Mel RedWolf - Ветер перемен. Веря в жизнь. Часть 3

Постовые не в меньшем ужасе, нежели царица, подняли тревогу рогом. Уставшие, изможденные, потерянные. У воительниц не было выбора. Те, кто выбрал судьбу сражаться за клан, должны были снова встать на защиту и сложить головы, если не хватит сил.

Рефаль смерила взглядом юную царицу. В её глазах отражалась злость за дочерей, которых предложили оставить позади, но касалась ли её защита крылатых, или же Аэль ещё не приняла в полной мере доверенное ей?

Всё же Порывистая устала, после смерти Фаврир прошло всего ничего, а воительница еще ни на мгновение не остановилась, шагая вперёд так, как делала и сама Огненная. Ей передалась сила её женщины, в ней она нашла отражение гутами, а теперь и волей к защите, волей к победе.

Ответа на слова царицы не последовало, а если бы он и последовал, то был бы прерван толчками, заставившими брови крылатой сойтись.

Бесы нагнали слишком быстро. Бывшая царица рассчитывала еще как минимум на день, который позволил бы оправиться воительницам и дурфам. Они еще не успели восстановить силы в полной мере, а раненные не все получили своё лечение. Обстоятельства складывались как нельзя хуже и Рефаль вылетела из шатра, взмыв высоко вверх, когда к ней подлетела одна из Открывающих Врат.

– Они еще не так близко. В паре часов пути, но мы истощены. Копите силы, будьте готовы открывать Врата.

Сухо скомандовала Рефаль, смерив взглядом надвигающуюся угрозу, что была подобна смерчу. За бесами тянулись клубы скверны, она же предвещала их приход. Женщина недолго ждала, ведь очень скоро крылатые воспарили в небо, готовые принять очередной бой. В лице каждой отражалась боль, усталость, но ни одна не позволила себе испытать страх. Страх шел за руку с поражением, а этого они допустить не могли. За их серыми крыльями скрывалась жизнь, а перед их посохами стояла смерть.

– Крылья дурф сильны, но ещё сильнее их желание спасти и любовь к родным. Пока наши сестры на земле, а мы в воздухе – ни одна тварь не посмеет нарушать мир и покой наших родных!

Громом возвещал голос Рефаль, что ни единожды вела за собой в бой дурф, а сотни тысяч раз. Её черные крылья раскрывались также широко, как распростерлось небо над их головами, в её руках были клинки, что уносят жизни врага, в её глазах была воля к жизни тысяч, что стоят за спиной сейчас и тех, кто оберегает семейный очаг.

Держать еще одну оборону. Ни разум, ни тело не восстановились. Высыпавшие воительницы брались за клинки, кто-то за секиры и копья, кто подыскивал новое оружие на ходу, потому что последний бой его забрал – сечь с бесами разрушала оружие и броню, истощала запасы. Жизни в тех, кто уцелел было чуть больше, нежели в тех, кого только успели проводить. Может быть пламя и привлекло врага… Нет, земля вновь дрожала и открылся разлом. Значит они шли целенаправленно в крепость и собирались ее захватить.

Аэль сжала кулаки до хруста и боли. Это ощущение отрезвляло. Сама царица тоже взяла на ходу второй клинок. С поля боя не удалось вернуться с двумя и теперь был пламенеющий и тот, что достался по наследству от павших.

– Приготовиться! Взять все стрелы, что есть. Будем обороняться!

Крикнула Аэль так громко, насколько позволяли уставшие голосовые связки. Рог подхватил указания, прежде чем Аэль заметила подругу перед собой. К царице хромала, опираясь на наскоро сделанный «протез», Ноэль. Замена утерянной ноге выглядела, как прикрепленная грубо палка, которая позволяла воительнице держаться на ногах, но все же Скрытый Клинок хромала и кренилась на бок. Серая, с землистой тенью смерти и утраты. Аэль знала это чувство, когда из тела уходит жизнь вслед за разрывом связи.

Когда лагерь, разворошенным ульем, суетился и собирался в новую сечу, эта женщина шла в другую сторону. Темные волосы, что совсем не подходили клану Воздуха, трепал ветер, а в глазах дочери Великой застыл живой требовательный посыл. Именно с ним дохромала Ноэль до царицы, приложила кулак к груди так, будто хотела пробить свои ребра.

– Царица! Позволь мне, Первой Скрытых Клинков, предложить другое решение!

Гаркнула сталью Скрытый клинок и голос ее заставил воительниц рядом стихнуть. Взгляд некоторых остановился на ней, словно беда, что надвигалась, могла подождать, но нет, скверна становилась четче, хотя было возможным обождать час или может больше до их прибытия.

– Оставь со мной тех дочерей, что готовы сегодня отдать последний свой долг Великой и клану. А другие дочери Порывистой и Страстной пусть уйдут домой. Меньшей кровью мы сможем исполнить волю Великой и пусть же воспоют храбрость тех, кто доверит мне вести себя в последний бой!

Слова брошены. Аэль смотрела в глаза подруги и не могла сказать ни слова. Этот вызов и боль, что волком грызла нутро. Душа болела и у Аэль. Царица сама покрылась сединами и ожидала злого рока, когда богиня приберет к рукам. Могла ли царица оказаться столь жестокой к своей подруге, чтобы заставить ее жить после потери любимой женщины? Ради их гута, что растет в дали от боев? Чтобы он видел свою хал, потерявшую жизни ход?

Ветер трепал волосы обоих и в молчании построились те, кто был готов. Отдать свою жизнь за клан сегодня. Кто сединный ветеран, что потерял слишком много на своем веку, кто помоложе, но уже с уродством от войны, кто просто утратил свет внутри. Желваки заиграли и скулы обозначились острее у царицы. Аэль не желала такой ценой уходить, но можно ли было обрекать других на смерть? Ноэль все равно кинется под клинок и лишит себя жизни.

Взгляд царицы скользнул на других. Тех молодых воительниц, что вымотались, но были готовы исполнить приказ царицы, даже если им скажут сегодня умереть. На тех, кого ждала семья, на тех, кто видел в жизни смысл и желал пережить эти битвы. Может и от боя к бою, но они поведут за собой других, когда не станет и Аэль. Царица зажмурилась на миг.

– Аэль!

Крикнула Скрытый Клинок и сделала еще один шаг вперед, хотя тот отозвался гримасой боли на чертах подруги. И Аэль, распахнув глаза, видела мольбу в глазах напротив, как и ее боль.

– Быть тому. Возьми тех, кто готов стоять до последнего. Можешь взять часть лошадей. Остальные…

Аэль обвела взглядом площадь. Скулы свело и красивые черты перекосило болью, что кривила и кручинила нутро.

– Во славу Великих! Да не позволит Яростная быть вам неотомщенными! Мы будем помнить вас, сестры. Открывая дорогу молодым, мы проливаем кровь. Во славу Яростной, во славу Ретивой. Да не будут враги прощены. Рефаль!

Царица обратила взгляд к хар своей женщины, двинувшись к стенам крепости. Видно так, в движении, баргустка собиралась передать свою волю старейшей из дурфов, той, кто нынче мог заменить руку клана при отступлении. Ноэль стукнула кулаком по груди вновь и склонилась, отдавая в последний раз благодарность и честь своей царице.