Сарина Боуэн - Год нашей любви

— Я не могу читать Шекспира, когда твои губы на моей шее, — пожаловалась я.

— Тогда не читай, — пробубнил он. Он притянул меня к своей груди, я почувствовала, как его тело, словно приглашая, напряглось подо мной.

— Этой пьесе четыреста лет. Она может подождать еще полчаса. А мы можем просто… м-м-м… — Его руки скользнули по моим бедрам и обхватили меня за ягодицы.

Я закрыла книгу, швырнула ее на журнальный столик и повернулась поцеловать его.

— О, да-а-а, — проворковал он, не отрываясь от моих губ.

Его руки стали пробираться мне под футболку.

— Извини, что ввела тебя в заблуждение, — сказала я, остановив его, — но мне пора. У меня запись на стрижку. И у тебя тоже есть дела.

Он тихо зарычал и привлек меня ближе.

— Мне нравятся твои длинные волосы.

— Хартли, — засмеялась я, — мне нужна стрижка. Очень. Так что тебе придется подождать пару часов. После Бала Бомонта я вся твоя.

Он откинулся на спинку дивана и вздохнул:

— Это будут очень долгие часы. А может, ты просто ищешь предлог пропустить бал? Если да, то напрасно.

Я протянула руку, чтобы провести по его подбородку и насладиться ленивой субботней щетиной под моими пальцами.

— Ни за что, — пообещала я. — Чтобы купить платье, мне пришлось ходить по магазинам, а я ненавижу это. Так что будь уверен: я его надену. — Я сползла с его колен, достала костыли и встала.

Он поднялся поцеловать меня на прощанье.

— Ты совершенство, — промурлыкал он. — Сексуальное, ненавидящее магазины совершенство. Думаю, твое платье будет отлично смотреться на полу в моей комнате. — Я засмеялась, а он разгладил мои волосы по плечам. — Мне правда нравится, что они длинные. Я не просто так сказал.

— Мне тоже. Но хлорка сожгла концы, поэтому нужно их подравнять. Увидимся позже? — Я еще раз поцеловала его.

— Лучше поздно, — сказал он, снова садясь на диван, — чем никогда.

— И это правильный настрой! — Я натянула лямки сумки на оба плеча, открыла дверь и вышла в коридор.

Закрыв дверь, я оглянулась. У двери Хартли стоял какой-то мужчина. Он выглядел так, как будто только что постучался, и теперь ждал ответа.

— Простите, — обратилась к нему я, — вы ищете…

Он оглянулся, и у меня перехватило дыхание.

Ибо Хартли был точной копией своего отца.

Мне потребовалась минута, чтобы вновь обрести дар речи. Я была слишком занята, оценивая его рост и волнистость каштановых волос. У него были те же полные губы, что и у Хартли, и тот же безупречный нос. Только глаза оказались другими. У этого человека они были голубыми и совсем не такими теплыми, как у Хартли.

— Вы не знаете, где он? — тихо спросил незнакомец.

Я кивнула, обретая голос:

— Дайте мне секунду. Никуда не уходите.

Когда я открыла дверь в свою комнату и снова вошла, Хартли спросил:

— Уже соскучилась, красотка? — Потом он увидел мое лицо. — Что-то случилось?

Закрыв дверь, я опустилась на диван, шепча:

— В коридоре твой отец.

Его глаза расширились, он явно был потрясен.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

Хартли соскочил с дивана.

— Вот дерьмо. Он там прямо сейчас ?

— Ты получил ответ на свое письмо?

Он покачал головой:

— Надо же. То есть это он и есть? — Хартли пожал плечами. — Может, так даже лучше — не надо ничего предварительно обдумывать.

Он шумно выдохнул. Затем осмотрел себя, произведя быструю оценку. На нем были джинсы, футболка «Ред сокс» и ярко-оранжевые кроссовки.

— Ты великолепен , Хартли, — прошептала я. — И пока ты не попросил меня этого не делать, я открою дверь прямо сейчас. Ты можешь поговорить с ним у меня, хорошо?

Хартли оглядел мою комнату так, как будто видел ее в первый раз. Потом снова кивнул. Возможно, как и я, он прикинул и решил, что моя уютная общая комната станет более подходящим местом для встречи, чем его неубранная спальня. Я увидела, как он сделал глубокий вдох. Потом я повернула ручку двери, и Хартли широко распахнул ее для меня. Шепнув ему на ухо: «Я тебя очень люблю», — я повернулась, чтобы выйти, но он схватил меня за руку. Отец моего любимого смотрел прямо на нас, но это не помешало Хартли чмокнуть меня в лоб, прежде чем отпустить.

Я бросила еще один взгляд на человека, который приехал увидеть Хартли. Он с ошарашенным видом уставился на сына, щеки его пылали.

— Почему бы вам не зайти? — донесся до меня голос Хартли, перед тем как я открыла дверь на улицу и покинула Макгеррин.

Бесконечно долгую минуту мы оба не говорили ни слова. Он сел на диван Кори, а я принес стул из комнаты Даны и устроился напротив. Я видел его фото в Интернете много раз, но в реальности все оказалось по-другому. Я никогда не думал, что буду дышать тем же воздухом, что и этот человек, поэтому справиться с потрясением было чертовски трудно.

Видимо, для него это тоже было непросто, так что мы молча глазели друг на друга некоторое время.

— Адам… — наконец выдавил он. Потом прокашлялся и продолжил: — Пожалуйста, прости меня. Я знаю, что извиняться до абсурдного поздно, и не надеюсь, что ты поймешь. Но я все равно хочу, чтобы ты меня выслушал.

Все, что я смог сделать в тот момент, — это постараться спокойно кивнуть. Теперь, когда он сидел прямо здесь, на диване напротив, злые вопросы забурлили в моей голове. Как ты мог? Ты хоть представляешь, как тяжело пришлось пахать моей матери? Ты вообще имеешь хоть какое-то представление, сколько ребят насмехалось надо мной? А мы еще защищали тебя — сам не знаю зачем.

Но нет, если я открою рот, это будет равноценно прорыву плотины. Так что я лишь сидел молча, проглатывая горечь. Мне было очень стыдно это признать, но в глубине души я все еще хотел произвести на него приятное впечатление. Знаю, я был жалок, но спустя все эти годы я все еще надеялся понравиться ему.

Он нервно постукивал пальцами по бедру, обтянутому джинсами. Они были насыщенного, благородного, дорогого цвета — из тех, что выбрала бы Стейша. Вдобавок на нем были шикарные черные туфли и пиджак, стоивший примерно столько же, сколько автомобиль моей матери.

— Так вот, я развожусь, — сказал он внезапно.

— Я видел заголовки, — ответил я.

Не то чтобы я признавался, что все это время следил за ним в Интернете — просто после того, как я отправил письмо, новости о его разводе наводнили СМИ. Кто угодно мог их прочесть.

— Знаешь, у меня не было возможности добраться до твоего письма несколько недель. Ты послал его в Коннектикут, а я оставался в городе.

Я снова кивнул, пытаясь сфокусироваться на его словах. Сидя там, я чувствовал себя странно — будто вышел из собственного тела. Я никак не мог заставить себя перестать разглядывать отца, подмечая все новые детали нашего с ним сходства. Например, его брови разлетались в разные стороны, совсем как мои.