодеяния?

– И какие у него зловещие планы?

– Ну, знаешь, захват мира, все такое.

– Захват мира – это утомительно и банально. Людям следовало бы сосредоточиться на том, чтобы быть ответственными гражданами планеты, а не вести себя как козлы. Можешь передать это Саламандру, когда он в следующий раз придет попросить у тебя куртку. Скажи ему, что мы с Сальваторе решили основать новый мировой порядок. Это движение под названием «Расслабься, блин, уже и отдай девочке куртку».

– У нового движения будут значки и футболки?

– Возможно. Также мы планируем выпустить наклейки на чемоданы, а может, даже сделаем совместные продукты с Nike или IBM.

Я сама не замечаю, что смеюсь, что вообще шевелюсь, но тут Ник поправляет прядь волос, которая упала на мое лицо, и заправляет ее мне за ухо, и на мгновение я чувствую, как мое дыхание касается его руки. И теперь мы смотрим друг на друга, глаза в глаза, и в его взгляде, возможно, есть прощение, и, возможно, оно взаимно. На секунду желудок сжимается от надежды, и это то же самое чувство, что и ужас, но я – неудачница, которая ничему не учится, и поэтому я выпаливаю:

– На самом деле мы с тобой уже вроде виделись.

– А? – переспрашивает он.

Обжорство подействовало на мой мозг, в голове туман, я не способна разграничить флирт и болтовню.

– Мне кажется, я в каком-то смысле тебя уже знала – через Трис. Мы с ней, в общем-то, не подруги, но и чужими нас не назвать. Ты сделал несколько восхитительных миксов для этой дуры, написал прекрасные песни. Я смотрела на то, что ты делал для нее, и всегда думала: «Эй, я была бы не против познакомиться с этим парнем». Нет, не то чтобы я хотела отбить у нее парня, и я не собираюсь кого-то преследовать, по крайней мере не планирую, но все-таки…

Ох, к черту это все, давайте я просто скажу честно. Не его одного отпустили на волю – меня тоже…

– Думаю, я просто подумала, что ты можешь оказаться классным, еще до того, как с тобой познакомилась, по косвенным уликам. Так что не думай, что я вешаюсь на кого попало.

Повисает молчание, и в этом молчании я ощущаю, как ненавижу всех парней за то, что они постоянно не знают, что сказать.

– Почему ты ушла? – спрашивает он. А ты почему остался?

– Вопрос национальной безопасности… Нас с Сальваторе срочно вызвали. Оказалось – ложная тревога.

А ты, расчудесный тупица, как думаешь , почему я ушла?

Патовая ситуация. Мы едим.

– Где твои друзья? – наконец спрашиваю я, прожевав пару вареников. Просто чтобы хоть что-то сказать. Снова. Я уверена, что его приятели могут явиться сюда в любой момент, чтобы забрать его, и, возможно, прихватят мои блинчики. Наверное, Ник нашел меня, только чтобы забрать свой гребаный телефон.

Ник отвечает:

– Дэв ушел с Тэдом.

– С Тэдом?

– Ну с этим, с Тэдом из Are You Randy?

– В Are You Randy? нет Тэда. Там есть Рэнди и еще несколько ребят, но никого по имени Тэд.

– А кто тогда Рэнди? – спрашивает Ник.

– Парень, который пытался приставать к Кэролайн!

– Кто такая Кэролайн?

– Да черт тебя побери, а кто такой Тэд?

– Парень, к которому клеился Дэв!

– Это Хантер! Из группы Hunter Does Hunter.

– А, – отвечает Ник. – Теперь понял. – Он рисует схему на бумажной подстилке, лежащей на столе. – Дэв с Тэдом, также известным как Хантер. Причем Хантер – это не Рэнди, а Рэнди клеился к Кэролайн. А Кэролайн, я полагаю, и есть та девочка, которая осталась на заднем сиденье фургона с Томом и Скоттом?

Я накрываю ладонью его кулак.

– Да!

Я чувствую себя так, будто еще раз станцевала с Джонни Кастлом, и, наверное, я сплю, потому что это ведь невозможно. Ника не существует, ничего этого не происходит на самом деле. Надеюсь, я не проснусь слишком рано. Я щиплю его за бедро, чтобы проверить, он наклоняется ко мне, и мы оба с предвкушением улыбаемся друг другу, наши глаза встречаются, и я думаю, что вот-вот произойдет кое-что весьма естественное и весьма приятное, вот только…

Над нашим столом нависает Чудище. Оно показывает на меня.

– Мне нужно с тобой поговорить. Зайди в мою кабинку.

Трис резко разворачивается и направляется в туалет.

Блин, даже несмотря на то, что у ее крашенных в светлый оттенок волос уже виднеются черные корни, тушь и помада размазались после ночных приключений, а глаза покраснели от усталости, она по-прежнему выглядит привлекательно. Это так несправедливо.

Я встаю из-за стола, погрозив Нику пальцем. Он никогда не поймет, но я напеваю ему строчку из Heathers, прежде чем отлучиться к Трис: «A true friend’s work is never done» [17] «Настоящий друг поможет всегда». .

– «Bulimia is so’ 87, Heather» [18] «Булимия – так в духе 87-го», Ник и Нора цитируют мюзикл «Heathers» (в русском переводе – «Смертельное влечение»). , – отвечает он.

Боже правый, на хрен. Думаю, у меня только что впервые случился оргазм.

Когда я вхожу в кабинку, Трис справляет нужду. Она не из тех, кто беспокоится насчет личного пространства. Но я все равно закрываю за собой дверцу и спрашиваю:

– Какого черта ты здесь делаешь?

Она отдает мне то, что не нужно ей, словно вручает подарок, упавший с неба. И все-таки она, похоже, твердо намерена помешать мне просто открыть его и порадоваться.

– Мое свидание пошло не так, и я решила, что найду тебя там, борщовка. Мне нужны деньги на такси до дома. И я решила, что ты у меня в долгу. Пятьдесят баксов хватит на цыганскую повозку до Джерси и набег на Starbucks.

Она подтирается, выпрямляется, смывает.

– Ну так что, я их получу?

Она отодвигает меня, идет к раковине и моет руки.

– С чего ты взяла, что я перед тобой в долгу?

– Ну знаешь, я отдала тебе Ника.

– Ты серьезно, что ли? – спрашиваю я. Потому что нам нужно разобраться в этом раз и навсегда.

– Именно, – отвечает она, подкрашивая помадой губы.

Я ей верю.

– Думаю, он мне и правда нравится, – отвечаю я.

– И ты ему тоже очень нравишься. Просто не называйте детей как месяцы или фрукты. Обещай мне.

– Что? – спрашиваю я.

Она поворачивается ко мне.

– Так ты дашь мне пятьдесят баксов или нет?

– Тебе не кажется, что Ник стоит больше?

– Дура, я не оцениваю человека. Мне просто нужно добраться домой. И не изображай из себя нищенку, потому что я знаю, что у тебя в каком-то кармане припрятаны деньги на крайний случай.

Она наклоняется ко мне и, клянусь Аллахом, принимается ощупывать меня, как при обыске.