Светлана Карагод - Дьявол в нём. Город любви

Просто собирается сбежать от него при удобном случае. Которого, конечно, он ей не даст! Как он поверил, что она успокоилась и пришла к нему, как говорила – сама! Все бабы – лживые существа.

– Ты не умеешь врать – и не пытайся! – произнес он глухо, вытаскивая из кармана связку ключей и чувствуя волну подступающей ярости. – Жди! Я скоро!

А она опять нервно, словно ей не хватало воздуха, вздохнула, опустив ресницы:

– Я хочу домой!.. – произнесла тихо и его злость вдруг куда-то исчезла, и увидев, как она едва не плачет, восхищенно засмеялся:

– Но куда же я отпущу тебя, такую хорошую?! – «Можно ли обидеть взрослого ребенка?», – спрашивал себя и успокаивал ее, правда мало веря в свои благие намерения: – Ты уйдешь, когда захочешь!.. Не бойся!

– Но, я сейчас…

– Не бойся!..

Она услышала, как щелкнул замок, и бессильно ткнулась головой в закрывшуюся дверь. А известный мотив звучал за спиной: «Я искал выход туда, где был раньше. «Расслабься, – раздался голос из ночной тьмы. – Мы созданы, чтобы получать повеления!.. Ты можешь освободить номер в любое время, но ты никогда не сможешь нас покинуть».

Гулевская, оживленная и красивая, сидела рядом с Антоном на летней террасе ресторана «Палуба» и очень сожалела, что не уговорила Надю пойти вместе с ней. Среди тех, кто пришел праздновать появление на свет Петрова, оказались только его четверо друзей по училищу, а с ними ни одной девушки. Все внимание доставалось ей и имениннику. Но если в начале знакомства военные «раушники» казались симпатичными и милыми, то по мере того, как они мешали водка с пивом, обстановка все больше накалялась. Только Эдик, которого Света знала раньше, тот, что так потрясающе играл на саксофоне, был сегодня задумчив и тих. Их с Антоном распределили в разные концы страны. Он молча пил, поднимая бокалы за здоровье лучшего друга, покидающего первым Ростов. Другие шумели, спорили, говорили одновременно в разных концах праздничного стола, состоящего из двух, сдвинутых друг с другом.

– Нет, ну ты скажи, – обращался к Петрову чернобровый, похожий на цыгана, несмотря на короткую стрижку, Олег: – Вот Берлинская стена разрушена – это хорошо или плохо?..

– Наверное, хорошо: немцы объединились…

– Нет, – не дослушав ответа, спрашивал пьяным голосом Олег, – ты скажи – для нас это хорошо или плохо?..

– Да, пофиг! – влез в разговор сильнее всех опьяневший Гоша. – Пусть фрицы сами разбираются…

– …Для каких немцев хорошо? – продолжал Олег. – ГДР? Эти немцы – не фашисты! Стена им мешала! Перемахнули – через стенку, заработают деньжат у капиталистов, и назад, где социализм и все бесплатно! А теперь что?! Отнимут у них все, буржуи!..

– Как пофиг?!. – спорил уже с Гошей, услышав его возглас, Сергей. – Наши деды кровь проливали?! А Горбач войска из Германии в чисто поле вывел! Все побросали им, фашистам! Они нам пол России должны за это должны выстроить! А мы что получили?..

– Так Мишка с Райкой – и получили, и получат! Только с тобой Серега не поделятся!.. – предрек Антон Петров.

– Давайте выпьем! – кричал Гоша то, чем обычно заканчивались их споры: – За то, чтобы у нас все было… и ничего за это не было!..

Они опять поднимали бокалы. Играла песня Сэм Браун «Стоп». И, несмотря на то, что было еще достаточно светло и жарко, несколько пар танцевали на площадке. Свете также хотелось танцевать: прижаться к Антону всем телом и чувствовать вновь и вновь его любовь – но она не позволила себе увести Петрова из столь приятной для него мужской компании.

Пьяный Гоша, видимо, под впечатлением надрывного голоса британской певицы, вдруг вцепился ей в запястье:

– Светочка, но почему вы любите этого медведя, а не меня! Пойдемте танцевать!..

Потная ладонь обхватила руку Гулевской, но она резко выдернула ее, при этом правда мило улыбаясь, и решительно заявила:

– Еще чего! Я танцую только с медведем!..

– Жаль! Вы такая классная! – заплетающимся языком мямлил Георгий. – Я хочу с вами…

Назревал конфликт: подвыпивший Антон страдал ревностью – положение спас Эдик, громко предложив:

– А давайте бороться на локтях! На вылет. Ставлю рубль на победителя!

– Пять… – закричал Гоша, становясь центром внимания.

Пока «раушники» бросали жребий, кто будет против кого бороться и очищали место для соревнований на столе, Света тихо ушла. Спустилась с открытой террасы вниз к телефону-автомату. За две копейки она позвонила на вахту общежития.

– Позовите Надю из четыреста сорок четвертой? Я перезвоню скоро.

Но когда позвонила, то услышала от вахтерши:

– Девчонки ходили в четыреста сорок четвертый – нет там никого! Танька ваша приехала, вот в душ пошла. Может позвать ее или передать чего?

– Нет – не надо. Мне нужна была только Надя…

Через минуту после ухода Романа она в отчаянии металась по комнате и злилась прежде всего на саму себя. Зачем познакомилась с ним! Зачем мечтала обмануть его лживой покорностью и ожиданием у общежития! Разве можно Такого обмануть! У него взгляд волка! Взгляд, который не имеет никакого отношения к улыбке! Неудобно думать о нем плохо! Неудобно вахтер!.. Стыдно цепляться за перила и кричать: «Помогите! Я его боюсь!» Дождалась, что не уйти!.. Неудобно на потолке спать! Не маленькая, а такая дура!.. Что же теперь делать?..

Она подошла к двойным кроватям, стоящим у окна, и через одну из них забралась на высокий подоконник. «Вот и окошко. Выпрыгнуть не желаете?! Лестница пожарная…» Видимо, мысль спуститься или забраться по пожарной лестнице приходила в голову не только ей, потому что, чтобы никто не мог шастать туда-сюда, двойные рамы напротив «пожарки» были наглухо забиты гвоздями. Открывался только дальний от лестницы проем. Для того чтобы выбраться наружу и спуститься вниз по заржавелым от времени перекладинам, а затем прыгнуть с полутораметровой высоты на землю, нужно было прежде всего стать на подоконник и дотянуться или допрыгнуть до одного из поручней лестницы, повиснуть на руках и подтянуть ноги. Был велик риск промахнуться и вывалиться из окна. Не каждый десантник, в здравом уме и трезвой памяти, отважился бы на этот трюк. Хотя, думала она, в мужской общаге по вечерам, наверное, полно десантников с нетрезвыми головами! Но ей очень хотелось уйти!

Осторожно, медленно, она забралась, стала на подоконник и, держась сначала за железную ручку, прикрепленную к форточке, передвинулась на край карниза, а затем, схватившись одной рукой за деревянную раму, другой пыталась дотянуться до перекладины. Казалось, немного усилий, десять-пятнадцать сантиметров, и она достигнет того, что позволит ей уйти, сбежать от этого парня!.. Главное – дотянуться!.. Но вдруг, глянув вниз, она почувствовала тошноту и испугалась. Холод смертного страха обжег ее тело. Камни, треснувший бетон, какие-то обломки досок, бутылки, другой выбрасываемый не одним поколением студентов хлам, мелькнул перед ее глазами, и она представила, как падает на землю… «Плохо иметь богатое воображение!» – мелькнуло в ее голове, и Надя на дрожащих, подгибающихся ногах отодвинулась от карниза вглубь комнаты и спустилась назад. Нервно улыбнулась одними губами: