Анаида Ади - Чокнутые тоже умеют любить

Как только парень взял карточку и засунул её в карман джинсов, послышался звук приближающихся шагов и голос отца. У него опять был телефонный разговор с какой-то высокопоставленной персоной. Во время этих бесед отец обычно расхаживал по всему зданию. Тео быстро спрятался под столом.

Шаги и голос становились всё громче. Отец вошёл в кабинет. Сердце парня забилось в бешеном ритме, когда начищенные ботинки остановились в нескольких сантиметрах от стола. Тео боялся даже дышать, пытаясь не выдать своё присутствие. Спустя несколько минут юноша попытался сосредоточиться на словах отца, который ходил по комнате, кому-то возражая и активно жестикулируя. Было понятно, что решался довольно серьёзный вопрос. Голоса собеседника в трубке почти не было слышно.

– Он заплатил нам за содержание его дочери! С какой стати я должен отдавать вам её?! Деньги? И деньги вы планируете забрать?! – отец был очень зол и взволнован.

– Да, я знаю, что он делает! Но я могу усилить охрану, и этого больше никогда не повторится! Давайте договоримся? Я дам вам ровно половину того, что вы получите за её содержание. Только подумайте! Я готов сразу заплатить ту сумму, которую вам перечислят после тридцати лет её пребывания у вас!

И вдруг Тео удалось разобрать несколько слов, сказанных на другом конце провода:

– Простите, но разговор окончен. Мы приедем за Эллисон Блэйк завтра утром, – раздался еле слышный голос абонента, после чего послышались протяжные гудки.

До последних секунд разговор был абсолютно безразличен Тео. Но услышав слова «Эллисон Блэйк», парень вздрогнул, чуть не выдав себя.

Отец в ярости швырнул телефон на пол. Ещё несколько минут он метался по комнате, широко размахивая руками и проклиная конкурентов. Одной из причин того, что Эллисон переводят, был именно Тео. Похоже, кто-то за стенами больницы узнал о его проделках.

Тео сидел под столом, опёршись спиной об одну из резных ножек. Он никак не ожидал того, что Эллис перевезут в другое место. Вскоре, достаточно накричавшись и разбив несколько ценных вещиц, швырнув их о стену, сломав всё то, что попалось под руку, отец кинул взгляд под стол. Затем он взял бутылку виски и сделал глоток прямо из горла.

Был ли владелец клиники ярым алкоголиком? На самом деле, пил он довольно редко. Коллекцию дорогостоящих эксклюзивных напитков держал скорее для того, чтобы хвастать перед нечастыми гостями.

– Ты же здесь! Не так ли?! Опять дурачишь меня, как старика! Так выходи! Покажись! Монстр, выходи! Я ненавижу тебя! – кричал отец. – Ненавижу!

Тео сидел на полу, сжимая кулаки. В этот момент он тоже ненавидел, но не осознавал, кого именно…

– Ты убил свою мать! Это сделал ты! Я знаю! Ты не человек, нет! Ты самое настоящее чудовище! Ты погубил мать, а теперь хочешь покончить и со мной! Ненавижу! Всё, к чему ты прикасаешься, – умирает! Абсолютно всё! Ты убийца… Я породил убийцу… – сделав очередной глоток, отец вышел из кабинета.

Тео до крови впивался ногтями в кожу на ладонях. Наконец он открыл глаза и вылез из-под стола. Его переполняла злость, он буквально состоял из гнева.

– Ненавижу! Убийца! – закричал он и, как и отец, принялся крушить всё, что попадалось под руку. Остановившись, Тео огляделся. Он стоял в центре разгромленного отцовского кабинета. Тяжело дыша, он ещё раз еле слышно прошептал: «Ненавижу». И вышел, хлопнув дверью.

– Монстр… Монстр… – повторял он, сжимая ключ-карту в кулаке. Теперь он точно знал, что добьётся цели. Он будет поступать лишь так, как хочет, и ничто не встанет у него на пути. Все благие побуждения рухнули… Он будет делать всё ради своей выгоды, не думая о последствиях. Он просто хочет отомстить, правда ещё не знает кому. Тео зашёл в свою комнату и сел на кровать.

– Если я монстр, то буду им до конца, – произнёс он, и ухмылка вновь исказила его лицо.

Вы никогда не задумывались над тем, что такое ненависть? Об этом загадочном и странном чувстве… О чувстве, которое вселяет в людей бурю злости, негодования. Когда просто хочется изрезать всё на мелкие куски, уничтожая каждую вещь, всё, что тебя окружает. Когда просто хочется забыться и мстить, портя жизни всем подряд без разбора. Когда ты мечтаешь о том, чтобы все вокруг мучились от боли, и чтобы им было так же плохо, как когда-то тебе. Ты мечтаешь о возмездии, жаждешь «справедливости». Ты коришь в своих страданиях всех подряд, не понимая, что в первую очередь должен винить себя.

Ненависть очень неоднозначное чувство, ему нет чёткого определения. В какой-то степени ненависть напоминает любовь, да-да, именно такое, казалось бы, противоположное чувство. Ведь когда ты любишь, ты теряешь голову. Это чувство охватывает тебя с ног до головы, запутывая в свои сети. Ты, словно маленькая мушка, попадаешь в паутину огромного паука, пьющего твою кровь. Ты полностью подвластен этому чувству. У тебя нет совершенно никаких прав, ты беспомощный раб, но… Ты счастлив.

Ты почувствуешь, будто у тебя выросли крылья, ты будешь вдохновлён. Ты будешь парить над землёй пока фантазии не превратятся в прах, и ты не рухнешь вниз, разбившись об острые скалы. Пока… Пока ты не возненавидишь.

Разве эти чувства не похожи? Ведь, когда ты ненавидишь, ты тоже окрылен, но только не искренним счастьем, а желанием ломать всё, что сделано другими, и то, что ты создал сам… Ломать то, что когда-то приносило радость.

Возможно, ты счастлив, пока причиняешь боль, и не подозреваешь, что однажды ты всё-таки разобьёшься, разобьёшься, когда полюбишь.

***

Вернувшись в свою комнату после не очень удачного разговора с отцом, Тео был настроен решительно. Ненависть окутала его, подчинив себе, сделав из него слугу, исполняющего все её прихоти. Когда злость начала отступать, на место неё пришло, можно сказать, детское желание. Ему просто хотелось сделать всё не так, как его просят. Он никогда бы не пустил события на самотёк. Если бы он плыл по течению, это был бы уже кто угодно, но только не Тео. Он станет бороться и сопротивляться до конца, до последнего вздоха, до последней капли крови. У него больше не было целей, не было задач, кроме одной: Тео мечтал подтвердить свой статус – статус монстра, ещё не догадываясь, что из этого выйдет.

Наступила ночь. За окном носился безумный, как и обитатели больницы, ветер. Он пробивался во все щели здания, колыхал и обрывал листья с деревьев, унося их далеко от «дома». Свист становился настолько оглушительным, что кроме него больше ничего не было слышно. Ни скрипа решёток, ни голосов, ничего…

Сегодня небо пустое и чистое. Луна, которая только вчера была необъятных размеров, начала уменьшаться. Часть её уже черна и поэтому сливается с небом.