Ульяна Соболева - 1000 не одна боль

Выходил из пещеры, когда она мылась и зверел от бешеного желания ворваться туда и взять ее прямо там в воде, ласкать ее, слизывать капли с молочно-белой кожи, вспоминать какая она на вкус там внизу, где все такое нежное и маленькое. Дожидался пока она закончит мыться… оглядываясь и стискивая руки в кулаки, кусая губы и слыша, как трещат собственные кости от адской похоти. Дожидаться, когда уляжется на шкуры и натянет на себя одеяло, а потом уснет… и лишь тогда входить в пещеру и смотреть на нее чувствуя, как мучительно болит в паху, как напрягается член при виде ее груди под тонкой материей и ноги, согнутой в колене и выглядывающей из-под одеяла. Такая нежная и чувственная даже во сне, даже после смертельной болезни до безумия красивая. Представлял, как наклоняется над ней, распахивает ее стройные ноги и вбивается горящим членом в ее тело. Иногда не выдерживал, дергая тесемки широких штанов и обхватывал каменный ствол пальцами, двигая мозолистой ладонью вверх и вниз, скалясь и запрокидывая голову, стараясь представить, что это ее руки, что это она касается его добровольно, ласкает его… Сжимал член сильнее и с трудом сдерживал рычание рвущееся сквозь стиснутые зубы, глядя на ее грудь, вспоминая какая она полная и мягкая, когда он сжимает ее своими голодными руками, вспоминая какой упругий и тугой у нее сосок, когда он втягивает его ртом и какой вкус ее плоти там между ног, как твердеет бархатный узелок, когда его язык трепещет на нем, как сжимаются стенки ее лона и обхватывают его пальцы, сокращаясь в первом оргазме, а затем и стискивают его член так же плотно, как и кожаная перчатка, сдавливают его спазмами наслаждения и он воет от удовольствия. Прислоняясь к каменной стене пещеры, двигает рукой все быстрее, не сводя остекленевшего взгляда с ее лица и сдерживая хриплый стон, когда напряжение выплёскивается наружу острым ядом разочарования.

Затем выходить наружу хлебнуть воздуха и испепелить взглядом старую ведьму, которая наверняка знала, что происходит под пологом пещеры и иногда ему казалось, что она усмехается его страданиям. Однажды она, не открывая глаза тихо сказала.

— Мужчины такие дураки… не видят очевидного и забывают, как обращаться с женщинами. А всего лишь стоит показать им насколько они желанны и красивы… всего лишь помнить, что женщина любит ушами. Любит мозгами прежде всего… Доведи до сумасшествия ее фантазию и тело само откроется навстречу.

И захрапела, переворачиваясь на другой бок, натягивая шкуру себе на голову.

Но как сводить с ума ту, что всегда была к тебе равнодушна? Он не знал. Рядом с Альшитой терял контроль, переставал быть самим собой… А еще он прекрасно знал, как заполучить ее тело, он не знал как заполучить ее душу. Старая ведьма впервые была не права. Ему было мало видеть, как загораются темно-синие глаза Альшиты, когда он касается ее руки, как вспыхивают щеки едва он входит в пещеру и как она натягивает одеяло до самых ушей, а он выскакивает обратно и бесится от бессильной злобы.

Ему нужен был перерыв… да и настало время наказать виноватых. Аднан направил к пещере ведьмы отряд своих людей во главе с Рифатом, а сам поехал обратно в Каир.

— Открой пасть, ублюдок и начинай разговаривать, иначе я превращу твою кожу в полосатую джалабею.

Аднан провел лезвием ножа по голому животу одного из охранников, в чьи обязанности входило сторожить кухню и не впускать туда никого без пропусков. На его руке уже появилось несколько кроваво-красных браслетов.

— Не надооо, пожалуйстааа. Не надо. Я ничего не знаю. Я отлучался на секунду я…

— Лжешь тварь! Не отлучался. Твой дружок отлучился, а ты стоял там и должен был внимательно смотреть кто выходит и, кто заходит на кухню. Кому отдали поднос с чаем для госпожи Альшиты?

— Я не видеееел, не видел.

— Неужели?

Аднан обрушил удар в солнечное сплетение, и мужчина задохнулся от боли широко распахнув глаза, испещрённые сеточками лопнувших от ударов сосудов. И едва нож Аднана прочертил полосу на груди мужчины между ребрами и кончик мягко вошел под совсем недалеко от сердца. В ноздри ибн Кадира ударило едким запахом мочи, и он брезгливо поморщился — ублюдок обмочился от страха.

— Будешь говорить? Или поиграем в игру — я буду втыкать в тебя нож за каждый неправильный ответ? Например, начнем с твоего члена? Ты никогда не хотел стать евнухом? Не думал об этом?

И опустил лезвие ниже к паху, резким движением вонзил в мякоть ляжки и слегка прокрутил под истошный вопль.

— Я скажу… все скажу. Не убивайте меня, господин… не убивайте. Это была Гузель… я впустил ее. Она относила госпоже чай. Гузель… да, она.

Аднан криво усмехнулся и поджал губы. Он и не сомневался, что это сделала Зарема, ведь Гузель это одна из ее служанок. Он просто должен был убедиться в том, что оказался прав.

— Что тебе пообещали за молчание? М? Открой рот.

— Не надо! Молю вас! Я же все сказал… не надоооо. Не убивайте!

— А кто сказал, что я хочу тебя убить… хотя, ты можешь выбрать: вечное молчание или смерть? Открой рот и вытащи язык… ты обещал молчать и будешь молчать до самой смерти или сдохнешь.

Конечно, он выбрал жизнь. И потом корчился на полу. Истекая кровью и дергаясь от боли. Невозможно предать Аднана ибн Кадира и не понести за это наказание.

Аднан вошел в ее покои и одним лишь взглядом приказал служанкам закрыть рты и не сметь докладывать о его приходе. Перед тем, как войти в эту часть дома, где обитает его единственная и верная жена, ибн Кадир уже наведался туда, где отдыхают ее прислужницы и его люди выволокли оттуда Гузель, прикрыв ей рот платком. Они знали, что дальше с ней делать. Завтра утром полиция найдёт ее многократно изнасилованное и истерзанное тело где-нибудь на обочине. Неопознанный труп похоронят в безымянной могиле и дело будет закрыто. Он хотел их всех заставить выпить отраву, но это была бы слишком легкая смерть.

Сейчас Аднан стоял в шикарных покоях Заремы, отремонтированных специально для нее в огромном особняке отца. Избалованная роскошью и дорогими вещами, Зарема, лично выбирала сюда мебель и украшала свои комнаты. Она знала, что шейх не поскупится даже если суммы будут заоблачными. Жена принимала ванну. Он слышал шум воды за дверью с позолоченной ручкой. Вначале хотел ворваться и утопить суку, но передумал. Ему нужно насладиться каждым мгновением ее агонии. Не так быстро.

Зарема вышла из ванны в шелковом халате с мокрыми волосами разбросанными по плечам. Увидев его, вначале вспыхнула от радости, но она уже успела изучить своего мужа и тут же побледнела, сделала несколько шагов назад. Испугалась змея. В черных расширенных зрачках плескалась паника, а чувственные полные губы подрагивали. Ничего она быстро возьмет себя в руки. Зарема не из трусливых.