Олег Кудрин - Страсть и надежда

В комнату вошел Халадо.

— Груша где?

Маргоша от неожиданности вся аж передернулась:

— Напугал. Черт здоровый! — Я грю, Груша где?

— Ушла. Оставила меня тут одну. К тебе за теплым свитером пошла. Вдруг там топить не будут. А стены толстые, даже летом холодно.

— Вот бабы-дуры, — сказал Сашка, жалуясь кузнецу. Я им объясняю: нас же не в тюрьму сажают, а на суд вызывают, показания давать. Но они не слушают.

Такую канитель развели…

— Угу, показания, — ни капли не обижаясь, сказала Маргоша. — Знаем мы эти ваши суды! Туда только попадись.

И Халадо тоже не стал спорить с женщинами, а молча пошел домой, за женой. Поди, знай, чем их этот суд закончится. Собрать вещи, да и еды тоже — никогда не помешает.

У Сашки же от всего сегодняшнего общения совсем другая мысль в итоге осталась. Маргоша с Грушей окончательно помирились. Еще бы — общая беда (да еще и такая) всех сплотит.

Ну вот и сбылось то, чего так ждал Игорь.

Реабилитация, полная и окончательная.

То есть, в глубине души он, конечно, понимал, что это вовсе не реабилитация. Сюда на самом деле подходило другое слово — амнистия. Только извинительная интонация, содержащаяся в этом термине, ему не нравилась. И потому он гордо повторял про себя: "Реабилитация!"

Новость эту ему сообщила "невеста" Олеся. Но он так и не понял, в каком качестве она звонила. Как горничная или как "невеста"? А от этого зависело, кто все же добился у Астахова прощения. Впрочем, какая разница, кто?

Главное, что он все-таки прощен!

Игорь быстро скинул рабочий комбинезон, быстренько принял душ, смыв с себя ненавистную рабочую грязь, и облачился в костюм с галстуком — типичный менеджер. Вот только руки выдавали. Как же быстро вся эта мазутно-маслянистая дрянь въедается в кожу, в трещинки, которые сама же и оставляет. Но ничего-ничего. Вернется на прежний пост, отпарит ладони, потрет губкой, и опять будет обнимать Тамару идеально гладкими и чистыми руками.

В мгновение ока домчался до Астаховского дома. И вот уже застыл у двери в кабинет шефа. Постучал.

— Да. Приоткрыл дверь, заглянул.

— Разрешите, Николай Андреевич.

— Заходи, садись.

Игорь вошел в кабинет и с облегчением плюхнулся в кресло для гостей.

Астахов тоже не стал тянуть кота за хвост.

— Значит так, Игорь, я решил восстановить тебя в прежней должности. Но с испытательным сроком.

— Спасибо.

— И даже зарплату тебе увеличу, со временем. Если выйдешь на хорошие показатели. Но учти, если ты примешься за старое. Ты меня знаешь…

— Ну что вы, Андрей Николаевич…

Астахов возмущенно кашлянул. Игорь сразу даже не понял, отчего. Но потом сообразил. Елки! Он же имя с отчеством перепутал. Никогда такого не было. А тут в такой момент.

— Что вы, что вы, Николай Андреевич. Я все понял.

— И еще, — глаза у Астахова подобрели. — Береги свою невесту. Может быть, это самое лучшее, что есть в твоей жизни. Вопросы есть?

И тут Игорь понял, кого он должен благодарить за свое возвращение.

Ай-да, "невестушка", ай-да, умница. Надо будет ей побольше внимания оказывать.

— Нет, что вы, Николай Андреевич, какие вопросы. Я все понял…

— Свободен, — сказал Астахов опять жестковато, как бы возмещая свою прежнюю мягкость.

Всеми силами, что у нее оставались, Кармелита противилась голосу своего сердца. Говорила самой себе: "Не нужно идти к Максиму, не нужно. Ты там уже была. Тебе нечего ему сказать!". И все же не смогла удержаться. И пошла.

(Следователь Бочарников твердо решил, что уж это точно последний на сегодня посетитель к подследственному Орлову.)

Они стояли друг перед другом и не знали, о чем говорить. Говорено много.

А то, новое, что хотелось бы сказать, для этих стен не подходит.

— Завтра суд, — тихо проговорил Максим.

— Знаю, — ответила Кармелита.

— Зачем ты пришла?

— Чтобы сказать тебе… Я буду ждать тебя, сколько бы ни пришлось…

Буду…

Максим мысленно повторил слова Палыча: "Тебе будет тридцать пять, а ей двадцать восемь. Сколько вы еще детей нарожаете!" И тут же вспомнил амулет на груди Миро. Покачал головой, как бы выбрасывая все эти мысли из головы.

— Не надо.

— Я не могу без тебя.

— Учись. У вас с Миро все будет хорошо…

— При чем здесь Миро?

— Уходи, пожалуйста.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? — Да.

— Почему?

— Смотреть на тебя — слишком большое счастье для заключенного.

И вот этот день настал.

— Прошу всех встать, суд идет! — с привычной торжественностью сказал секретарь.

Все встали. Вошел судья.

— Прошу садиться. Все сели.

Форс с удовлетворением отметил, что обвинителем на суд назначен Петр Архипович Чугаев, мужик старательный, дотошный. Но, как говорится, "без полета фантазии".

Петр Архипович доложил суду и всем присутствующим об итогах следствия:

— …Установлено, что покушение на гражданина Милехина Миро Бейбутовича было совершено гражданином Орловым Максимом Сергеевичем. В результате покушения гражданин Милехин получил огнестрельное ранение в грудь, задето легкое. Совершенные Орловым противоправные действия квалифицируются как покушение на жизнь…

Сухость и строгость его слов как бы отстраняла всех от происходящего.

Казалось, что это все не здесь, не сейчас и говорится не о Максиме, сидящем тут же, в зале. Но на отдельной, мрачной скамье для обвиняемых.

Обвинитель дочитал свой текст. И судья спросил Максима:

— Гражданин Орлов! Вы признаете себя виновным в покушении на жизнь гражданина Милехина?

— Я в Миро не стрелял, — не колеблясь, ответил Максим.

И закипела работа. Для адвоката Форса да обвинителя Чугаева.

Первым, как ни странно, вызвали свидетельствовать кузнеца Халадо. Груша чуть не померла с перепугу. Ее угрюмый и неразговорчивый Халадо должен открывать самое важное и серьезное за последние лет десять дело. Вот сейчас не дай Бог опозорится. А то и вообще наговорит такого, что самого в тюрьму упекут.

Первым спрашивал Чугаев:

— Свидетель! В момент покушения на Миро Милехина вы находились неподалеку от места преступления. Что вы там делали?

— То же, что и все…

— А что все делали в доме Зарецкого?

— Известное дело: вот его дочь, — Халадо показал на Баро. — Кармелиту, сватали за Миро…

— Обвиняемый Орлов тоже сватал?

— Как это?

— Ну, принимал участие в торжестве?

— Да вы что?! Он же не цыган…

— Но если Орлова не было среди гостей, то при каких обстоятельствах, свидетель, вы с ним познакомились?

— Я с ним не знакомился. Я его первый раз, как и все, только после выстрела увидел…

— Где вы были в момент выстрела?

— В доме. Как и все, — найдя эти слова "как и все", Халадо почувствовал себя намного спокойней и уверенней.