Виктория Мальцева - 15 минут

Экран моего смартфона загорается, оповещая о полученном сообщении:

Ansel: «На озере Култус уже можно купаться!»

Vikki: «Ансель?»

Ansel: «Конечно».

Vikki: «Откуда у тебя мой номер?»

Ansel: «Кто ищет, тот обрящет. Собери вещи с расчётом на пару дней. Друг владеет виллой на первой линии, ключи уже у меня. Тебе понравится!»

И я не знаю, что случилось с Викки Керрфут, потому что вместо неё решения теперь принимает до странности легкомысленная особа:

Vikki: «Хорошо, но сегодня пятница и у меня лекция».

Ansel: «Я знаю. Ты заканчиваешь в три, жди меня после трёх у входа.»

Жди меня … в этих словах слишком много интимности. Слишком. Так говорят близкие люди.

— Я проведу выходные с Адити, — вру мужу.

Он согласно кивает в ответ и, даже не посмотрев в мою сторону, резко, нервно отодвигает свой стул, лихо полоснув скрежетом свинцовых ножек по первозданной тишине нашего жилища. Мой неожиданно обнаруживший экстрасенсорные способности супруг скрывается в недрах квартиры, а я остаюсь размышлять над вопросом: в какой момент мы скатились в этот ужас? В это непотребство? В эту невыносимую пошлость? Когда же всё это началось? Шесть лет назад.

Уже закрывая дверь, я всё же ловлю его тяжёлый взгляд. Взгляд незнакомца. Кай стоит, подпирая плечом дверной проём нашей бывшей общей спальни, его руки обнимают сами себя так, словно, он насильно удерживает то ли их, то ли всего себя целиком на месте. Он странный. Очень странный и очень подавленный, будто хочет что-то сказать, но не решается. Наконец, произносит:

— Останься!

Возможно, я женщина с ментальными проблемами (даже скорее да, чем нет), но некоторые базовые вещи всё-таки способна понять: чувство справедливости подсказывает изменнику, что он не имеет права меня останавливать, но мужской собственнический инстинкт требует протянуть руки и задержать. Его взгляд невыносим. Мольба в нём и боль придавливают меня к полу. Мгновение, только лишь мгновение я колеблюсь, но решительно вгрызаюсь зубами в свои 15 минут:

— Прости, Кай, но я уже договорилась.

Разворачиваюсь к нему спиной, неуверенными дрожащими ногами переступаю порог своего дома и громко хлопаю дверью — тихо почему-то не получилось. В этот миг я уже уверена — Кай знает, что Адити не входит в мои планы на уикэнд.

В пятницу на временной парковке меня ждёт кабриолет с торчащей головой Анселя. Его глаза спрятаны под солнечными очками, рот растянут в улыбке, пальцы отбивают одному ему известный мотив по диску руля. Я присматриваюсь и… тысяча чертей! Это Порше! Господи, до чего же все мужики, независимо от возраста и социального статуса, однообразно мыслят! Правда, у Анселя очень престарелая машина. Если сравнить её с тачкой моего супруга, это будет примерно то же, что поставить меня рядом с девчонкой из старшей школы.

Собственная безжалостность в самокритике неожиданно меня веселит, я забрасываю сумку на заднее сиденье и, видя, что водитель и не помышляет о галантности, ловко перелезаю через дверцу и приземляюсь рядом с ним.

Ансель с кривой улыбкой поднимает бровь:

— Неожиданно!

Когда-то давным-давно мой муж Кай обожал кабриолеты и не любил то, как дерзко я в них усаживалась. Мои манеры быстро приучили его всегда открывать для меня дверь.

— А ты во мне сомневался? — заявляю мальчишке, пристегивая ремень.

Он проворачивает ключи в зажигании, продолжая на меня глазеть, нажимает на газ, и добрую половину этого сонного города окатывает бессовестным рёвом. Я закрываю ладонями уши и своими расширенными от ужаса глазами спрашиваю водителя: «Что это за корыто, парень? Ты что ли утащил его из музея?»

Ансель, совершенно довольный собой, трогается с места, и вот так, периодически хрипя мотором, мы ползём в медленном трафике загруженной улицы. Как только выезжаем на относительно свободную дорогу, старенький Порше набирает скорость, окончательно оглушая мир своим рёвом.

Меня разбирает хохот. Дикий неудержимый, беспричинный, мало мне понятный, но сочащийся откуда-то из самых глубоких глубин меня смех. В этот момент мне снова двадцать, из памяти начисто стёрто всё то, что из беззаботной девчонки Викки вылепило Викторию Керрфут. И быть собой хорошо. Так хорошо!

Встречный поток воздуха давно устранил мою утреннюю укладку, но новой версии меня совершенно на это наплевать. Ну, почти: задрав локти кверху, я придерживаю волосы руками, чтобы их совсем уж не вырвало с корнями. Оказывается, гонять на автомобиле — это так круто! Адреналин, мать его. И дело даже не в пролетающих мимо высотках и мелькающих фонарных столбах, нечто внутри тебя словно оживает и дышит, поглощает кислород, жадно впитывая его молекулы каждой своей клеткой.

Очень скоро мы съезжаем с автобана и направляемся в город Кокуитлам.

— Култус в другой стороне! — ору во всю глотку, но Ансель от души забавляясь, пожимает плечами — мол, ничегошеньки мне не слышно. И я с улыбкой вдруг понимаю, что не важно, куда мы поедем, главное, чтобы вновь обретённое ощущение лёгкости и свободы меня не покидало.

Подъезжаем к небольшой речушке в центре Кокуитлама, и только заметив у воды детей с цветными пластмассовыми ведерками, я догадываюсь, куда мы прибыли и зачем: весенняя подсадка малька лосося в естественную среду. В это время года такие мероприятия проводятся по всему большому Ванкуверу, прошитому бесконечными ручейками и речушками — яслями для икры, а потом и мальков лосося. Я знала об этом давно, но шанс поучаствовать как-то не подвернулся ни разу.

— Знакомься, это Нансен — мой брат, — Ансель кивает на высоченного парня лет тридцати-пяти, с коротко остриженными каштановыми волосами, актуальной для сегодняшних дней бородой и невероятным размахом плеч.

— Старший, — Нансен протягивает руку и больно жмёт мою.

Он, как и многие, хочет заглянуть внутрь меня, и от неожиданности этого знакомства я на пару мгновений его впускаю.

— Виктория, преподаватель биологии, — представляет меня мой друг, — и слушатель на моём художественном курсе.

— Что ж, рад знакомству, — прищуривается Нансен. — Как успехи в рисовании?

Я теряюсь. Новые люди — это всегда испытание, и я злюсь на Анселя за то, что не предупредил.

— Хорошо, спасибо, — отвечаю и чувствую, как съёживается моё маленькое улиточное тельце, чтобы спрятаться в свой хрупкий домик.

Похоже, Ансель действительно пытается что-то исправить, прилагая при этом вполне ощутимые усилия, ведь семья — это тяжелое оружие, самый действенный и самый быстрый путь стать ближе.

Нансен выше Анселя, крупнее физически. И от него исходит непоколебимое спокойствие.

— Нансен тоже преподаёт, — продолжает знакомство Ансель, — математику, физкультуру и историю в средней школе.