Рейчел Хокинс - Ее королевское высочество [litres]

Флора отмахивается свободной рукой. Очки теперь у нее на голове, карие глаза цвета виски щурятся, когда она подходит близко к оленю.

– Но это работает, правда ведь?

Похоже на то. Олень спокоен, ноздри не раздуваются, а Флора выпрямляется.

– Вот так, – хвастается она. – Осталось только…

Неожиданно зверь вырывается вперед, мы с Флорой кричим, пятимся. Она вцепилась мне в руку, я тоже хватаюсь за нее, а дальше все смешалось – падение, олений запах перед носом, и вдруг холод – мы упали в реку.

Холод настолько пронизывающий, что у меня перехватывает дыхание, мозг бешено бьется в панике, появляются мысли вроде «Гигантский олень!», «Рога!» и «божекакойдубакявсямокраяпочемупочемупочему» и «Я ТОНУ». Но, как оказалось, не тону. Вода-то чуть выше колен. Я насквозь промокла, волосы тоже. Оглядываюсь и вижу Флору. Она сидит на мели у берега, задрав колени, с мокрыми растрепанными волосами, прилипшими к лицу, очки криво свисают с одного уха.

Оленя нигде не видно. Флора убирает мокрые пряди с лица, ее грудь вздымается. Она осматривается и, наконец, заявляет:

– Я тут кое-что вспомнила. Наше национальное животное не олень, а единорог.

Я смотрю на нее и отвечаю, стуча зубами.

– Ну, может, еще появится.

Мы выбираемся из реки и идем.

Понятия не имею куда: пока мы ехали, я не особо обращала внимание на наше местоположение. Не знаю, насколько нам это поможет, но школа должна быть или на востоке, или на западе от нас. Глупо, конечно, но тогда я рассчитывала на то, что у меня есть компас, карта, палатка и все необходимое, чтобы пережить поход.

Мы все идем и идем.

Взбираемся на очередной холм, Флора останавливается и оглядывает свои грязные штаны:

– По крайней мере, теперь мы правда выглядим так, будто потерпели бедствие.

Я обошла ее.

– А мы и терпим бедствие!

Солнце за облаками медленно садится, и я чувствую, что из-за сырости холод пронизывает до костей. Мы неизвестно где, посреди холмов. О боже, я что, вот так умру? И все из-за того, что избалованная принцесса захотела вернуться к мамочке?

– Ты вроде бы обещала, что больше не будешь пытаться вылететь из школы, – напоминаю я. Зубы стучат от холода.

– Так и есть. Мамочка ясно дала понять, что этого не позволит. Но! – она подняла палец вверх. – Это же не я доставляю школе неприятности. Это школа – небезопасное для меня место.

Она опускает руку и пожимает плечами:

– Разница очевидна.

Клянусь, если бы Флора использовала свой мозг для чего-то помимо выдумывания хитроумных планов, она бы управляла миром, но я слишком зла, а потому не впечатлилась.

– Ты вообще понимаешь, что речь не только о тебе? – спрашиваю я, обнимая себя и пытаясь согреться. Флора стоит передо мной, тоже обхватив себя руками.

– Не драматизируй, – отвечает она, дрожа, а я еле сдерживаюсь, чтобы ее не придушить.

– Не драматизируй? – повторяю я. – Ты что, серьезно? Ты, девчонка, всерьез решившая подорвать столетнюю репутацию школы из-за желания жить поближе к дому?

Флора закатывает глаза:

– Хорошо, а тебе-то что? Это мои предки сюда ходили. И они фактически построили ее.

– Так зачем же ты пытаешься ее уничтожить? – возражаю я. – Доктор Макки прекрасный директор, она любит Грегорстоун. Или она очередное препятствие на пути к твоей цели, пока ты воображаешь невесть что?

– Ты говоришь прямо как мой брат, – ворчит она.

Я фыркаю:

– Себ? Мне казалось, что у него тоже есть медаль за драматические махинации.

Она морщится:

– Нет, не Себ. Алекс, мой старший брат. Вечно твердит, что я усложняю себе жизнь и что я сама себе злейший враг. Естественно, это полная ахинея.

– Как по мне, звучит здраво, – отвечаю я и хмурюсь. – «Ахинея» – это же значит «неправда»?

Похоже, я угадала. Флора ухмыляется и скептически смотрит на меня.

– Ты наконец-то начинаешь понимать наш сленг, – отмечает она.

Я раздраженно качаю головой:

– А еще я понимаю, что заполучу обморожение, туберкулез или еще какую-нибудь ужасную болезнь.

Запрокинув голову назад, Флора смотрит на небо и вздыхает, подперев бока руками.

– С тобой разве не случалось чего похуже до этого незначительного инцидента? – заявляет она, посмотрев на меня. – Да хотя бы эта бахрома у тебя на лбу.

Я не сразу поняла, что она говорит о моей челке. Я нахмурилась и поправила волосы.

– Уверена, что оскорбления – не самая верная стратегия, учитывая, что именно ты ответственна за наши беды.

Вздохнув в очередной раз, Флора кладет куртку на землю и садится, скрестив ноги.

– Мы же не собираемся здесь помирать, – настаивает она. – Максимум, немного из-за нас понервничают. Зато мамочка увидит, что это место мне не сильно подходит, и тогда уж я навсегда отстану от твоих волос.

Она смотрит на меня краем глаза.

– Разве ты не этого хочешь?

Вот блин, тут она меня подловила. Больше никакой Флоры? Комната полностью в моем распоряжении? Да черт с ним, пусть с соседкой, но нормальной! Которая не планирует постоянно какие-то выходки. Звучит здорово. Флора уедет, а у меня будет такая учеба в Грегорстоуне, о которой я мечтала. Которую я планировала, уезжая из дома.

Но я думаю, что все не так просто, как она себе напредставляла. Уверена, что этот закидон лишь усложнит жизнь всем в школе, так что я не поддаюсь. Я сажусь рядом с ней, на дальний край куртки.

– Да я к тебе вроде начала привыкать, – говорю я. Мне хочется вдохнуть свежего воздуха, но мешают дрожь и заложенный из-за прогулки по холоду нос.

– О, да это же просто смешно, – заявляет Флора.

Я собираюсь спросить, что именно, но тут она придвигается ко мне, кладет руку на мое плечо и притягивает меня к себе.

Она замерзла и промокла так же, как и я, но это так приятно – почувствовать ее тепло. Или она просто решила укрыть меня от ветра?

И как ей удается так хорошо пахнуть после того, как мы столько прошли, упали в реку, а потом еще немного прошли?

Еще одна королевская привилегия?

Хоть дождя нет, но мы все равно промокли, замерзли и потерялись. Близится ночь, и казавшиеся дружелюбными холмы и скалы теперь уже выглядят не приветливыми, а угрожающими и чужими. Я очень, очень надеюсь, что мы больше не встретим диких животных. В Шотландии же больше не водятся волки, правда?

– Прости, что втянула тебя в это, Квинт, – наконец произносит Флора. Я удивленно смотрю на нее.

– Ты что, извиняешься? – удивляюсь я. Она вздыхает, все еще прижавшись ко мне.

– Я просто подумала, что ты заслуживаешь объяснения. Ничего личного.

– Как ни странно, не сильно утешает, когда отмораживаешь задницу в какой-то глуши, – бормочу я. Флора немного отодвигается.

Я смотрю на нее, она всматриваетсмя во что-то прямо перед собой.