Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Испытание чувств

Нине показался оскорбительным тон, в котором с ней говорил Жозе Мануэл, и она прямо ему об этом сказала:

— Я открыла тебе свою душу, а ты в неё наплевал!

— Нина, не утрируй и не преувеличивай сказанного мной, — с досадой произнёс он. — Ты поделилась со мной своими проблемами, а я всего лишь напомнил тебе о своих.

— Вот сейчас ты выразился точно: у каждого из нас свои, отдельные, проблемы! — тотчас же подхватила она. — И я зря затеяла с тобой этот разговор: нам не понять друг друга!

Она резко повернулась и быстро пошла к своей квартире.

— Нет, постой! — догнал её Жозе Мануэл. — Давай уж доведём этот разговор до конца и попытаемся найти точки соприкосновения. Нам нельзя ссориться, ведь мы же любим друг друга!

— Иногда я в этом сильно сомневаюсь, — проворчала Нина.

— Ты говоришь о себе?

— Не только!

— Во мне ты можешь не сомневаться. Я люблю тебя и хочу, чтобы мы поскорее сыграли свадьбу.

— Это понятно, — скептически улыбнулась Нина, — ты скоро получишь диплом, и тебе не терпится уехать в Рио!

— Но я хочу уехать туда вместе с тобой!

— И это я поняла. Ты думаешь только о себе и не хочешь считаться с моими интересами!

— А в чём заключаются твои интересы? Ты стремишься, во что бы то ни стало, заслужить уважение ткачих и Силвии. Даже ценой нашей любви!

— Я ни перед кем не выслуживаюсь, — обиделась Нина. — Просто у меня есть чувство ответственности перед теми, кто в меня верит!

— Я тоже в тебя верю, — попытался пошутить Жозе Мануэл. — Ты, как человек ответственный, должна сдержать слово и выйти за меня замуж. Давай поженимся в ближайшее воскресенье!

Он надеялся, что Нина хотя бы поддержит его шутку, но она неожиданно вспылила:

— Ничего я тебе не должна! Замужество — это дело добровольное. Хочу — выхожу замуж, а не хочу — не выхожу.

— Ах, вот как?! — тоже завёлся Жозе Мануэл. — И долго ты будешь так водить меня за нос?

— Я не вожу тебя за нос, я думаю...

— Очень хорошо! Я даю тебе на раздумья одну минуту. И, если ты сейчас не ответишь мне согласием, я уйду навсегда. Моё терпение лопнуло.

— Это что, ультиматум? — опешила Нина.

— Понимай, как хочешь. Я расцениваю это как ещё одно, последнее, предложение руки и сердца.

— В таком виде я его не принимаю! — отрезала Нина.

— Ну, тогда прощай! — сказал Жозе Мануэл и стремительно пошёл прочь.

Оставшись одна, Нина сразу же и пожалела о том, что была излишне резкой в разговоре с Жозе Мануэлом. Он ведь не хотел её обидеть. И понять его можно. Ему надоела эта неопределённость. Скоро он получит диплом, дома его ждёт мать, ждут пекарни, которыми надо заниматься, так почему он должен заботиться ещё и о чужой ткацкой фабрике! Это Нина прикипела к ней всем сердцем, но разве фабрика ей дороже, чем Жозе Мануэл? Нет, конечно. Однако сейчас она дала понять ему, что фабрика для неё важнее. Сама виновата... Неужели он и вправду ушёл навсегда?.. Неужели больше никогда не заговорит с ней о свадьбе?..

Домой Нина пришла в ужасном настроении. Мадалена, едва взглянув на неё, стала ворчать:

— Ты изведёшь себя на этой проклятой фабрике! Разве можно так работать? На тебя же страшно смотреть — пришла домой как побитая собака! Что, опять какие-то неприятности? Станки ломаются? Ткачихи бунтуют?

— Мама, прошу тебя: оставь меня в покое, — взмолилась Нина. — Это всё, что мне сейчас нужно.

— Тебе нужно послать ко всем чертям эту фабрику и выйти замуж за Жозе Мануэла!

— Мама, не сыпь мне соль на рану! — простонала Нина. — Свадьбы не будет.

Услышав такое, Мадалена даже уронила тарелку, которую держала в руках.

— Как это не будет? — спросила она упавшим голосом. — Ты в своём уме?

— Не бойся, мама, я не сошла с ума, — сказала Нина. — Просто замужество для меня — не главное в жизни.

У Мадалены от возмущения перехватило дыхание. Она беспомощно опустилась на стул, держась рукой за сердце. Потом, немного продышавшись, заговорила:

— Нина, ты не можешь отказать ему. Ты же с ним спала!

— А почему ты думаешь, что это я ему отказала, а не он мне?

— Потому что я обоих вас хорошо знаю. Жозе Мануэл тебя любит, а ты морочишь ему голову!

— Примерно, то же самое и он мне сказал, — горько усмехнулась Нина.

— А ты ожидала услышать что-нибудь другое? — перешла в наступление Мадалена, оправившись от шока. — Будь на месте Жозе Мануэла кто-нибудь другой, он бы уже давно тебя бросил! Ведь ты же из него верёвки вьёшь! У этого парня ангельское терпение, но когда-нибудь и оно кончится, помяни моё слово!

«Уже кончилось», — мысленно произнесла Нина, но вслух этого не высказала, не желая огорчать мать и боясь спугнуть слабую надежду на возможное примирение с Жозе Мануэлом.

А он, промаявшись без сна всю ночь, так и не решил, стоит ли ему ещё раз подойти к Нине, рискуя получить очередной отказ, или нужно запастись терпением и подождать — авось, она сама сделает первый шаг к примирению, и тогда у него будет больше шансов добиться от неё согласия на их брак.

Чутьё подсказывало ему, что спешить не следует, лучше всё-таки выдержать хоть небольшую паузу. Но сделать это очень трудно!

И, боясь поддаться искушению, Жозе Мануэл решил вообще уйти куда—нибудь из дома, чтобы не видеть Нину и быть от неё подальше.

С этой целью он и отправился в пансион Мариузы, надеясь заодно получить какой-нибудь дельный совет от Маркуса. Но тот сам накануне попал в сложную ситуацию, о чём сразу же, и сообщил Жозе Мануэлу:

— Представляешь, вчера впервые пошёл с Эулалией в кинотеатр, и что же? Вдруг вижу, что сзади нас пристроились... кто бы ты думал?

— Её родители? — предположил Жозе Мануэл.

— Нет, хуже! Это были Жустини и Малу! Причём, это не было случайностью. Я уверен, они вели меня от самого пансиона и выследили!

— Это рано или поздно должно было случиться, — мрачно произнёс Жозе Мануэл. — Если не можешь выбрать одну из двух, непременно жди скандала.

— Слава богу, у Жустини достало ума не устроить скандал прямо в кинотеатре, — облегчённо вздохнул Маркус. — Эулалия ничего не заметила, а я в течение всего фильма сидел как на иголках. Теперь мне волей-неволей придётся объясняться с Жустини.

— Давно пора, — поощрил его Жозе Мануэл. — Если ты влюбился в Эулалию, то наберись духу и порви, наконец, с Жустини.

— Эх, тут не всё так просто, — покачал головой Маркус. — Ты же знаешь, с каких пор у нас всё это продолжается... Ещё мой покойный отец пытался пресечь нашу связь. Дал Жустини денег, на которые она выкупила тот публичный дом и стала его хозяйкой. Отец надеялся, таким образом, от неё откупиться, и Жустини сдержала слово — прогнала меня. Но я сам тогда не мог без неё жить...

— А сейчас можешь?

— В общем-то, могу. Но я в себе до конца не уверен, — признался Маркус. — Это ты у нас счастливчик: влюбился в Нину сразу и на всю жизнь! Я тебя хорошо знаю, ты однолюб!