Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

Год 1991-й. Жанна

Утром участники конкурса веселой ватагой погрузились на теплоход «Николай Гоголь», отплывавший в Ялту, где должно было состояться несколько звездных концертов. Туда отправились и некоторые члены жюри, и даже выступавший на конкурсе в качестве почетного гостя Карел Готт.

Два дня на теплоходе превратились для Жанны в непрерывный праздник. Ночью она спала часа по два, не больше. Лишь одно слегка портило Жанне настроение. Все вокруг то и дело меняли туалеты, и только она надевала одно и то же платьице в стиле «кантри», в котором пела на сцене «Луну».

Так и не протрезвевший Токарев перемещался из одного бара в другой, не зная устали. Жанну он узнавал через раз. Бывало, проходил мимо нее со стеклянным взглядом, а через полчаса распахивал ей навстречу объятия и восклицал:

- Арбатова! Волшебница! Не посрамила державу!…

После чего жарко шептал ей на ухо:

- Сегодня в восемь жди меня в своей каюте. Разочарована не будешь.

Но ноги сами несли Токарева к стойке бара, где он тут же обо всем забывал.

Жанна не обращала на него внимания, тем более что с первых же минут на теплоходе у нее появился постоянный спутник.

Атлетически сложенный красавец Золтан почти не говорил по-русски, но он так обхаживал Жанну, томно глядя на нее влажными мадьярскими глазами, что у нее начинала слегка кружиться голова.

Все получалось так, как она себе и представляла. Магия сценического образа продолжала окружать ее и в жизни. Золтан несомненно попал под это очарование. Он продолжал видеть ее такой же ослепительной, какой она была на сцене. Жанна торжествовала свою первую победу, тем более что венгр был самым заметным мужчиной на теплоходе. Окружающие, перешептываясь, не сводили с них глаз.

На второй день пути Золтан смущенно попросил у Жанны разрешения включить «Слезы шута» в свой репертуар, и Жанна милостиво позволила, догадываясь, что он хочет от нее совсем другого.

Между тем приближалась последняя ночь на теплоходе. Золтан непонятно медлил, и чуточку захмелевшая Жанна решила сама поторопить события.

- Тут так шумно, - сказала она, обводя затуманившимся взором переполненный бар. - Пойдем ко мне.

Прихватив свои коктейли, они отправились в каюту Жанны.

- Ты ведь этого хотел? - спросила Жанна, запирая дверь на ключ.

- Да… хотел… Но понимаешь…

Золтан в волнении совсем позабыл русские слова и только нелепо взмахнул руками.

- Тсс! Я все понимаю! - Жанна легко поцеловала его в губы. - Подожди. Я сейчас…

Она скользнула в душевую, быстро сбросила одежду и стала под тугую струю. Сердце ее отчаянно колотилось, ноги дрожали. Но бесконечно готовиться к тому, что сейчас должно произойти, было невозможно. Обернувшись махровой простыней, Жанна распахнула дверь душевой. Простыня эффектно упала к ее ногам.

- Вот и я!… - сказала Жанна грудным голосом.

Ей никто не ответил. Каюта была пуста. Золтан исчез…

До прибытия в Ялту Жанна не выходила из каюты. Она решила сойти с трапа последней и немедленно улететь в Москву. Стать всеобщим посмешищем после триумфа в Варне - это было выше ее сил. Значит, ей все-таки не удалось из гадкого утенка превратиться в прекрасного лебедя.

На стук Жанна не отозвалась. Тогда дверь открыли ключом. На пороге стояли стюард и пьяный в дым Токарев.

- Жива!… - воскликнул Токарев. - А я уж испугался. Приехали, Арбатова. Пора выходить.

По дороге он затащил Жанну в бар, где немедленно хватанул полстакана виски.

- Ну ты всех вчера насмешила! - сказал Токарев, с трудом ворочая языком.

- Когда это?

- Когда Золтана к себе увела.

Жанна почувствовала, что краснеет, и спросила с вызовом:

- Ну и что же тут смешного?

- Ласточка моя! Да ведь он «голубой»! Это все знают!…

Несколько минут Жанна не могла прийти в себя. А потом ей вспомнился собственный выход из душа с эффектным падением на пол простыни. Ее вдруг разобрал такой неудержимый смех, что она хохотала до тех пор, пока не заплакала.

Токареву это было до лампочки. Он уже плохо соображал. Железный организм представителя Министерства культуры не выдержал многодневной алкогольной атаки. По трапу Токарева снесли на руках. Он брыкался и орал дурным голосом:

- Коньяк! Полцарства за коньяк!…

После первого концерта в Ялте бывшие соперники сдружились окончательно. Здесь уже не было конкурса, и аплодисментов хватало на всех.

На следующий день Жанна поднялась раньше всех и отправилась купаться. Утреннее море невыразительного стального цвета было непривычно пустынным: ни лодки, ни паруса, ни дымка на горизонте.

Жаркое августовское солнце еще не выглянуло из-за гор, и почему-то казалось, что все вокруг замерло в настороженном ожидании.

Жанна по остывшей за ночь гальке вошла в воду, которая в этот час была еще теплее воздуха, и тут увидела стоящие неподалеку от берега корабли. То, что они были военными, она поняла по их хищным силуэтам. Жанна ощутила неясную тревогу. Купаться ей расхотелось. Она поднялась к себе на четвертый этаж интуристовской гостиницы «Ялта».

В коридоре уже гудел пылесос горничной Вали, которой, как водится, никакого дела не было до того, что постояльцы еще спят. Тем более что постояльцами были сейчас эстрадные артисты, а артистов Валя не любила за то, что хлеб им доставался легко, не то что ей. Она едва кивнула в ответ на приветствие Жанны.

- А что это там военные корабли? - спросила Жанна. - Война, что ли?

- Да можно сказать, что война, если не хуже, - хмуро ответила Валя.

- То есть?

- А то и есть. Вы что, ничего не знаете? Ну конечно, всю ночь куролесите, а потом дрыхнете до обеда. Так и царствие небесное проспать можно.

- Да что случилось-то? Скажите толком!

- А то, что Горбачев умирает!

- Как это - умирает?

- Очень просто. У себя на даче, в Форосе. Поэтому и сторожевики на море поставили.

- Что за чепуха!…

- Никакая не чепуха! - Валя продолжала ожесточенно пылесосить ковровую дорожку. - Уже в Москве вместо него специальный комитет назначили.

- Кто вам сказал такую чушь?

- Да ваше же радио! Московское! - с торжеством сказала Валя.

Жанна забежала в свой номер, кое-как оделась и, не накрасившись, спустилась в ресторан. Там еще было пусто. Никто из артистов так рано не завтракал. Только за угловым столиком, заставленным пивными бутылками, «лечился» после вчерашнего шапочно знакомый с Жанной саксофонист. Официантки толпились возле кухни, окружив транзисторный приемник, вещавший таким железным голосом, будто передавали последние сообщения с фронта.

Жанна подошла поближе. Из обрывочных фраз она поняла, что Горбачев на самом деле серьезно болен и не может дальше руководить государством. Всю полноту власти взял на себя срочно образованный Государственный комитет по чрезвычайному положению: Янаев, Павлов, Крючков, Пуго, Язов, Стародубцев, Тизяков. В Москву введены войска…