Ольга Покровская - Ласковый ветер Босфора

– Кати, добрый вечер, – вкрадчиво произнес в трубку Мустафа. – Я вам не помешал? Можете сейчас говорить?

– Нет-нет, все нормально, я вас внимательно слушаю, – заверила Катя.

И с легким оттенком злорадства подумала, что помешал бы ей хитроумный продюсер, позвони он на полчаса раньше. Вот тогда да, он прервал бы весьма интересную сцену, которая, определенно, не доставила бы ему никакого удовольствия.

– Кати, я хотел вам сказать… – неуверенно начал Мустафа.

И Катя, вероятно от нервного перенапряжения, сдавленно фыркнула. Почему-то ей показалось, что и Мустафа сейчас начнет признаваться ей в любви и предлагать руку и сердце. Ну нет, это было бы слишком. Драма обернулась бы жестким фарсом.

– Утром у нас с вами не совсем задался разговор, – продолжал Мустафа.

Катя постаралась совладать с душившим ее истерическим смехом. Килинч, в конце концов, не знал, что произошло с ней сегодня вечером, и не обязан был относиться с пониманием к этим ее неожиданным приступам веселья.

– Вы рассердились на меня, обиделись… А я ведь к вам отношусь с искренней симпатией, у меня и в мыслях не было вас задеть. Я, наоборот, хотел предостеречь – и, клянусь, из самых добрых побуждений.

– Предостеречь? От чего же? – изумленно спросила Катя.

– Кати, я утром пытался аккуратно вам намекнуть, но, кажется, только вызвал у вас негатив. Что же, наверное, способа сообщить о таком деликатно нет, и мне в любом случае от вас достанется. Но хотя бы моя совесть будет чиста.

Мустафа разливался соловьем, умело напускал туману и – это чувствовалось – всячески старался расположить Катю к себе.

– Возможно, я слишком надавил на вас с отъездом домой. Но это лишь потому, что мне хотелось вас уберечь. Кати, я ведь не слепой, я вижу, что происходит между вами и Эртаном.

– Да-да, утром вы мне уже пытались это сказать, – холодно отозвалась Катя, чувствуя, как внутри вскипает гнев. Да что же это такое? Опять? Разве она не расставила все точки над «i» еще тогда, во время их разговора? – И я заверила вас, что никакие мои личные дела на наши деловые договоренности не повлияют, и обсуждать их с вами я смысла не вижу.

– Вот ведь вы какая… вспыльчивая, – удрученно вздохнул Мустафа. – А я же от всего сердца, я, Кати, чувствую за вас некоторую ответственность. Ведь это я пригласил вас на проект, привез в Турцию и не могу теперь допустить, чтобы вами грубо воспользовались в своих интересах. Послушайте, Кати, я буду с вами откровенен, вы не все знаете про Эртана. Он, безусловно, очаровательный молодой человек, женщины здесь, в Турции – да и за границей многие, – от него без ума. Но вы никогда не задумывались, почему в прессе нет никакой информации о каких-то его головокружительных скандальных романах? Я скажу вам, Кати, почему. Эртан Озтюрк – гей.

О господи! Катя никак не ожидала, что любящий экивоки и эвфемизмы Мустафа выложит ей все вот так в лоб. Неужели влюбленный продюсер дошел до такой степени отчаяния, что готов был поступиться собственными принципами?

– У нас в России раскрывать ориентацию человека у него за спиной считается неэтичным, – ледяным тоном отозвалась она.

– Тут не до этики, – внезапно разошелся Мустафа. – Я это говорю не для того, чтобы поделиться с вами какими-то сплетнями. Я вас хочу спасти. Вы же понимаете, что, если информация о его ориентации просочится в прессу, карьере Эртана придет конец. А слухи уже поползли, народ любопытствует. Ведь не может быть, чтобы такой привлекательный человек жил аскетом. Что-то здесь не так. Я сам говорил Эртану, что ему нужно придумать что-то, как-то упрочить свою репутацию властителя женских сердец. Думаете, почему он поцеловал вас тогда, на балу? Именно потому, что знал – все увидят. Пускай там не было журналистов, но актеры, деятели искусств, влиятельные спонсоры – они были. И все видели. И если у кого и были сомнения в его, скажем так, мужественности, они тут же рассеялись. Но мой талантливый протеже решил на этом не останавливаться, и я теперь понимаю, что он заигрался, все зашло слишком далеко. Создавать себе алиби, играя жизнью другого человека, – это слишком. Признайтесь, он ведь предлагал вам что-то? Заворожил, очаровал, втерся в доверие, вскружил голову? Кати, постарайтесь отрешиться от эмоций и взглянуть на ситуацию трезво. Вы нужны ему только как ширма, как способ отделаться от навязчивых журналистов. Для чего вам это, подумайте! Ведь вы еще молодая привлекательная женщина. У вас еще будет шанс встретить человека, которого вы полюбите и который полюбит вас, создать настоящую семью. С чего вам губить себя, свое будущее, ради пускай и очень талантливого, но не способного дать вам женское счастье актера?

Катю в процессе этой речи то захлестывало возмущением, то передергивало от отвращения. Несколько раз она хотела обругать Мустафу последними словами и бросить трубку. И все же она чувствовала, чувствовала, как яд от его слов подспудно проникает под кожу, впрыскивается в кровь.

В самом деле, неужели она была нужна Эртану сама по себе? Немолодая, некрасивая? Женщина, пережившая жизненный крах, сломленная, еще недавно помышлявшая о самоубийстве? Пьющая, в конце концов… Ведь даже сейчас она думала о том, как бы побыстрее добраться до отеля и приложиться к мини-бару. В последние недели ее удерживали от алкоголя только работа и общение с Эртаном. Но Катя слишком хорошо знала себя, чтобы верить, что это хлипкое, шаткое равновесие продержится долго. Нет, достаточно будет сильного стресса или приступа тоски, чтобы рука снова потянулась к бутылке. Такое не проходит просто так… И поверить, что Эртан Озтюрк, блестящий молодой человек, талантливейший актер из всех, что ей доводилось видеть, непревзойденный трагик, перед которым лежало огромное будущее, в самом деле заинтересовался ею? Пусть не как женщиной, как личностью, но все же… Что, если Мустафа прав? Если Эртану всего лишь нужна ширма, чтобы заткнуть рты светским сплетникам, а она, Катя, на роль этой ширмы подходит, как никто лучше. Ведь у нее нет амбиций красавицы с кучей поклонников, как у какой-нибудь Нургуль, ведь она сама искренне полюбила Эртана, а значит, постарается не досаждать ему и сделает все, чтобы он был счастлив. В конце концов, при первой встрече Эртан показался ей ловким интриганом, и, кто знает, может быть, то впечатление и было самое верное? А после он действительно заворожил ее, опутал, отогрел своим обаянием, да к тому же ее, словно электрическим разрядом, шарахнуло силой его таланта…

И тот поцелуй в доме у Мустафы… Эртан же ничего еще не знал о ней тогда. По всему выходило, что он и в самом деле поцеловал ее, чтобы этот эпизод не прошел незамеченным…

В этот момент такси наконец, вырвавшись из многокилометровой пробки, сделав крутой вираж, лихо свернуло к отелю. И Катя с облегчением перебила Мустафу: