Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

- Приезжайте скорей! Тут женщину убили!…

Годы 1982-1984-й. Зоя

Зоя сама взялась врачевать мужа, которому врачи обещали двухстороннее воспаление легких. Она поставила его на ноги за десять дней.

Вернувшись на мясокомбинат, Соловых объяснил директору, что зашел в холодильник случайно и там вдруг почувствовал себя плохо. Объяснение было признано удовлетворительным. Затем Соловых заглянул в разделочный цех. Когда он вошел, все замерли.

- Здорово, мужики, - сказал Соловых, поглядывая на разделочные ножи, угрожающе поблескивающие в руках мастеров. - Картина художника Репина «Не ждали». Все забыть не могу, как вы меня приласкали. Должок за мной, согласны?

Угрюмое молчание было ему ответом.

Он пробыл в разделочном всего минут пять. И больше никогда там не появлялся. Нужды не было.

Разделочники после этого сами носили ему в свертках и вырезку, и колбаску - и, разумеется, помалкивали. Так что хоть и дорогой ценой, но Соловых оказался в выигрыше.

Дома теперь мясные продукты не переводились. Раз в неделю Зоя выстилала тщательно упакованным товаром дно детской коляски. Стелила сверху матрасик. Потом укладывала в коляску Маринку и отправлялась на прогулку. Она усаживалась в небольшом скверике на подходе к Дорогомиловскому рынку и открывала книжку. Никаких подозрений гуляющая с ребенком мамаша не вызывала. И только проходящие совсем рядом слышали ее негромкий голос:

- Гражданка, докторской колбаской не интересуетесь? Черкизовская, свеженькая.

Со временем у Зои появились постоянные покупатели. В магазинах было шаром покати, и черкизовский товар отрывали с руками. В результате семейный бюджет существенно окреп. Зоя с мужем купили стиральную машину, цветной телевизор «Темп» и минский холодильник.

Только вот со здоровьем дочери были проблемы. Скорее всего, выжженная жутким зноем приволжская степь была не лучшим местом для начала жизни. Но и московский климат мало помогал маленькой Маринке, не вылезавшей из болезней. Ни о какой дурной наследственности тут не могло быть и речи. В Зое по-прежнему бурлили жизненные соки, да и Соловых в свои сорок пять лет смотрелся крепышом, на котором вполне еще можно было пахать. Зоя замучилась ходить по детским поликлиникам и консультациям.

Возвращаясь в очередной раз с дочкой от врача, она повстречала во дворе говорливую соседку, Зинаиду Ивановну. Та частенько наведывалась к Зое с домашними дарами. То груздей собственной засолки притащит, то баночку земляничного варенья.

- Что, Зоя, опять от доктора? - спросила Зинаида Ивановна участливо.

- Опять, будь оно неладно. Понять не могу, почему любая зараза к Маринке липнет.

- А я тебе скажу. Порчу кто-то навел на девочку. Точно.

- Да кто? Некому вроде.

- А ты подумай. Наверняка тебе кто-то зла желает.

И тут Зою обожгло. Василиса! Бывшая жена Соловых, кто же еще? Брошенная жена на все способна.

Зинаида Ивановна, не сводившая с Зои глаз, уловила перемену в ее лице:

- Что, вспомнила?

- Не знаю даже… - растерянно сказала Зоя. - Разве что прежняя супруга Геннадия.

- Конечно! - всплеснула руками соседка. - Она порчу и навела.

- Да нет. Не похоже. Она тихая такая.

- В тихонях яду больше. Да она и не сама могла. Колдунью попросила. Ну бабку, которая ворожит.

- Что же мне делать? - спросила Зоя. - Найти ее и за волосы оттаскать?

- Не поможет! - авторитетно заявила Зинаида Ивановна. - Надо пойти к человеку, который может порчу снять.

Я поспрашиваю у знакомых. Может, присоветуют.

Зоя, кивнув, пошла домой. Поднимаясь по лестнице, она решила, что зря поверила словам соседки. Что еще за порча? Средневековье какое-то. В ожидании мужа она привычно занялась домашними делами. Сидеть в четырех стенах ей, честно говоря, давно надоело. Если б не Маринка…

Однажды Зоя, как обычно, сидя с коляской в скверике, краем глаза заметила вдалеке знакомую фигуру. Она не поверила своим глазам. Из ворот рынка с полной авоськой овощей вышла Жанна. Зоя сунула мясо в руки очередной покупательнице, схватила, не считая, деньги. Жанна садилась в такси. Догнать ее с коляской было немыслимо.

- Жанка! - заорала Зоя во все горло. - Жанка!…

Но та уже хлопнула дверцей, и машина рванула с места.

- Жанка! - еще раз крикнула Зоя и неожиданно заплакала.

- Может, это и не она была, - сказал ей дома Соловых. - Может, тебе показалось?

- Может, и так, - согласилась Зоя, сама уже не уверенная в том, что видела подругу.

Впрочем, этот случай вскоре забылся. У Маринки опять подскочила температура. И тут же, как нарочно, заявилась Зинаида Ивановна.

- Нашла я тебе нужного человека, - объявила соседка. - Вот адресок. Вообще-то она на картах гадает. Говорят, исключительно. Но может и порчу снять, я думаю. Такие все умеют.

Зоя взяла бумажку с адресом. Просто так, на всякий случай. Но после одной особенно тревожной ночи она отправилась к гадалке.

На звонки Зое долго никто не открывал. Она уже собиралась повернуть обратно, когда дверь отворилась. У Зои буквально подкосились ноги. Перед ней собственной персоной стояла Миледи.

Год 1983-й. Иванцов и Трофимов

«Другая музыка» безвозвратно канула в вечность. Несколько месяцев друзья занимались безрадостной поденщиной, составляя дежурные концерты с песнями про космонавтов и геологов, про строительство плотин и шагающие экскаваторы. Но когда рабочий день подходил к концу, начиналась иная жизнь. Жизнь, от которой у Жанны захватывало дух. Когда им надоедали традиционные посиделки в Доме журналистов, они вдруг срывались на концерт Валерки Ободзинского в Театре эстрады, а потом чаевничали в доме у певца вместе с его папой - одесским милиционером. А по выходным их заносило то в Ростов Великий, то в Звенигород, где они гуляли, любуясь сияющими маковками церквей. Не раз они сиживали в знаменитой пивной «Пльзень» в Парке Горького, смакуя настоящее чешское пиво. Потом их заносило в мастерскую какого-нибудь непризнанного дерзкого художника. Благодаря своим новым знакомым Жанне удалось среди немногих избранных увидеть в Доме кино и «Репетицию оркестра» Феллини, и «Вестсайдскую историю», и почти все спектакли на Таганке.

Жанна была совершенно не подготовлена ко всему этому, но жадно впитывала новые впечатления.

Однажды, обсуждая какую-то книгу, Иванцов сказал про автора:

- Мало Кафки кушал.

- Наверное, с детства ее не любил. Как я, - вставила Жанна.

- Кого «ее»?

- Кафку, - сказала она точь-в-точь как Иванцов. - Особенно рисовую.

Иванцов и Трофимов переглянулись.

- Франц Кафка - это такой австрийский писатель, который не каждому по зубам, - сказал Иванцов. - Кстати, если услышишь, что человек увлекается Камю, это не значит, что он глушит одноименный коньяк.