Руби Джексон - Помаши мне на прощанье

– Ты прав. Нам повезло, по сравнению с моими дартфордскими друзьями. Когда я была там в начале года, каждый вечер случались тревоги, а сюда немцы залетают нечасто, через залив Ферт-оф-Форт и иногда сбрасывают бомбы на соседние поля, но, когда мы слышим вой моторов, держимся за руки, и наши прелестные польки начинают петь.

– Звучит неплохо, особенно та часть, в которой вы держитесь за руки. Но старина Гитлер полон решимости захватить мистера Черчилля и уничтожить Лондон.

– Он никогда этого не сделает, против наших сил ему не выстоять. Моя подруга Дейзи служит во вспомогательных войсках ВВС. Ее старший брат в немецком концлагере, – грустно добавила она.

– Я благодарен им, Грейс, но просто не могу делать то, что делают они.

Неужели этот прекрасный вечер испорчен?

Джек тоже ощутил перемены в ее настроении и сделал очевидное усилие развеселить девушку.

– Пожалуй, отвезу тебя на ферму. Хорошо, что не нужно спешить на дойку.

Грейс рассмеялась.

– Да, миссис Флеминг сама доит трех коров, но мы все равно встаем до пяти. На ферме некогда спать допоздна. Разве что в выходной. Но две девушки, обе корнуолки, побывали в месте, где есть правило: если вы опоздали к завтраку, придется обойтись без него.

– Возмутительно. Стоимость еды вычитается из жалованья трудармеек, да еще вперед. Это так непорядочно! Надеюсь, они пожаловались.

– Понятия не имею. Я бы точно не стала спорить с миссис Лав!

Джек хмыкнул и прижал ее к себе:

– Да ты ссорилась со всеми!

– Но не из-за себя. Вряд ли я сумею бороться за себя. Сэм, брат Дейзи, всегда заботился о тех, кто слабее.

Они подошли к машине, но прежде чем открыть дверь, Джек повернул Грейс лицом к себе.

– И ты влюбилась в большого и сильного Сэма. И хочешь быть, как он. Прекрасная история, Грейс. Надеюсь, он тоже тебя любит.

– Глупости! Кроме того, он влюблен в мою подругу.

Джек открыл дверь машины и подождал, пока девушка сядет, прежде чем обойти ее и устроиться на пассажирском сиденье. Молча завел мотор и выехал на дорогу.

– Спасибо, что повел меня в кино. И за то, что угощал шоколадом.

Он улыбнулся ей, и Грейс облегченно вздохнула. У него такая чудесная улыбка!

– Не за что, мисс Патерсон. В следующий отпуск я попытаюсь угостить вас чем-то повкуснее трехпенсовых несвежих шоколадок.

– Почему несвежих? – возразила Грейс, но в мозгу вертелось: «в следующий раз, в следующий раз…»

– Вы, мисс, ничего не ели, так что откуда вам знать?

Неловкий момент прошел, все стало обычным. И они спокойно заговорили о работе, последних новостях и даже о том, что собираются делать, когда закончится война.

– Надеюсь, ты продолжишь учебу, – сказала Грейс, любуясь пролетавшими мимо освещенными луной пейзажами и – шокирующим зрелищем для того, кто привык к затемнению на юге Англии, – редкими освещенными окнами.

– Эти идиоты, похоже, забыли, как близки к Эдинбургу. Правильно, показывайте немцам дорогу! – злился Джек на беспечных хозяев, не отвечая на вопрос.

– У нас было несколько опасных моментов. Над Абердином они летают постоянно и, конечно, над Глазго и пристанью. Полагаю, хотят разбомбить мост через Ферт-оф-Форт, может, несколько заводов. Но не волнуйся насчет освещения, охрана заметит их. Джек, надеюсь, ты планируешь вернуться в университет?

– Сначала я должен выжить.

Она отшатнулась, как от удара. Выжить? Точно, он же будет водить санитарные машины под градом пуль и снарядов.

Сердце сжалось от ужаса.

– Но ты выживешь! Ты должен!

Он всмотрелся в ее лицо в слабом свете луны.

– Милая, милая Грейс. Тебе действительно не все равно.

– Конечно, не все равно.

– Я должен поцеловать тебя. Целый вечер только об этом и думал.

Джек свернул к поросшей травой обочине и остановил машину. И, не ожидая, пока она что-то скажет, притянул к себе и стал страстно целовать. Куда более умело, чем в прошлый раз.

Грейс была удивлена силой первого поцелуя. И просто приняла его, подставив губы. Джек отстранился, посмотрел ей в глаза и осторожно обвел контуры ее лица, щеки, лоб, нос, и, наконец, губы. Его прикосновение воспламенило ее. Он снова наклонился, чтобы поцеловать ее, но наткнулся на рычаг переключения скоростей и выругался.

– Я не могу как следует поцеловать тебя на переднем сиденье машины…

Он немного подумал, прежде чем продолжить:

– Сзади есть чудесное сиденье. Не… не посидишь со мной там несколько минут? Слишком холодно, чтобы целоваться на улице, и, возможно, Флеминги не обрадуются, если одну из их работниц станут целовать у входной двери.

Она колебалась. Он увидел это и сказал:

– Не бойся. Я хочу… я хочу, чтобы ты писала мне, как обещала, и чтобы мы увиделись, когда приеду в отпуск. Хочешь этого? Я не бесстрашный солдат, но иду в бой. Если не пожелаешь, так тому и быть.

– Конечно, я хочу писать и получать письма от тебя. Просто мистер Бруэр всегда запрещал моей подруге Салли садиться на заднее сиденье машины.

– Пара поцелуев, Грейс, чтобы было что запомнить. О боже. Это звучит так похабно. Именно так выражается любой распутник. Прости, мне не следовало просить тебя об этом.

Он сел прямее и протянул руку, чтобы повернуть ключ зажигания, но Грейс остановила его:

– Несколько поцелуев, пока ты не вернешься живой и здоровый. Верно?

– Конечно. Но я не собираюсь на тебя давить. Я уважаю тебя и хочу, чтобы мы переписывались и виделись время от времени.

Она отвернулась от него, открыла дверь машины, вышла и уселась на заднее сиденье. Джек последовал за ней.

Они немного посидели, спокойно глядя друг на друга. Грейс ощутила, как жар охватывает тело, а сердце бьется так громко, что он вполне может это услышать. Значит, это смятение и есть любовь? Но у нее не осталось времени подумать, потому что Джек с чем-то вроде сдавленного стона притянул ее к себе и стал целовать.

– Во имя всего святого, Грейс Патерсон, в какое время ты являешься? Мы тут с ума сходим от беспокойства, потому что отвечаем за тебя. И позволь сказать…

Миссис Флеминг показала на большие старые напольные часы в прихожей.

– Еще две минуты, и я позвонила бы миссис Элис, утром, конечно. Где это ты была?

И без того раскрасневшееся лицо Грейс побагровело. Она подняла трясущуюся руку, пытаясь пригладить наверняка растрепанные волосы.

– Мы ходили в кино, на ковбойский фильм, а потом вернулись.

– И, полагаю, останавливались полюбоваться видом.

– Мы встретимся, миссис Флеминг, когда Джек вернется, а пока будем писать друг другу. Я дала ему свой адрес.

– От души надеюсь, что больше ты ему ничего не дала. Иди наверх и не буди остальных.

Весна пришла во всей пышной красе, словно природа вознаграждала семерых трудармеек за терпение, с которым они выносили все невзгоды прошлой зимы. Но от Джека не было писем. Грейс пыталась скрыть возрастающую тоску от остальных, но чувствовала вопросительные, хоть и заботливые взгляды Евы и Кати. Взгляды миссис Флеминг не были столь дружелюбны. Как-то утром она застала Грейс одну на огороде.