Ульяна Соболева - 1000 не одна ложь

Джамаль побежал за мячиком, споткнулся и упал. Громко заплакал, и я бросилась к нему, подняла на руки.

— Где болит? Где болит у моего маленького мальчика?

Он показал мне содранную ладошку, и я прижалась к ней губами.

— От поцелуя все проходит. От поцелуев ничего никогда больше не болит, потому что они лечебные.

Он подставил мне другую ладошку, и я ее тоже поцеловала. Улыбнулся сквозь слезы, и зеленые глазенки засияли, подставил мне щечку, лобик, губки, сложив их бантиком.

— Ах ты ж хитрец. Все болит? Да?

Закивал быстро-быстро и обхватил мое лицо ручками, приблизил свое к моему и потерся щекой о мою щеку. Я обняла его и прижала к себе, и в этот момент заметила чью-то тень. Резко подняла голову и увидела Аднана. Вздрогнула и сердце тут же застучало прямо в горле, а мне показалось, что я с огромной высоты лечу в пропасть.

— Мужчины никогда не плачут, Джамаль. Но если это был способ вырвать поцелуи, то все методы хороши.

И рассмеялся. Мальчик обернулся к нему и тут же прижался ко мне еще сильнее. А у меня дух захватило от дикой красоты его отца. Каждый раз это случалось — оцепенение при виде его светлых глаз, очень темной кожи и правильных черт лица. Особенно этот контраст было видно, когда он в белом. Я опустила Джамаля на песок, но он обхватил руками мои ноги и поглядывал на Аднана снизу вверх.

— Смотри, что я привез тебе, сын, — достал из пакета игрушечный меч и повертел на солнце, а потом протянул мальчику. Джамаль тут же оторвался от меня и, подбежав к отцу, схватил оружие. Аднан раскатисто захохотал.

— Мооооой. Мой сын. Оружие и женщины, да, Джамаль ибн Аднан ибн Кадир?

Малыш забавно махал игрушкой, делая какие-то смешные выпады вперед, словно убивая невидимого врага. А Аднан подошел ко мне и протянул маленькую бархатную коробочку.

— Я давно не дарил тебе подарков.

Я коробочку не взяла, а он нахмурился и поднял мое лицо за подбородок.

— Бери. Я хочу, чтоб ты это надела.

— Зачем? Ни один подарок не заменит мне свободы. Ни один не заменит улыбки и смеха моей дочери, с которой ты меня разлучил.

— А ты хотела, чтоб я забрал ее сюда? Или в Долину смерти? В каком месте твоей дочери понравилось бы больше? — приблизил ко мне лицо и впился в меня глазами, сверкающими от гнева, схватив за руку чуть выше локтя. — Ты только попроси, и я привезу ее куда скажешь.

— Отпусти меня к ней. Я все равно не нужна тебе. Или ты все еще жаждешь мести и моей боли?

— Я много чего жажду, Альшита. И я никогда… ЗАПОМНИ — НИКОГДА… тебя не отпущу. Захочешь — я привезу твою дочь сюда, но ты никуда не поедешь. Ты — принадлежишь мне.

— Да… я помню. Твоя вещь.

— Верно. Моя вещь.

— Уходииии.

Мы опустили головы, и я увидела, как малыш бьет и колет ногу Аднана мечом. Очень злобно, нахмурив точно так же брови и пытаясь столкнуть отца с места.

— Ты что, Джамаль, — вскрикнула я, испугавшись, что Аднан разозлится. — Нельзя так делать. Отдай меч.

Но Аднан опустился перед ним на корточки и переложил меч в маленькой ладошке совсем по-другому.

— Правильно сын. Женщин надо защищать. Только меч держи правильно. Вот так.

— Ты злой. Уходиии.

Поднялся в полный рост и посмотрел на меня, потом вложил мне коробочку в руку насильно.

— Я хочу, чтобы вечером ты это надела.

Он провел костяшками пальцев по моей щеке. Но в этот момент Джамаль изо всех сил начать его толкать.

— Не тлогаааай. Она моя.

Аднан снова раскатисто засмеялся, но потом серьезно посмотрел на сына.

— Нет. Она — моя. И тебе придется делиться. — потом поднял на меня потеплевший взгляд, все еще сохранивший следы нежности, после того как смотрел на сына. — Я соскучился по тебе, Альшита.

Его "соскучился" означало только одно, что он хочет секса, и от этого становилось невыносимо больно. Так больно, что хотелось заорать.

— А я нет.

— Я проверю.

Сказал таким голосом, от которого по коже все равно пошли мурашки. И перед глазами появились картинки, заставившие всю кровь прилить к лицу. Развернулся и пошел к дому. Такой огромный, как скала. Во всем белом. А я ощутила, как заныла каждая клеточка тела от тоски по нему и одновременно от отчаянья, что как раньше уже никогда не будет.

Любопытство это все же порок и самый ужасный, наверное, в человеке. Я и не была никогда особо любопытной, и сейчас нашла дырку в сетке, вовсе не потому что собиралась проникнуть в тот сарай с решетками на окнах. Я полезла за мячом. Джамаль плакал из-за него, а я обещала, что утром мы поиграем еще. И собиралась выполнить свое обещание. Конечно, у Джамаля было еще с десяток мячиков, но, как любой ребенок, он хотел именно тот, который нельзя достать. Буся точно такая же, как и он.

Я пробралась туда ближе к вечеру, когда слуги уже не сновали по заднему двору и скот был накормлен. Отыскать лазейку не составило труда. Кто-то, видать, уже пробирался через решетку, и в самом конце, у столба я нашла переплетенную проволокой дырку. Ее было не видно невооруженным глазом, но если хорошо поискать… а хорошо искать я умела. Просочившись на запрещенную территорию, я осмотрелась по сторонам и пробралась к мячику. Он валялся как раз у стены сарая. Подняв, хотела уйти, но… тут меня накрыло любопытством. Просто посмотреть в окно. Увидеть, что скрывает на заднем дворе Кадир и сам Аднан. Это как вдруг увидеть чужие скелеты в шкафу или заглянуть за шторку, когда никто не видит. Я снова осмотрелась по сторонам и, вцепившись в решетку, стала на носочки, пытаясь рассмотреть, что прячут в этом здании.

И меня словно кто-то ударил по затылку, словно оглушил на секунду, и все тело парализовало на какие-то мгновения. Я увидела там Рифата. Полураздетого, заросшего, сидящего на цепи, как дикое животное. Из-за меня. Судорожно втянув воздух, я всматривалась в его силуэт у стены. Он сидел на полу, запрокинув голову, и, кажется, спал. Возле него валялась железная миска и кружка. Обе пустые. Он, наверное, изнемогает от жажды и голода. Я ударила в окно, и он вздрогнул, вначале сощурившись посмотрел на меня, а потом резко подскочил к решетке и прижался лбом к стеклу. Узнал. А у меня засаднило в горле и запекло в глазах. Моя вина, что он здесь. Моя вина, что Аднан так жестоко его наказал. Я должна что-то сделать. Я должна ему помочь. Хоть как-то. Хотя бы еды принести и воды. Освободить я его вряд ли смогу. Но помочь, просто накормить.

Я быстрым шагом шла в сторону дома, стараясь не оглядываться назад. Лихорадочно думая, каким образом я могу достать ключ от этого места. Где мне его взять. Пока вдруг от ужаса ноги не подкосились — я увидела Аднана, от отпер калитку и быстрым шагом направился к сараю. Я метнулась за какое-то маленькое подсобное здание и притаилась, кусая губы и закрывая глаза, и умоляя Бога, чтоб меня не заметили.