Галина Башкова - Моя исповедь

– Галя, а ты действительно хочешь с ним уехать? Может ты передумаешь?

– Уже поздно. Скоро поезд. Уже ничего не исправить, – без всяких эмоций говорила я, потому что чувствовала, что совершаю что-то ужасное.

– Ну, ты посмотри на него, он же не достоин тебя.

– Ничего. Я так решила и пути назад нет.

– Ты точно уверена в этом? – не унималась моя подруга.

– Нет. Но не надо меня уговаривать, я сама очень переживаю. Ведь ты знаешь, мне срочно надо отсюда уехать.

– Тогда будь счастлива, Галя! – были ее последние слова.

Но меня не покидала одна единственная мысль: «Я предаю свою любовь, я предаю Олега». Но я никогда не смотрю назад, я сжигаю все мосты за собой, сжигаю до основания. Что сделано, то сделано. И эта черта характера у меня осталась на всю оставшуюся жизнь.

Пассажирский поезд Комсомольск-на-Амуре – Москва идет целую неделю, как тяжело выдержать такой путь. Семь дней смотреть в одно и то же окно, сидеть на одном и том же месте – это сильно выматывает. И не смотря на то, что на улице зима, в вагоне было очень жарко, жарко и душно.

Женя купил билеты в купейный вагон, чтобы нам было комфортно ехать. С нами в одном купе ехал мужчина, других попутчиков не было. Не помню на который день, но Женя, как мужчина стал томиться, ну, сами понимаете. Однажды наш попутчик сказал, что идет в вагон- ресторан, и мы – молодые, конечно, воспользовались этой возможностью. И зря говорят, что во всех грехах виноваты женщины. Именно мужчинам невтерпеж, именно они нас толкают на поступки, за которые нам, женщинам потом стыдно. В разгар нашего любовного соития, мужчина вернулся. Он зашел и кашлянул, чтобы мы его услышали. Какой кошмар! Мы забыли закрыть дверь. Хорошо, что хоть простыней были накрыты. Нас, конечно, не было видно, но было понятно, чем мы там занимаемся. Я лежала снизу и через плечо Жени увидела, как стоит в дверям наш попутчик и ухмыляется. Какой ужас, нас застали за этим делом. Это позор! По крайней мере я именно так себя и чувствовала – опозоренной.

Женя к этой ситуации отнесся спокойно, он вылез из под простыни и стал разговаривать с мужчиной. А вот я… Я спряталась под простыней и не вылезала до самой ночи, мне было очень стыдно. Успокаивало только то, что мужчина через сутки выходил на своей станции. Но все равно на протяжении следующего дня я пыталась не встречаться с ним взглядом. Если он сидел в купе, я выходила из купе и сидела в коридоре. У меня все время перед глазами был его взгляд: наглый, похотливый и насмехающийся.

Пока мы ехали в поезде, я планировала, как сбежать от Жени. Какие слова ему сказать, чтобы он меня простил и дал мне денег на дорогу до дома. Ведь я понимала, что не люблю его. Но пока мы ехали, его хорошее отношение ко мне, его забота обо мне, изменили мое мнение о нем. Что мне еще надо? Ведь именно таких отношений я искала и мысль о побеге я выкинула из своей головы.

Поздним вечером мы сошли с поезда на станции «Митрофановка». Вещей у нас немного: моя большая дорожная сумка и Женин дипломат, так что, можно сказать, мы налегке отправились к дому родителей моего нового парня. Мы очень устали и были голодными, но когда мы подошли к старенькому дому, свет в окне не горел, а значит нас не ждали. Женя дернул за ручку двери – дверь была заперта, пошарил рукой в поисках ключа – не нашел.

– Побудь здесь, а я пойду поищу родителей у соседей. Ты не волнуйся, я вернусь очень скоро, – сказал Женя и скрылся в темноте.

Предчувствие у меня было нехорошее.

И вот я стою перед родителями, а они передо мной. Они разглядываю меня, а я разглядываю их. Мама маленького росточка, вся в веснушках, пальцы рук искривлены артритом, и этими пальцами она постоянно трет свой нос. Что-то отталкивающее в ней я почувствовала сразу. Отец тоже маленький, но у него к тому же был на спине горб. Меня этот факт напугал, и я совсем растеряла свою смелость и упала духом. Кто эти люди? Куда я попала? Но я так устала, что думать об этом не хотела.

– Вам стелить вместе? – услышала я вопрос матери.

– Конечно, – не долго думая ответил Женя, – она же моя невеста.

В доме были две комнатки и кухня. В большой комнате разместились родители, а в самой маленькой, в которой помещались старый шкаф и кровать, разместились мы. Так мы стали жить все вместе.

Отец оказался не таким уж и страшным, как он мне показался в темную зимнюю ночь. Ко мне он относился хорошо, а вот мать действительно неприятная особа. Каждый раз на ужин они пили водочку. Не много, но все-таки.

– Выпей рюмочку для аппетита, – говорила она мне.

– Я не пью.

– Ну всего одну рюмочку.

– Я совсем не пью, – мне уже начинала надоедать ее навязчивость.

– Ну, для аппетита, – она продолжала настаивать.

– Я и без водки хочу кушать, – уже был поздний вечер – часов десять, а мы только сели ужинать, поэтому были очень голодные. Я ведь не привыкла лазить по полкам и холодильнику в чужом доме, поэтому всегда ждала хозяйку. И такой диалог был между нами каждый вечер.

Так мы с ней и не подружились, а в дальнейшем наши отношения ухудшились окончательно.

* * *

Правильный ли я сделала выбор? Правильное ли решение я приняла, уехав с Женей? Только время может указать нам на наши ошибки, а сейчас надо жить и принимать решения настоящего времени.

Со временем я стала себя плохо чувствовать. Меня не рвало, но подташнивало, и многие продукты я не могла есть. Я поняла, что я беременна. Смешно, если я залетела именно тогда, когда нас подловил попутчик, так как больше секса в поезде у нас не было, мне хватило одного позора. О своих подозрениях я сообщила Жене, он был очень счастлив, и меня это обрадовало. Наверное, он будет хорошим отцом, раз так реагирует. Позже он сообщил новость своим родителям. Какая у них была реакция на это известие? Никакая, а если быть более точной, обычная. Но мне теперь надо обо всем написать маме и Олегу. И я, не долго думая, взялась писать письма. Зачем откладывать в долгий ящик то, что можно сделать сейчас. Таким образом, я окончательно сжигала мосты между мной и Олегом.

Это уже потом моя мама рассказала, как Олег пришел к ней с моим письмом и, протягивая его ей, говорил:

– Тетя Лена, что она делает? Что делает? Она что, не понимает?

А что могла сказать моя мама? Я думаю, что, глядя на Олега, у нее у самой разрывалось сердце. Но помочь ему она не могла, никак не могла. Она знала, что если я что-то решила, то это окончательно и бесповоротно. Вот такой у меня характер.

Через какое-то время я получила письмо от Олега. Я читала и перечитывала письмо много раз. В нем была вся боль, все страдания, которые я причинила ему своим поступком, а особенно своей беременностью. Я плакала, нет я не просто плакала – я рыдала, держа его письмо в своих руках, я всем сердцем рвалась к нему. Но… Я понимала, что я не нужна буду ему с чужим ребенком – он мне его никогда не простит, что я не нужна ему после измены – ее он мне тоже никогда не простит. Но и Женю я не должна обманывать, я должна быть с ним честной.