Дмитрий Иванов - Примадонна. Банкирша. Шлюха

В зале стояла гробовая тишина. Обостренный слух Жанны не мог уловить ни малейшего шороха. Она поняла, что это провал. Скандальный провал, и придется уходить со сцены под стук собственных каблуков. И вдруг раздался такой грохот, словно обрушилось звездное небо. Жанна испуганно открыла глаза и поразилась, увидев пришедший в неистовство зал.

Зрители повскакали с мест и, продолжая яростно аплодировать, бросились к рампе. В задних рядах оглушительно скандировали: «Ар-ба-то-ва!» Члены жюри начали торопливую консультацию. Второй раз выходить на аплодисменты не полагалось по регламенту конкурса, но зрители заставили Жанну сделать это. Вид у нее был изумленный, что только подбавляло жару. Не выдержав, захлопал и дирижер, а за ним - музыканты оркестра.

За кулисами Жанну тоже встретили аплодисменты. Какой-то сильно нетрезвый человек в съехавшем набок галстуке полез к ней с липкими поцелуями.

- Все! - кричал он. - Остальным тут нечего делать! Могут отдыхать!…

Человек в съехавшем галстуке оказался неким Токаревым из Министерства культуры. Он должен был опекать Жанну в Варне, но, приехав на два дня раньше, попал в компанию давнишних болгарских друзей, больших поклонников ракии. Они рванули на машине в Несебр, потом в Стару Загору, где ракия была так же крепка и вкусна, особенно под жаркое из агнешка, как ласково тут звали барашка. К первому туру конкурса Токарев не сумел выйти из штопора, а уж после триумфального выступления Жанны об этом и речи не могло быть.

Жанна и в самом деле пережила в этот вечер свой первый настоящий триумф. Стало ясно, что вопрос о победителе конкурса решен. Во втором туре ее «Луну» тоже приняли с восторгом. Весь зал подпевал ей.

На заключительном концерте Жанне пришлось спеть «Слезы шута» трижды, иначе ее не отпускали.

Перед банкетом состоялась пресс-конференция. Жанна отвечала на вопросы, держа в руках тяжеленную хрустальную вазу - приз за первое место.

- Я хочу вас спросить об авторе песни «Слезы шута», - сказал в конце один из журналистов.

По внезапно наступившей тишине Жанна поняла, что всем тут известна история с самоубийством Макса Луцкого. Увесистая ваза едва не выскользнула у нее из рук.

- Композитор завещал вам эту песню, - продолжил журналист, - она позволила вам стать настоящей звездой. Можно ли в этом смысле назвать Максима Луцкого вашим крестным отцом?

- Я его отцом не называла, - сказала Жанна, помолчав. - Кроме того, есть люди, имена которых вам ничего не скажут, но без их помощи я бы… Я бы не оказалась здесь. Огромное им спасибо.

Журналисты вежливо захлопали. Ах, если бы Жанна могла им рассказать про Попа из «Мажоров», про Ромку Потанина из Кратова, про Айвенго, про Иванцова с Трофимовым, про Сашу Бородкина, наконец. Но не то место и не то время было для откровений. Уже приветливо распахнулись двери в банкетный зал, где были накрыты столы, и затянувшуюся пресс-конференцию быстренько скомкали.

Год 1991-й. Зоя

Зоя сидела перед телевизором, машинально складывая в уме какие-то цифры. Соловых мирно посапывал рядом. Телевизор действовал на него лучше любого снотворного. Внезапно на экране появилось ужасно знакомое лицо. Несколько секунд Зоя тщетно пыталась вспомнить, где она это лицо видела. А потом ее так и подбросило в кресле. Это ведь Жанка. Жанка!… Она почти не изменилась за прошедшие годы. Ну, повзрослела, конечно. И поет по телевизору! Поет под большой оркестр!

- Геннадий!… - заорала Зоя не своим голосом. - Проснись! Жанка в «ящике»!…

Соловых открыл оловянные глаза и стал одурело таращиться на экран. А Зоя все не могла успокоиться:

- Ты помнишь Жанку? Подружка моя школьная! Ну мы еще вместе в подвале на Лужнецком жили!

Она вскочила и в возбуждении притащила из соседней комнаты Маринку. Та, едва взглянув на экран, сказала:

- Это же Жанна Арбатова.

- Какая Арбатова? Это Жанка!

- Ну я и говорю - Жанна Арбатова.

- Значит, фамилию поменяла. По мужу, может быть, - продолжала бурлить Зоя. - Ген, ну ты ее вспомнил?

- Вроде, - сказал Соловых. - А чего это она распелась?

- Как это чего? Она всю жизнь мечтала. Получилось, значит.

- Дай послушать, мам! - поморщилась Маринка.

Зоя на секунду угомонилась, но тут же не выдержала и громко зашептала:

- А ты, Маринка, тоже хороша. Не могла матери сказать, что ее лучшая подруга певицей стала.

- А я откуда знала, что она твоя подруга?…

На это Зое ответить было нечего. Она и Миледи давно потеряла из виду, хотя где-то был записан номер ее телефона. А уж про Жанну она вспоминала так редко и мимолетно, что даже поискать ее не удосужилась. А ведь можно было, к примеру, написать ее матери. Уж Алиция Георгиевна наверняка знала, что с Жанной и где она.

Зоя слушала, как поет Жанна, и гордость за подругу все больше охватывала ее. Да и песня была такая трогательная, что у Зои невольно защипало глаза.

Когда песня кончилась и загремели аплодисменты, Соловых сказал:

- А что? На уровне. Зоя, ты плачешь, что ли?

- Ну хотя бы и плачу! - Зоя утерла глаза. - Поплакать нельзя - среди своих-то?

- Да плачь на здоровье. Мы ужинать сегодня будем?

Тонкостью чувств Соловых не отличался. Зоя давно смирилась с этим, но сейчас его безразличие Зою взбесило. И она сказала бессмысленную, но оттого еще более обидную фразу, которую когда-то слышала от матери:

- Ты, Соловых, не человек, а то, что в окно лазает!…

Зоя ушла на кухню и там сердито гремела посудой, пока не успокоилась окончательно.

На следующий день она уселась у телевизора задолго до начала трансляции из Варны второго тура конкурса «Черное море». И опять не удержалась от слез, увидев Жанну. А когда передавали заключительный концерт, к Зое с виноватым видом подсел Соловых и честно боролся со сном до самого конца передачи. То, что Жанна завоевала первое место, произвело на него впечатление.

- Молодец подружка, - сказал он. - Взялась за ум. А то, понимаешь, ходила по квартирам, пустые бутылки шакалила.

- Она очень хотела стать артисткой, - отозвалась Зоя. - За этим и в Москву ехала.

- А ты?

- А я за тобой, Гена. Зачем же еще?

Все-таки надо было разыскать Жанну. Не навязываться ей, конечно. Хотя бы поздравить. Зоя решила позвонить на телевидение. Но там, разумеется, телефонов артистов не давали и вообще разговаривали через губу. Зоя отступилась. После этого она частенько поглядывала эстрадные концерты по телевизору, но так больше Жанну и не увидела…

Год 1992-й. Гангстер

Ему срочно нужна была женщина. Белая женщина. Всяких цветных подстилок вокруг хватало на любой вкус: китаянки, мулатки, кубинки, негритянки. Любую можно было уложить в постель за гроши или таблетку «экстази», а то и даром.

Но Гаэтано Фуэнтесу нужна была именно белая. Белые не были искусней в любви. Но заставлять именно белую выделывать в постели всякие фокусы являлось для него высшим наслаждением. Это был своеобразный реванш за все унижения, которые он, Гаэтано Фуэнтес из нищей Колумбии, презираемый латинос, постоянно терпел от швейцаров, таксистов, продавцов, копов и даже бродяг, у которых кожа была светлее. Только это могло привести вспыльчивого Гаэтано Фуэнтеса в равновесие.