Светлана Карагод - Дьявол в нём. Город любви

Бокалы звякнули. Она поднесла бокал к губам и, резко наклонив, сделала глоток – пузырьки газа защекотали горло, дыхание перехватило. Закрывая глаза, встряхнула головой, отодвигая игристый напиток. И вдруг, как кадры кино, перед ней промелькнула другая встреча, случившаяся четыре года назад и совсем непохожая на эту.

…Андрей открыл «Полусладкое Советское» и протянул ей бутылку:

– Ты первая…

Они сидели ночью в зелени деревьев на дальней от причала лавке на набережной. Праздник День города, который в этом году выпал на двадцатое сентября, давно закончился. Было безлюдно. Горбачев все еще боролся с алкоголизмом и пить в общественных местах запрещалось. Кроме того, резко похолодало, а большинство ростовчан не успели переодеться в осеннее, как всегда намеревались переждать непогоду дома, дождаться еще тепла и ходить до ноября в кедах и босоножках. На набережной Дона почти никого не было. Лишь изредка тишину нарушали шум проезжающих машин, лай бродячих собак или звон бутылок, собираемых редкими прохожими.

Услышав предложение Андрея, Надя пришла в восторг. Раньше она никогда не пила шампанское из бутылки, да и вообще пила-то пару раз: на выпускном и в кругу семьи – но была уверена, что этот напиток нужно пить, только при свечах, наливая в красивые хрустальные бокалы! А вот теперь оказалось, что нет ничего лучшего, чем глотнуть шампанского прямо из горлышка. Они же нарушают сухой закон в общественных местах. А какой русский не мечтает противиться глупым законам! Смело взяв бутылку, она быстро поднесла ее к губам и, резко наклонив, сделала глоток: пузырьки газа защекотали горло, дыхание перехватило. Закрывая глаза, она встряхнула головой, отодвигая игристый напиток.

– Пусть постоит, – улыбнулся Андрей, забирая у нее бутылку и ставя на асфальт.

Они вновь встретились взглядами и глянули в глаза друг друга – восхищено, нежно и вопрошающе. Точно также как несколько часов назад, когда увиделись впервые, познакомившись на спонтанно организованной вечеринке.

Это было то время, когда Надя, Гулевская и Бусина перешли на второй курс и сняли небольшой домишко, почти без удобств, между Горького и Красноармейской улицами, на Семашко. Ростовский «итальянский» дворик, утопающий в зелени винограда, со множеством одноэтажных построек, колонкой воды, множеством брошенной утвари и цветами, пришелся им по вкусу. Дом, в котором они поселились, как и все здесь, был построен на месте старого кладбища не меньше ста лет назад и нес мистическую энергетику. О ней в СССР предпочитали не говорить, чтобы не оказаться сумасшедшим, но она существовала.

До появления в этом домишке девчонок другие квартиранты здесь не задерживались. Сама хозяйка, вдова с тремя детьми, ютилась напротив домика, в коммунальной квартире, но никогда не хотела селиться в этот «дом с приведениями».

Приведением была похожая на ведьму старушонка, снившаяся всем, кто здесь жил. Когда спали, в комнатах слышались звуки падающих предметов, выключался свет, гасли свечи. Но с девчонками филфака старушонка, видимо, смирилась. То ли они мало спали по ночам, и она не успевала им пригрезиться и напугать, то ли после чтения Гоголя, Достоевского и Булгакова их ничто не могло свести с ума, а только будоражило фантазию. Кроме того, с появлением девушек домишко не терпело тишины и уныния – дверь не закрывалась от гостей. Сюда словно магнитом притягивало поэтов, бардов, студентов, мечтающих о творчестве.

Андрей появился на очередной вечеринке по случаю Дня города одним из последних, с армейским другом Сашей Климовым, имя которого почему-то всегда забывали, фамилию укорачивали, и он превращался в Клима. Саша поступил в этом году на худграф, и собственно и пригласил на вечеринку Андрея, с которым когда-то служил.

– Пойдем к девчонкам на Семашко! Я песню новую выучил.

– А они красивые?

– Девчонка классные и еще не чьи! Будут наши! На филфаке учатся, столько всего читают! Случайно в библиотеке познакомился…

Когда Саша и Андрей пришли в домишко, здесь оказалось масса народу и потому все сидели, вокруг разложенной на подносах еды, в одной из комнат не только на диване, кресле, но и, не разуваясь, прямо на красивом, желтом ковре. Сегодня это был вермут, яблоки, виноград и коробка конфет. Звучал «Аквариум» Гребенщикова и потому Клим, отложив гитару не стал петь, а подсел к Бусине и Свете. Надя даже не расслышала имя Андрея, но их взгляды мгновенно пересеклись: восхищено, нежно и вопрошающе, словно спрашивая: неужели мы встретились?

К полуночи, сквозь многочисленных гостей, они вдруг приблизились друг к другу и сбежали от компании:

– Тебе, я вижу, душно здесь? – спросил Андрей. – Ты же не куришь.

– Да – ужасно! Я скоро задохнусь! Все курят и пьют такую гадость, что и попробовать два глотка – подвиг!

– Пойдем – подышим!.. На набережной.

– Пойдем…

В свете фонарей Надежда видела его счастливые глаза. Естественным движением он привлек ее к себе и стал согревать и согреваться от ветра. Она предчувствовала, ждала его объятий, именно тогда, когда он ее обнял, и прильнула к его груди так, будто делала это всегда. Они потянулись друг к другу и их губы соединились в долгом поцелуе, в бесконечном желании почувствовать, познать другого. Затем они долго целовались – неотрывно, ненасытно, не в состоянии оторваться – как будто ждали этого поцелуя всю жизнь, или это был их первый и последний поцелуй. Она только боялась, что Андрей прочитает ее мысли: о том, как она бесстыдно, с первого взгляда и слова любит его, незнакомого, неизвестного, но такого родного, мысли о том, что единственным, как ей кажется обстоятельством, удерживающим ее от желания отдаться ему, является только то, что они находятся на набережной, и она никогда этого не делала.

– Подожди, – сказала она, отстраняясь, чтобы прийти в себя: – у меня кружится голова… от твоих поцелуев. Давай еще выпьем!..

У нее и правда удивительно и приятно мутилось сознание, но не было страха, что этот парень воспользуется ее слабостью и доверчивостью, а наоборот была странная уверенность, что он никогда не сделает того, что обидело бы ее или другую девушку.

Они по очереди пили шампанское из горлышка, читали стихи, рассказывали о себе и опять целовались. Все казалось вокруг прекрасным и значимым. К ним подбежал бродячий пес, и Надя кормила его конфетами. И «их» собака предано легла и «охраняла» их до утра…

– Пей – не думай! – прервал ее воспоминания Роман, ставя пустой бокал на стол. И глядя, как она нерешительно вертит свой в руках, спросил, словно только что увидев ее: – Сколько тебе лет, малыш? А то по новым, законам, спиртное запрещено пить до двадцати одного года.