Олег Кудрин - Страсть и надежда

— Рамир Драгович, — обратился к нему судья. — Суд предупреждает вас, гражданин Зарецкий, что вы несете юридическую ответственность за дачу ложных показаний. Адвокат, пожалуйста, спрашивайте.

Баро тяжелым взглядом посмотрел на Форса. Но тот как будто не заметил ненависти, скрытой в этом взгляде.

— Благодарю вас, ваша честь. Скажите, когда Орлова привели в ваш дом, вам не показалось, что он находился в возбужденном состоянии?

— Этот парень всегда казался мне несколько странным.

Судья недовольно покачал головой:

— Гражданин Зарецкий, отвечайте по существу, на вопрос, который вам задают.

Форс продолжил прежним благожелательным тоном.

— Так все же, Рамир Драгович, когда вы увидели обвиняемого после покушения на Милехина, в каком он был состоянии?

— Не помню. В тот момент я занимался раненым Миро… в смысле, Милехиным. Я волновался за его жизнь. И мне было не до Орлова.

Встрепенулся обвинитель:

— То есть, вы не можете утверждать, что Орлов был в состоянии аффекта?

— Не могу. И вообще, не мое это дело объявлять Человека сумасшедшим.

Чугаев торжествующе посмотрел на Форса. А тот уныло пожал плечами. Но внутренне он был очень доволен — своей угрюмостью Баро очень хорошо подготовил всех к вызову следующего свидетеля:

— Благодарю вас, господин Зарецкий. У меня больше нет вопросов, ваша честь.

— Свидетель, вы можете занять свое место. Баро пошел в зал, сел рядом с Кармелитой. А неутомимый Форс опять обратился к судье:

— Ваша честь, у меня есть еще один свидетель, который может показать, что мой подзащитный был невменяем в те дни.

— Можете вызывать свидетеля, И тогда Форс, выдержав эффектную паузу, торжественно сказал:

— Защита вызывает гражданку Зарецкую Кармелиту Рамировну.

Зал загудел.

Сашка с верной боевой подругой добрались до пивной. Маргоша от щедрот душевных налила ему кружку с горкой. Половину Сашка выпил сходу, а потом чего-то загрустил:

— Сижу тут, пью в свое удовольствие… А ребята — там…

— Обойдутся твои ребята! Радуйся, что ноги из суда унес!

— У нас, у цыган, так не принято! Мы друг за друга горой стоим!

— Ну и где они были, эти твои друзья, когда на тебя прокурор набросился? Не они, а я тебя спасла…

— Да не спасла ты меня, а идиотом выставила!

— Ничего, Сашка! Не переживай. Говорят, дураком жить даже удобнее.

Главное, ты жив, ты на свободе! Хоть бы спасибо сказал…

— Ага. Спасибочки.

— Ну чего ты тут носом крутишь. Сам же говорил, что воля для вас, цыган, самое главное, — Эх, Маргоша! Никогда тебе не понять цыгана!

— Да где уж! Особенно трезвого! Пей давай, цыган. Сашка допил кружку, принялся за вторую. Да совсем скис:

— Э-эх! Послушал я бабу — сам бабой стал… Что ж я за цыган, если своих бросил!? Не понимаешь ты ничего!

— Да, не понимаю: почему ты так расклеился?

— Я — предатель!

— Ничего подобного!

— Ты правда так думаешь?

— Стала бы я с тобой водиться, если бы считала, что ты предатель? Да и к тому же ты следствию вообще практически ничего сказать не смог. Вот и получается, что не предатель ты, а герой, за своих — горой.

Сашка приосанился и даже впервые за весь пивной разговор употребил свою любимую присказку:

— А то! Я ж тебе объяснял — мы, цыгане, друг за друга горой стоим! А за баб — горкой… — неожиданно закончил Сашка и неприлично рассмеялся.

Кармелита вышла к трибуне, стояла бледная. Все в зале невольно ею залюбовались.

— Скажите, гражданка Зарецкая, в каких отношениях вы находились с обвиняемым Орловым? — спросил Форс.

Баро вскочил и крикнул в стиле не то адвоката, не то прокурора:

— Я протестую!

У судьи с языка чуть было не слетело: протест отклоняется. Но он опомнился и сказал, как положено:

— Тишина! Тишина в зале! Гражданин Зарецкий, сядьте. Адвокат, продолжайте допрос свидетеля.

Но Баро не унимался:

— Нет! Цыганской девушке не положено задавать таких вопросов.

— Защита имеет право задавать такие вопросы. И вообще, правомерность вопросов здесь определяю я, а не вы! Сядьте. А то я буду вынужден удалить вас из зала. Продолжайте.

Баро, красный от гнева, сел на место и обжег Форса ненавидящим взглядом.

— Благодарю, ваша честь. Итак, я вынужден повторить вопрос.

— Не нужно, — гордо ответила Кармелита. — Я помню вопрос.

— С Максимом… С гражданином Орловым… Я находилась и нахожусь в дружеских отношениях.

— Хорошо, — сказал Форс. — Тогда я переформулирую вопрос. У вас были интимные отношения с обвиняемым Орловым?

— Ты что, с ума, что ли, сошел!? — вскричал Максим со скамьи подсудимых.

Баро хотел вскочить, но сидящие рядом цыгане силой его удержали.

Зарецкий яростно выругался на родном языке.

И вновь судье пришлось успокаивать зал. "Да, — подумал он. — Дорого мне обошлись хиханьки-хаханьки Сашки и Маргоши. Вон, зал до сих пор успокоиться не может".

— Успокойтесь. Обвиняемый, вам слова не давали.

— Мне повторить вопрос? — вежливо осведомился Форс.

— Нет! — тряхнула головой Кармелита. — В интимных отношениях с Орловым я не состояла!

— То есть, чувства у вас были чисто платонические. Но, возможно, он делал вам предложение руки и сердца?

— Да. Делал.

— Насколько нам всем стало известно, покушение на гражданина Милехина произошло в день вашего сватовства с пострадавшим.

— Да.

— Вы согласились выйти замуж за гражданина Милехина?

— Да.

— Означает ли это, что вы отвергли предложение гражданина Орлова?

— Да.

— Но перед этим достаточно долго дружили с ним?

— Да.

Форс повернулся лицом к судье, потом к залу.

— Надеюсь, теперь суд имеет представление, в каком состоянии находился мой подзащитный в тот день? А вот и заключение психиатрической экспертизы, оформленное согласно существующим нормам. Оно однозначно подтверждает сделанный мною вывод.

Максим и обвинитель Чугаев одновременно подумали об одном и том же: когда ж этот стервец успел заключением психиатров обзавестись. И ведь молчал до сих пор.

Нужно что-то делать, следует сбить миротворческое настроение, охватившее зал.

— В связи с новыми обстоятельствами дела прошу сделать перерыв для ознакомления с документами, — сказал Петр Архипович.

— Перерыв! — торжественно сказал судья.

Форс очень хорошо представлял, что будет дальше. Баро начнет вытряхивать из него душу за те вопросы, что он задавал. Только нужно было найти подходящее место для этой мизансцены, так чтобы все (и в первую очередь судья) видели ее. Но не слышали, о чем говорят. Стало быть, лучше всего подойдет сквер перед залом суда.

Леонид Вячеславович вышел в скверик через служебный вход.

А тут его уже ждал Рыч, сходу схвативший за грудки. Стоящий рядом Баро подошел поближе: