Олег Кудрин - Во имя любви

— Да. Это я хорошо усвоила.

— Отлично. Прежде всего, ты должна забыть о том, что здесь произошло.

Происходило. И в прошлый раз. И сейчас. И, естественно, напрочь забыть о том, что я — Удав.

— Конечно, — Кармелита сказала это двусмысленно, с интонацией анекдотической — толи цыганской, то ли еврейской.

Но Форс сделал вид, что принял это "конечно" абсолютно серьезно.

— Кармелита, у тебя небольшой выбор. Так что ответ твой правильный.

Итак… Ты забываешь о том, что я — Удав, а Рыч выходит из тюрьмы. Что скажешь?

— Как вы это сделаете?

— Итс май праблем! Это мои трудности. Так ты согласна?

— Да, согласна.

— Замечательно. В знак согласия я сейчас же отвезу тебя домой. Но там ты и виду не показываешь, что между нами произошло это маленькое недоразумение. Поняла?

— Поняла. Почти все… Вот только не понимаю, зачем вам это нужно?

— Ну как же. А справедливость?

— Угу… — недоверчиво промычала Кармелита.

— Ладно. Скажу тебе как союзнику. Видишь ли, в доме Зарецкого меня считают большим преступником. А я хочу, чтоб там увидели, что я, в принципе, честный человек. Просто, как все юристы, немного…

— И вы сдержите слово насчет Рыча… Честный человек?!

— Более того! К тебе и Максиму больше не будет никаких претензий.

С огромным трудом Алла затушила настоящий пожар ненависти, бушевавший у нее в душе. И попробовала рассуждать хладнокровно. Максим полностью под влиянием этой цыганской шайки. Никаких разумных доводов он слушать не будет.

Более того, как только начинаешь разговаривать с ним по делу, всплывают какие-то давние сомнительные истории, какие-то невероятные подробности, в которых она, Алла, совершенно не разбирается.

Вывод один — Алла, как мать, действительно должна… Нет, просто обязана надолго задержаться в этом вшивом городишке. Должна все здесь разузнать.

Распутать все узелки. И уж тогда, вооруженная этим всезнанием, серьезно поговорить с Максимом. Раскрыть ему глаза на все, что тут происходит.

И первый, с кем нужно поговорить, — Баро, хозяин дома. Благо, идти к нему далеко не нужно.

Алла решительно постучала в дверь кабинета Зарецкого. И, не дожидаясь ответа, вошла.

— Извините за вторжение! Но я человек новый и ничего у вас здесь не понимаю…

Баро встал, прошел ей навстречу:

— Да-да, конечно. Проходите, Алла, присаживайтесь.

— Спасибо. Поймите меня, я человек новый, — повторила она. — А Максим мой сын.

— Да, спасибо вам за него. Он непростой, но очень хороший.

— Да уж, непростой… Ушел от нас, в другой город переехал. Даже не знаю, что он тут вам рассказывал про родителей. Не удивлюсь, если вообще говорил, что сирота. Он всегда был очень самостоятельный.

— Да… — протянул Баро.

— Так вот. Согласитесь, как мать Максима, я вправе знать, что здесь происходит. Вот влетела эта девушка… в чем-то начала обвинять вашу дочь… говорить о каких-то преступлениях, змеях, про питонов каких-то…

— Она говорила про Удава…

— Да хоть про анаконду в томатном соусе. Это не важно. Я ничего не понимаю и очень беспокоюсь за своего сына. Скажите, он тоже в чем-то замешан?

— Вы знаете, на объяснения уйдет много времени. Но могу вас успокоить, ваш сын ни в чем плохом не замешан.

— Вы думаете, такой ответ меня успокоит? Наоборот, теперь я волнуюсь еще больше. Знаете, мне, как матери, очень хотелось бы знать подробности…

— Вы вырастили замечательного сына.

— Спасибо! Мне очень приятно это слышать. Но это я уже слышала. А хотелось бы узнать что-то новое.

— Я рад, что у Кармелиты будет такой муж…

Женщина почувствовала, что вновь готова вскипеть: долго еще они будут обсуждать все блестящие ипостаси Максима? Или, может, Баро скажет хоть что-то по делу?

Алла решила подхватить тему, которую подсказал ей хозяин дома, и подойти к вопросу с другой стороны, — Ваша дочь очень красива. Скажите, она похожа на вашу жену?

Баро промолчал, не зная, что сказать. И Алла поняла, что попала в самую точку!

— Кстати, а где Кармелита? Почему я ее тут не вижу? Она куда-то убежала? Где она сейчас?

Зарецкий не привык долго разговаривать с такими надоедливыми и въедливыми людьми, но тут приходилось терпеть — все же мать Максима.

— Она решила, что ей нужно побыть одной. Я уверен, Кармелита скоро придет.

— О! Я понимаю, у меня у самой дочь… девочки в этом возрасте очень впечатлительны…

Баро привстал. Разговор нравился ему все меньше.

— Простите! Я должен сам разобраться в том, что происходило в моем доме, пока меня не было.

— Это касается Кармелиты?

— Да. Я должен поговорить с ее отцом.

Алла открыла рот от удивления. Что он имеет в виду? Может, это какие-то цыганские заморочки?

— А вы, господин Зарецкий, простите, кто? Баро пожалел, что так бездарно проговорился в присутствии этой невозможной женщины.

— Я понимаю, что удивил вас. Но ладно… Все равно, вам лучше узнать это от меня.

— Я вас внимательно слушаю.

— До недавнего времени я думал, что Кармелита моя родная дочь. Растил ее, воспитывал, как мог…

Баро замолчал. Трудно ему было говорить обо всем, что произошло.

— Пожалуйста, продолжайте, я вас внимательно слушаю.

— Когда Кармелиту похитили, я узнал, что моя настоящая дочь умерла при родах. "И жена тоже. Я же воспитывал чужого ребенка. Но, как бы там ни было, я все равно ее люблю…

— Кто же настоящий отец моей будущей невестки?

— Местный бизнесмен. Его фамилия Астахов. Алла присвистнула не по-женски:

— Астахов… Надо же, мы с ним знакомы. Очень милый человек! Мы встретились случайно в ресторане. Его столик очень удачно оказался свободным… Но странно, почему же он мне ничего не сказал, хотя знал, что я мать Максима?

— Вы знаете, Астахов очень благородный человек. И к тому же… Это такой непростой разговор.

— Да? Объясните мне, пожалуйста, я никак не могу сообразить, в чем же его благородство?

— У нас была договоренность, что только я могу говорить о том, кто ее отец.

— Странно, а сама девочка в курсе?

— Конечно.

— Понятно, — проговорила Алла вполголоса. — Ласковый теленок две матки сосет…

Нет, это уже слишком, будь ты даже хоть сто раз мать Максима.

— А теперь, Алла, простите, но я вынужден вас оставить. Мне как раз необходимо встретиться с Астаховым…

Поняв, что Аллу никак не вытуришь, Баро сам направился к двери.

Алла осталась сидеть на прежнем месте.

— Хорошо, идите, идите. А я, пожалуй, дождусь Кармелиту.

Зарецкий скрипнул зубами. Ей что же, очевидные вещи нужно объяснять, что неприлично оставаться в кабинете, если его хозяин уходит?!

— Да, конечно, Алла, но только вам лучше подождать там, в гостиной, в кабинет Кармелита все равно не придет.