Виктория Мальцева - 15 минут

— Всегда приятно встретить коллегу! — растягиваю губы в дежурной улыбке. — Зачем мы здесь? — шёпотом вопрошаю Анселя.

— Я хочу тебе кое-что показать, — отвечает он тем же способом.

И уже громче обращается к брату:

— Ну так как, ты дашь нам контейнеры или нет?

— Посмотри за цистерной, выбирайте из тех, что остались.

Ансель тянет меня за руку в направлении серебристой цистерны, откуда школьники набирают в свои ведёрки мальков.

— У них отломаны ручки, но ничего, можно и так носить, — вручает мне в руки белую пластиковую ёмкость. — Сейчас будет самое интересное!

Мы опускаем свои контейнеры в широкое отверстие в цистерне и вынимаем наполненными крохотными рыбёшками. Я завороженно смотрю на жизнь в своих руках — малышей одной из самых странных рыб: дети никогда не узнают родителей, родители никогда не узнают детей. Их жизни не пересекаются, лишь однажды соприкасаясь в точке, где встречаются рождение и смерть. Осенний нерест — одно из знаковых событий в наших краях: повод для праздника и увеселительных мероприятий для белых и иммигрантов, часть года, наполненная сакральным смыслом для индейцев. А для меня в нём слишком много смерти. Она уродлива, безжалостна и неумолима: все ручьи и мелководные реки становятся кладбищем для отнерестившихся рыб и одновременно колыбелью для их ещё не родившегося потомства.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍А вот весна… весна — это всегда жизнь. Я опускаю ладони в воду и наблюдаю за тем, как нежно трогают мои пальцы новорожденные лосося.

— Я знал, что ты это сделаешь! — тут же отзывается Ансель. — И знал, что тебе это понравится!

Я вижу, что Ансель живее, чем обычно. Намного живее. И почему-то именно в этот день, только сегодня, сейчас, замечаю, что апрель раскрасил Ванкувер в яркий, сочный зелёный цвет. Он под ногами, над головой, в любом направлении, куда ни глянь.

— Ансель… спасибо за это… — выплёскиваю эмоции, не сумев сдержаться.

— Ансель?! — тут же раздаётся за моей спиной глубокий бас, на этот раз полный иронии.

Ансель закатывает глаза, затем угрожающе смотрит на брата:

— Даже не думай!

— Он Тессум! Имей в виду! И «Ансель» — даже не его среднее имя, какой-то очередной вымышленный бред!

Мои глаза расширяются от удивления, а Ансель принимается за оборону:

— Это моё официальное имя, — цедит сквозь зубы, нервно вынимая бумажник из заднего кармана своих джинсов.

Откинув обложку, он демонстрирует брату свою, очевидно, водительскую лицензию, тот удивлённо вскидывает брови и уже не улыбается, озадачившись увиденным:

— Ты что, имя сменил?

— Как видишь, — отвечает Ансель уже совершенно спокойно. — Надеюсь, ты не станешь отрицать право человека и гражданина носить то имя, которое его не бесит?

Нансен пожимает плечами, поглаживая свою короткую по моде текущих дней бороду и, вновь улыбаясь, сообщает:

— Права, безусловно, у тебя есть, и самые разнообразные, но вот повзрослеть давным-давно пора.

Посмеиваясь, Нансен возвращается к детям и своим заботам, а я, наконец, нахожу в своей голове пару слов для неожиданной ситуации:

— Значит, Тессум?

Ансель-Тессум совершает рукой жест, означающий: «Мы закрываем эту тему раз и навсегда!», заставляя меня улыбаться и ни о чём не помнить кроме волшебства этого дня.

Мы помогаем Нансену и его подопечным закончить начатое, а когда уезжаем, я успеваю заметить ещё один пристальный взгляд старшего брата, но на этот раз в нём уже есть тепло и мягкость.

Наш дальнейший путь лежит в центральный в Кокуитламе молл, я больше не задаю вопросов — просто наблюдаю за этим днём и всем тем, что он готов мне подарить. Когда Ансель появляется с шёлковым шарфом в руках, моё настроение вновь меняет градус с задумчиво-созидательного на игриво-романтическое.

— Вот, — протягивает мне белую ткань, — прости, я не всё предусмотрел.

— Это подарок?

После небольшой паузы получаю ответ:

— Пусть будет подарок, но вообще-то, это была… забота! — подмигивает.

Хорошо, что у нашей престарелой машины настолько оглушающий рёв — мне не нужно отвечать. Как отвечать, если тебя поставили в тупик?

После часа пути по ровным, как стекло, зажатым между гор долинам мы заезжаем в Чилливак, покупаем продукты в первом попавшемся деревенском магазине, поражающем, скорее, не выбором, а его отсутствием, заправляем машину и добираемся, наконец, до точки назначения.

Перед нами небольшой, но явно недавно построенный дом: мало обработанное дерево и тонированное стекло — новый, современный стиль. На первом этаже расположены гараж и гостиная с выходом на просторную террасу с открытым видом на озеро, на втором и третьем спальни — это дом для большой семьи или для тех, кто любит отдыхать с друзьями. Я осматриваю стены, декорированные множеством керамических, стеклянных, металлических статуэток, ваз и прочих предметов, с помощью которых люди создают в своём жилище уют. У нас с Каем вот уже шесть лет голые белые стены и мебель для того, чтобы спать, сидеть, есть.

На выструганных из цельного дерева полках стоят книги — классика мирно соседствует с триллерами и детективами — выбор на любой вкус.

— А кто хозяева? — спрашиваю.

— Я уже говорил, хозяин мой друг.

— Чем он занимается?

— Продаёт подарочные карты.

— Старбакс, Эпл, Майкрософт?

— Да, их.

— Круто. Дом в таком месте, даже небольшой, должен стоить состояние.

— Я не знаю, сколько он стоит, Брауни. Больше того — мне это не интересно. Друг предложил здесь отдохнуть, я сразу подумал о тебе. Он сказал, мы можем занять хозяйскую спальню.

Спальня, расположенная прямо над гостиной, сделана примерно в том же стиле: приставленная к одной из глухих деревянных стен кровать убрана тёмно-синим бельём, единственное окно — панорамное, а за ним терраса поменьше, верхушки деревьев и озеро.

Я осторожно присаживаюсь на край постели: довольно странно находиться в чужом доме, пользоваться чужой мебелью, смотреть в чужие окна и видеть сквозь них чужие пейзажи. И в этом чужом доме неловкость между мной и Анселем чересчур ощутима и чересчур взаимна. Я вижу, что он, несмотря на гостеприимство своего приятеля, не знает, куда себя деть, где сесть, куда встать. Наконец, предлагает:

— Аквапарк, Авентура-парк, пара затрапезных забегаловок, называющих себя ресторанами…

— Может, просто на террасе посидим? Место и в самом деле очень красивое. Уютное.

Ансель выдыхает с облегчением:

— Честно говоря, я рассчитывал, что именно это мы и сделаем. Иногда в уединении больше кайфа, чем во всех развлечениях мира!