Милла Генрих - Деревня Нура. Книга 3

– Макс, там папа за нами едет, постой, я сбегаю, помашу ему, что мы тут.

Он моргнул. Но отец, сам увидев нас, повернул в нашу сторону.

– Кажется, мы с тобой сейчас победим чары деда Мирона, – взяв Макса за руку, с улыбкой произнесла я.

Папа, слезая с трактора, спросил:

– Аришка, что случилось?

– Пап, ничего не случилось, но чем дольше Макс остается у деда, тем сложнее ему возвращаться к нам. Он сейчас испытывает такую боль в ногах, как будто сломаны кости.

– Едреен-батон, как же так?

– Пап, нам надо ему помочь дойти до осины. До той, что под солнцем.

– На трактор мы его не поднимем. Хотя можно попробовать.

– Давай попробуем, может, получится.

– А сидеть он может?

– Наверно, может.

– Чего же ты Любе не сказала, чтобы я не один приехал, сейчас бы с мужиками в секунду дотащили его хоть на другой край деревни.

– Папа, давай попробуем вдвоем, ты же знаешь, если люди узнают, начнутся такие разговоры. И нас потом запишут в колдуны.

– Дай-ка я сам попробую его поднять. Хлопец, ну-ка навались мне на плечо.

Макс быстро заморгал.

– Дочь, а почему он не говорит? Вроде вчера разговаривал.

– Говорю же, чем дольше он будет у деда, тем труднее его вернуть будет в нормальное состояние. Вчера говорил, а сегодня уже не может, чем скажется следующий его уход к деду, трудно сказать, может, и видеть не сможет.

– Вот же напасть на нашу голову. Ладно, будем охранять, чтобы не сбег больше.

– Думаю, если до осины дойдет, то больше не сбежит, и охранять не придется.

– Тогда надо тащить, раз сам не может идти.

Он завалил Макса на плечо и, еле подняв, сделал пару шагов, остановился.

– Неудобно ухватил, ты, хлопец не сдерживай себя, а то так до вечера не дойдем. Тут всего-то метров двести осталось. Давай, хорошо завались на плечо.

Отец два раза останавливался перевести дух, шутил, говорил, чем ближе к осине, тем легче становится Максим, но глядя в лицо отца, ни за что не скажешь, что ноша становилась легче. Оставалось метров пятнадцать, но ноги Макса совсем не слушались, от боли он начал сильно стонать.

– Может, доктора надо привести, дочь, что скажешь?

– Чем ближе к осине, тем сильнее у него боль. Значит, это верное средство, и ни один врач ему сейчас не поможет. Нам надо успеть, пока тень не накроет дерево. Пап, давай вместе, руки скрестим и понесем.

– Надорвешься, дочь, нельзя тебе. Молодая еще, потом всю жизнь мучиться будешь.

– Папуль, давай попробуем все же, его вес на двоих не так тяжело будет. Тень очень близко подступила к дереву. Можем не успеть.

– Хлопец, мало осталось, потерпи, сынок, ну нельзя девчонке тебя тащить, сам понимаешь. Давай, еще раз завались хорошенько. Тут пара шагов и все.

Макс заморгал и наклонился к отцу.

Но шагов пять отец не смог дойти до дерева, Макс свалился с плеча. И мы волоком стали тащить его к дереву.

– Дочь, а чем дерево ему поможет?

– Облокотить его надо спиной к стволу, и чтобы солнце на него полностью попадало, да так, чтобы тень от веток его не касалась.

Слава Богу, еще была у дерева такая сторона, где ствол полностью был под солнцем, подтащили Макса к нему, и только его спина коснулась ствола дерева, он заорал, казалось, все нутро из него сейчас выйдет.

– Пап, прижимай его сильнее, чтобы спина полностью касалась ствола, нельзя, чтобы он оторвался от него.

Мы навалились с отцом на Максима. Он извивался с такой силой, что вдвоем мы еле как удерживали его.

Минут десять он вырывался, кричал, но потом стал стихать его крик, и дергался он все слабее и слабее. Я только слышала, как отец все время повторял:

– Боженька, спаси и сохрани пацана.

– Спаси и сохрани, – тихо ответил Максим.

Мы посмотрели на него, он сидел с ясным взглядом, смотрел на нас, с трудом улыбаясь.

– Господи, неужели получилось, – заплакала я.

Отец от радости стал обнимать Макса и тоже смахнул с глаз слезы, громко произнес:

– Спасибо тебе, Господи!

– Аринка, ваша деревня, хуже бандитов, лучше бы я им сдался.

– Я тебя предупреждала, ты мне не верил и ржал как конь. Хотя, Максик, я родилась здесь прожила столько лет, и только сейчас узнаю о нашей деревне все ужасы. Ну что, встать сможешь? Надеюсь, теперь все будет без мучений.

– Давай посидим еще пару минут. Такое чувство, горел в аду и вдруг оказался в раю. Покидать рай не хочется, – улыбнулся он. И вообще, ты обещала мне рассказать у дерева какую-то правду о себе. Только не говори, что ты тоже колдунья.

Я посмотрела на отца, он молча сидел спиной к солнцу, по лбу скатывались большие капли пота.

– Пап, с тобой все хорошо?

– Устал малеха, однако, едрен-батон, тяжелый у тебя дуг.

– Папуль, познакомься с ним хорошо, это Максим.

– Да ты же знакомила нас, ты чего, дочка?

– Нет пап, теперь познакомься по-другому, это мой оберег жизни в нынешней ситуации. Если он уедет, то жизнь моя останется под большим вопросом. Прими его как сына, отныне он мне брат.

Отец смотрел на меня удивленными глазами, а потом обнял Макса и сказал:

– Береги сестру, сынок. Не знаю, понимаешь ли ты сейчас, в чем корень всего. Но Аринка тебе сама расскажет. Я сам мало понимаю, как мы с матерью могли так оступиться в жизни, что дочь наша стала заложницей. С твоим приездом в деревню вся жизнь пошла наперекосяк, видно, ты и правда ее оберег, раз нечистая сила стала просыпаться.

– Черт, – тихо сказал Макс. – Батя, она мне больше бы понравилась в роли жены, а не сестры.

– Тут я ничем помочь тебе не могу, – грустно ответил отец.

– Да ладно, я уже давно согласился, что она мне сестра.

– Я ведь всю жизнь был против городских, и ведь причины злиться на них не было. Но нам всем с детства внушали: городские – это наша беда. А за эти двести метров, что тащил тебя и слышал стоны, думал, с ума сойду. Так твоя боль передавалась мне.

– Пап, а ты знаешь, почему деревню ограждали от городских? Мне кажется, я догадалась.

– Да шут его знает, никто же толком так и не сказал. Но когда человеку каждый день говорят, что он дурак, он и будет дураком. Вот так и мы, раз ты говоришь, что он твой оберег жизни, значит, нас ограждали от того, чтобы в деревне не появился оберег, что будет хранить того, кто окажется в заложниках, как ты.

– Думаю, что именно так. Не зря нас по пути сюда колдовство деда Мирона в поле направило, а встречала нас там Нура. Баба Дуся сказала мне, что кто глянет Нуре в глаза и останется в своем здравии, тот и есть оберег.

Я сидела рядом с Максом, держала его за руку и рассказывала все, о чем узнала, с чего все началось, что не все еще до конца знаю и понимаю, но надеюсь на помощь одной старушки, которая поможет понять суть происходящего. Что должно случиться в ночь моего совершеннолетия? Одно я уже знала наверняка: либо моя жизнь останется на земле, либо перейдет в иной мир.