Светлана Карагод - Дьявол в нём. Город любви

– Мне уже много, – вздохнула она, но совсем не от того, что вспомнила, сколько ей лет – в ее голове пронеслась мысль, что, когда она встретилась с Андреем, ей было чуть больше восемнадцати, и произошло это вроде бы не так давно, но вот сейчас она совсем другая и не может так безудержно радоваться, и верить в то, что все будет хорошо.

– И все же?..

– Двадцать два, – призналась, но тут же, заметив искреннее удивление на его лице, пожалела, что сказала правду. Ей не надо было напоминать о возрасте, в котором все можно.

– Ах, да, пятый курс! – вспомнил Роман их разговор у фонтана. – Так ты «старуха» уже!

Ее щеки вспыхнули, а ему стало забавно: она приняла его слова всерьез и обиделась как ребенок.

– Шучу, – добавил он покровительственным тоном. – Я бы дал тебе… девятнадцать. А по уму и того меньше!.. – Он провоцировал ее на то, чтобы она вела себя взрослее, более раскованно и сексуально, но Надя еще больше закрылась и ничего не возразила в ответ, как он ожидал, а опять о чем-то задумалась и стала молча пить шампанское.

– А почему ты не спрашиваешь, сколько мне лет? – опять нарушил тишину Роман. – Отгадай!..

– Двадцать восемь! – ответила резко, вспомнив о женском паспорте, но уменьшив известный ей возраст на два года.

– Ну, уж! Неужели я так плохо выгляжу?! – Роман решил, что девчонка отомстила ему за рассуждения о ее «старости», и вслух шутливо-возмущенно сказал: – Нет, но я, конечно, постарел от дипломных попоек – но не на столько же?.. Мне осенью только – двадцать пять.

Словно ее раскрыли в каком-то неблаговидном поступке, Надюша смутилась:

– Извини, я неправильно посчитала!.. Ты же говорил, что служил три года в армии?..

Ее оправдания звучали фальшиво и неубедительно: как ни прибавляй – получается только двадцать четыре-двадцать пять лет. А это именно тот возраст, на который он выглядит.

Бусина в светло-коричневом платье с люрексом, выше колен, сшитом три года назад на Новый год, изнывала от жары, стоя у ресторана и ожидая папика. Встреча планировалась в шесть, но на ее красивом запястье стрелки изящных часов с гжелью показывали уже полседьмого, а белой, модной, в эмблемах, «шестерки» все еще не было. Без папочки сама Таня никогда не заходила в «Ростовчанку» и потому теперь около получаса томилась у входа. От жары яркий макияж «расплывался», тушь лезла в глаза – и ей приходилось быстро хлопать ресницами, чтобы не заплакать. Улица Красноармейская, на которой она стояла, была в городе местом съема проституток. И хотя панель располагалась на квартал ниже, ближе к вокзалу, время от времени, пока Танюша ждала папика, останавливались автомобили и в ее адрес следовали неоднозначные предложения. Руки у нее нервозно тряслись – не только от страха, что она, в конце концов, нарвется на тех, кто закинет ее как мешок с овцой в машину, но и от того, что если вдруг этот съем увидит Плевен, то устроит жуткий скандал.

Найдя в сумочке монету в две копейки, Бусина, красиво продефилировала к телефону-автомату на углу и стала звонить на домашний телефон, чтобы узнать, выехал папик или нет. Но вдруг ей ответил женский голос, сказавший «алло» – и Таня от неожиданности так растерялась, что, ничего не сказав, бросила трубку.

Других монет в две копейки у нее не нашлось, менять было негде, и она какое-то время в замешательстве стояла в телефонной будке, размышляя, что же это было, и почему ей ответила какая-то б…ь? Может быть, она ошиблась номером? Воображение сразу нарисовало ей молодую красавицу, непременно блондинку, которая ходит по кухне в ее халате и тапочках, а папик нагибает ее на столе. Нет – ей обязательно надо позвонить еще раз!

Танюша зашла в вестибюль ресторана: там был городской телефон, с которого посетителям разрешалось звонить, и ей, как частой гостье, безусловно, позволят это сделать. Но, проходя мимо огромных зеркал, она остановилась подправить макияж, и неожиданно увидела в отражении папочку, обедающего в зале. Он был не один. Рядом с ним, на широком стуле с фигурной спинкой, вальяжно развалился неизвестный ей, болезненно худой, старше папика, мужчина в черной рубашке с короткими рукавами и светлых брюках. Бусина какое-то время наблюдала за ними. Золотая цепь на шее незнакомца, видная даже издалека, и дорогие часы на руке с татуировкой, которой он время от времени встряхивал, говорили о его состоятельности и близости криминальному миру. Рядом с ним ее Ванька был как-то мелковат, и очень сильно проигрывал. Судя по жестикуляции и мерзкой улыбочки на его лице, он уговаривал собеседника что-то купить, причем весьма настойчиво, и показывал что-то из-под стола. Таня оправила пряди волос за уши и, отчертив указательным пальцем потекшую от жары морковную помаду на маленьких губках, отправилась в туалет.

– Гена, посмотри, какой ракурс! Какая девочка! – говорил Плевин, своему старому знакомому, управляющему одной из гостиниц и базой отдыха на Левбердоне, показывая фотографии полуобнаженной Танечки, мастерски прикрытой белым искусственным мехом только в самых интересных местах.

– Третий сорт! У меня в ресторане так каждая официантка за рубль снимется. Это не то… Кому это можно продать – разве что пионерам! Хотя…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

«Москва-Петушки» В.В. Ерофеев

Раушник – слово образовано от РАУ (Ростовское артиллеристское училище), на основе которого было образовано Ростовское высшее командно-инженерное училище (РВКИУ им. М.И. Неделина (до 1998- 2011г.)

Гулевать (гуливать) – то же что «гулять» диалект в наречиях донских казаков.

В. Маяковский «Облако в штанах»

«Казанова» – песня культовой рок-группы «Наутилус Помпи́лиус», имевшая огромную популярность в конце 80-х- начале 90-х годов.

Eagles Hotel California 1– здесь и далее используется авторский перевод на русский язык.

Клаустрофобия – боязнь закрытых пространств.