Ульяна Соболева - 1000 не одна ложь

Я не слышала, о чем они говорят. До меня доносился голос Аднана и так же голос Рифата, но слова было невозможно разобрать. Подобраться ближе к сараю и подслушать я не рискнула. Аднан не закрыл за собой калитку, и пока никто не видит, я могла быстро и незаметно проскользнуть в дом. Я думала о том, что ночью ибн Кадир придет ко мне…

Впервые за долгое время пребывания в этом доме я стояла у зеркала и смотрела на свое отражение. Иногда мне не верилось, что это я там во всех этих шелковых одеждах, хиджабе. Мне кажется, я свои волосы не видела тысячу лет и сейчас, когда распустила их, не верилось, что они так отросли. После "смерти" Аднана я обрезала их довольно коротко. Чуть выше плеч. Но за время его отсутствия и за время моего пребывания здесь они отросли и теперь спускались ниже лопаток. Тонкая ткань джалабеи обрисовала мое обнаженное тело все еще чуть влажное после душа. Я протянула руку за бархатной коробочкой, открыла ее и выдохнула, когда увидела подарок — нежнейшая цепочка с крупными звеньями из белого золота, украшенная подвеской в виде большой снежинки из мелких драгоценных камней, сплетенных хаотичным узором, как у настоящей снежинки. Я никогда не видела ничего красивее этого. Дрожащими руками поднесла украшение к своей шее и приложила к коже, глядя на свое отражение. В эту секунду дверь открылась, и я увидела Аднана через зеркало. Он закрыл ее за собой и медленно направился ко мне. Подошел и остановился сзади. Провел пальцами по моим волосам, убирая их и трогая мой затылок. Потом взял из моих рук концы цепочки и застегнул ее на мне. Потянулся к золотистым тесемкам джалабеи, дернул за них и спустил ее с моих плеч, давая ткани заскользить по моему телу, зацепиться за кончики груди и соскользнуть вниз, мягко опустившись к моим ногам.

— Эти камни блестят на твоей белоснежной коже так же, как искрится снег на солнце. Твое тело… — повел костяшками пальцев по позвоночнику, заставляя чуть прогнуться, — это снег, а камни — это искры.

Заворожено смотрит на меня через стекло, а я ощущаю, как этот взгляд обжигает меня, покалывает острыми тонкими иголками возбуждения. Аднан расстегнул цепочку и потянул за один конец так, что металл заскользил по коже. Повел звеньями вниз, вызывая мурашки по всему телу и задевая соски, и я ощутила, как от напряжения задрожало все мое тело, как отяжелели веки и пальцы впились в край комода.

— Ждала меня? — наклонился к моему уху и очертил мочку кончиком языка.

Я ничего не ответила, а он повел цепочку ниже по животу и перехватил так, что она заскользила у меня между ног, заставив затрястись и напрячься всем телом, впиваясь взглядом в собственное отражение и ощущая насколько мне нечем дышать.

— Не важно — ждала или нет. Посмотри мне в глаза.

И дернул цепочку назад, заставляя меня взвиться и запрокинуть голову от сильного ощущения скользящих по нежной плоти звеньев цепочки. Я словно прочувствовала каждое из них, прочувствовала, как они прошлись по мгновенно запульсировавшему узелку между складками и как стало там горячо. Смотрю ему в глаза, а взгляд плывет, затуманивается, я словно опьянела и уже не принадлежу сама себе. Только его глаза и движение маленьких звеньев там внизу. В одну сторону и в другую. Все сильнее и быстрее, вырывая из моей груди короткие всхлипы, переходящие в бесстыжие стоны. Не могу отпустить его взгляд, а он его держит своими зелеными дьявольскими глазами, не прекращая пытку. Пока первые волны не проходят по всему телу, и трение не становится невыносимым, кажется, эта цепочка влезла мне под кожу и дразнит, сводит с ума, но недостаточно для того чтобы дать облегчение.

— Больно, — хрипло шепчет мне на ухо, — больно и сладко. Эта боль отражается в твоих глазах, Альшита.

Отпустил конец цепочки и сжал мою грудь всей ладонью, а потом потянул за напряженный и твердый сосок, одновременно с этим прижимая пальцами цепочку к моей плоти и уже растирая ею с сильным нажимом, перебирая пальцами, усиливая ощущения, заставляя меня открыть рот в немом вопле, закатить глаза и, задрожав всем телом, громко закричать, ощущая, как грубо и в то же время адски чувствительно его пальцы вдавливают в мою плоть металл, скользя им по пульсирующему и дергающемуся клитору, и тут же вместе с цепочкой врываются сзади внутрь, растягивая стенки лона, продлевая агонию, делая ее невыносимо острой, и меня всю трясет от сумасшедшего наслаждения. А он не останавливается. Как будто насыщается моими судорогами, и я чувствую, как каменеет низ живота, как все сжимается от судорог, как тесно обхватываю его пальцы изнутри, сокращаясь, продолжая срываться в бездну, откинув голову назад, ему на грудь.

Я слышу, как Аднан стонет мне в унисон, как толкаются внутри меня его пальцы. Дает мне время прийти в себя и медленно достает их из меня, а я, едва приоткрыв глаза, еле стою на ногах, впившись скрюченными пальцами в зеркало.

Аднан быстро ставит мою ногу коленом на край комода, а влажная от моих соков цепочка оставляет след на моей коже, скользит от живота вверх к шее, пока он не обхватывает ею мое горло, и резким толчком не входит в меня, вырывая из горла хриплый стон. Стонет сам вместе со мной. Я вижу, как широко распахнулись мои глаза, а его, наоборот, закатились от удовольствия. Теперь звенья цепочки впились в мою кожу на шее, причиняя легкую боль, но это делает удовольствие еще более острым, пошлым и таким грязным, что мне кажется, мои щеки сейчас взорвутся от прилившей к ним крови.

Он толкается внутри быстро и яростно. А у меня дрожит все тело от бессилия и от нежелания больше сопротивляться. Врывается в меня резко. На всю длину. И от его гортанных стонов опять сводит низ живота судорогами не остывающего возбуждения. Набирает бешеный темп, и я вижу его позади себя. Взмокшее, озверевшее от похоти, до безумия красивое животное. Лицо, искаженное страстью, блестящее от пота, приоткрытый рот с чуть подрагивающей верхней губой и рука на моем животе, впечатавшаяся в белую кожу. Вздувшиеся на запястье вены. Его пальцы еще блестят после того, как побывали во мне, и на них свисает цепочка, а подвеска дергается в унисон диким толчкам у меня между ног. Входит глубоко и сильно. Так резко, что кажется, у меня разноцветные точки прыгают перед глазами и по венам струится наслаждение, такое едкое и противоречивое, а новый оргазм вспарывает кожу, заставляя забиться в его руках, закричать, изгибаясь назад, чувствуя, как впился губами и зубами мне в затылок. Сильными судорогами сжимаюсь вокруг его члена, и он врывается сильнее, мощнее, в одном ритме. Я словно теряю сознание от невыносимого наслаждения. И он мечется позади меня, не похож на человека, он прекрасней, он ослепительней и до ужаса прекрасней. Все эти шрамы на теле и на лице… ни один из них не испортил его. А лишь добавил этого животного магнетизма в его первобытную красоту. Чувствую, как содрогается, как сдавливает мое тело, прижимая меня спиной к своей взмокшей от пота джалабее и к каменной груди под ней. Не сдерживается, кричит, изливаясь внутри меня, и я не могу разобрать, что он шепчет мне на ухо. Рвано, обрывками слов, и от них меня слепит удовольствием еще сильнее.