М. Нагорная - Потерянный рай. Роман

Утром Игорь Борисович позвонил из своего московского гостиничного номера Константину Витальевичу и предупредил, что они немедленно выезжают в Город, а поздним вечером этого же дня он с девочкой покидал Москву. Когда Саша, прощалась на вокзале с Анной, в ответ на её жизнерадостную ободряющую фразу «Теперь у тебя всё будет хорошо» она вдруг очень серьёзно, по-взрослому угрюмо ответила: «Не будет». Игорь Борисович внутренне содрогнулся от какого-то страшного мистического предчувствия и от этого далеко недетского взгляда девочки. Хотя позже он не был даже уверен, что она действительно так ответила и вообще что-то ответила, она была до странности очень неразговорчива.

****

На следующий день рано утром Константин Витальевич встречал их на Вокзальной площади. Высокий, статный, величественный как бог, он стоял около своей под стать ему великолепной ослепительно-чёрной сияющей массой хромированных деталей машины и не спеша, степенно курил. В свои тридцать четыре года он уже был зрелым, взрослым мужчиной, много в жизни повидавшим и испытавшим, и в нём напрочь отсутствовали инфантильность, мальчишество и бесшабашность, чем так любили похвалиться многие мужчины будучи даже в преклонном возрасте, а женщины с умилением им вторили: «Он в душе такой ребёнок». Даже смуглое лицо Константина Витальевича отличалось мужской суровой, грозной красотой: скульптурность черт, высокий массивный лоб, тяжёлый подбородок, резкие, чёткие, словно высеченные из гранита линии надбровных дуг, густые, широкие вразлет брови, твердая складка губ, малоподвижный, но очень пронзительный взгляд тёмно-синих глаз с миндалевидным разрезом, резко очерченным густыми чёрными ресницами; взгляд, который никто не мог спокойно выдерживать, взгляд, который мог приворожить и испепелить, взгляд, который как выстрел, убивал наповал; когда Константин Витальевич гневался, все боялись смотреть ему в глаза.

И дело было не только в его внешней физической, богатырской мощи, от него исходило это внутреннее ощущение взрослости и мужской силы, надёжности и твёрдости в характере, в поступках, в словах. Он был несокрушимой глыбой, которую не разрушить ни веяниям времени, ни моды, ни пропаганды. Сдержанно суровый, он мог быть изысканно-галантным, обходительным с женщинами и очень внимательным собеседником, поражавшим тем, что мог поддержать разговор на любую женскую тему, не теряя при этом своей мужественности в их глазах: мода, воспитание детей, кухня (он очень хорошо готовил и всегда удивлял знаниями кулинарных тонкостей).

Было в нём что-то ослепительно притягательное, и где бы он ни появлялся, он невольно привлекал всеобщее внимание, как женщин, так и мужчин. Сам английский лорд побледнел бы на его фоне. Его мужская красота, невероятная мужская сила и мощь не оставляли равнодушным ни одну женщину, одним только взглядом он невольно вызывал трепет в их сердцах, а магия его голоса просто сводила с ума, и любая из них почла бы за честь стать его любовницей, не претендуя даже на долгосрочность отношений, а уж тем более на надежду женить на себе, лишь бы иметь возможность прикоснуться к нему. Тайные и явные поклонницы писали ему письма с признанием в любви, но он, не читая, выбрасывал их. Он больше не сгорал от страсти и оставался спокойно-равнодушным, глаза его если и загорались (крайне редко), то не от любви, а от плотского, животного влечения, он всё-таки ценил женскую красоту и зов плоти в нём не угас. Тем не менее, он не был распутным или беспредельно развращённым, не вёл разгульную жизнь и многочисленных любовных похождений за ним не числилось, он не менял любовниц как перчатки, и если у него появлялась пассия, то на довольно продолжительное время, при этом он мог открыто появится с ней в публичных местах, не скрывая своей связи, он уже мог себе это позволить. Отношения с этой женщиной были почти деловые без сентиментальных глупостей и романтической шелухи, но этой счастливице завидовали, многие хотели бы оказаться на её месте. Жена его знала о существовании любовницы, собирала о ней информацию, с удовольствием для себя отмечала, что его избранница ничем не примечательна, кроме внешних данных, примитивна, глупа и покорна как овца, и непременно уверяла себя, что её муж, предпочитая внешне похожих на неё женщин, по-прежнему любит её, но боится подступится к ней и открыться ей в своей любви. Ольга Станиславовна, конечно, обманывала себя.

У мужчин Константин Витальевич вызывал восхищение и глубокое уважение, желание услужить, желание подражать, кто-то тайно ненавидел его, кто-то завидовал – никого он не оставлял равнодушным. Но явных недоброжелателей у него не было, он мог быть очень жестоким и беспощадным. В круг его близких друзей или хотя бы хороших знакомых попасть было очень-очень не просто, почти невозможно.

Обладатель невиданной красы машины, машины с другой сказочной планеты – роскошного внедорожника высшего класса Jeep Wagoneer Limited – Константин Витальевич вызывал острую зависть у всех мужчин, но особенно у своего затаённого неприятеля – первого секретаря райкома партии Григорьева Михаила Сергеевича. В то время иметь автомобиль, даже свой отечественный, намного уступающего иномаркам, для советских граждан было откровенной роскошью. Помимо того, что на неё нужно было копить несколько лет, сама процедура покупки была очень непростой: в свободную продажу машины не поступали, для их покупки нужно было записаться в очередь, а очередь была сказочно длинной как борода у Черномора и растягивалась опять же на несколько лет, при этом само ожидание сопровождалось неприятной нервной вознёй и интригами с попыткой вытеснить конкурентов из этой очереди или перекупить себе место. Говорили о гражданине, честном труженике, который всю жизнь копил на машину, отказывая себе и своей семье во всём, долго стоял в очереди, а потом, когда он наконец-то приобрёл вожделенную машину, заезжая задним ходом в гараж, случайно помял багажник, схватился за сердце, упал и тут же умер.

Машина Константина Витальевича была дорогой и мало кому доступной не только в пределах Советского Союза, но и за границей, к тому же ограниченного выпуска. Это был первый в мире из внедорожников имевший кожаный салон, кожаную оплетку руля, сиденья с электроприводом и климат-контроль.

Константин Витальевич ценил все те материальные блага, которые он имел по своему статусу и положению будучи очень крупным учёным с мировой известностью. Он ценил комфорт, любил хорошо одеваться, курить дорогие сигареты, но никогда не делал из этого культа, он не был рабом этих вещей и ценил всё это за качество, удобство и красоту, а не за то, что эти вещи возвышали его над остальными и обозначали его высокое положение, ему не нужно было таким образом самоутверждаться, он был достаточно уверен в своих силах, в себе и не был тщеславен. А Григорьев, не обладающий ни талантом, ни силой, ни богатырской статью, мог только с помощью этих дорогих декораций (золотые часы, заграничный костюм, красивая машина, роскошная дача, многокомнатная квартира) произвести впечатление, вызывать уважение к своей ничтожной персоне и интерес у женщин. Константину же Витальевичу он завидовал страшно, по-чёрному, завидовал внешности красавца-генерала, завидовал его успеху у женщин, его должности и званию, хотя сам занимал высокую должность в области и был первым, помимо генерала, лицом в Городе, но он не был вхож как Константин Витальевич в высшие круги правительства и не имел такого блестящего образования. Закончив совсем непрестижный факультет культурологии института культуры и имея невнятную специальность, Григорьев пробирался по карьерной лестнице только по партийной линии и стремился к той кормушке, которая давала эта карьера: персональные чёрные Волги, шикарные санатории, большие квартиры, спецмагазины, государственные дачи.