Алекс Вурхисс - Désenchantée: [Dés] obéissance

– Боюсь, это видишь только ты, – тихо сказала Коюн. – Ты любишь меня, ты, но не Нойерайх.

– А что такое Нойерайх? – спросила Грета. – Что это? Я тебе скажу. Нойерайх – это я. Это герр Эрих, герр Вольф, фрау Обергешенк, фрау Магда и даже маленькая Коюн. И если я говорю тебе, что люблю тебя – то это значит, что тебя любит весь Нойерайх.

Она обняла Коюн, притянув ее к себе. Девушка не сопротивлялась, наоборот, она даже подалась навстречу, словно только и ожидала этого.

– Но я все равно люблю тебя сильнее, – прошептала Грета, щекоча дыханием кожу на губах Коюн. А та заметила, что глаза ее рангхохера вновь стали изумрудно-зелеными, словно и не было в них никакой серости….

– Не больше, чем я тебя, – ответила Коюн, и позволила их губам соприкоснуться.

* * *

Специальным имплантатом для ускоренного усвоения информации Коюн пока не успела обзавестись, потому добросовестно убила полчаса на то, чтобы ознакомиться с делом Лютера с красивой и аристократичной фамилией фон Юнгинген Мало того, что у этого мерзавца оказалась смазливая внешность, так еще и имечко ей под стать. Лютер…

Лютер был орднунг-менш; его отец Адольф был одним из видных деятелей идеологического отдела Партай, хотя последнее время отошел от дел, мучимый сахарным диабетом. До ЕА Адольф фон Юнгинген держал ультраправый интернет-ресурс, исправно платил штрафы за свои публикации, пару раз отсидел, от чего, собственно, у него и обострился диабет. В ЕА участвовал, в основном, осуществляя информационную поддержку, хотя и рвался на передовую. Сын изучал юриспруденцию и интернет-журналистику в Мюнхене, и, похоже, убеждений папы не разделял, хоть открыто и не выступал с противоположных позиций… до недавнего времени.

Писал, правда, философские эссешки, хм, внезапно, контрлиберальные – отчего и проскочил в орднунг-менши без зацепок по ведомству герра Шмидта. Партай – не партай, но явную гниль Вольф отсеивал железно. Интересно… что ж на него так повлияло? В 01ЕА, как раз после годовщины, появилась первая статья блоггера с никнеймом Макс унд Мориц. «Новые лица лицемеров». Ресурс, ясное дело, заблокировали сразу же, когда установили личность Макса с Морицем, но у Коюн был доступ к залоченному контенту, и она им воспользовалась, чтобы почитать, что же там такого крамольного.

М-да… если все это рассматривать всерьез, дело тянуло, как минимум, на категорию бэ, если вообще не на а. Последние статьи содержали уже неприкрытые призывы к свержению Партай. «Я обвиняю их. Они говорят о народной власти, о том, что живут и работают на благо немецкого народа – но держат этот народ в чёрном деле неокастовой системы. Заставляют людей жить впроголодь, стимулируют искусственный дефицит с помощью системы распределителей, тотально контролируют всех членов общества, подслушивая, подсматривая, залезая в мысли с помощью своих имплантатов и сыворотки правды». Досталось всем – и Райхсфюреру, «который не стесняется жить в роскоши и дарить дворцы своим подпевалам», и герру Вольфу, «извергу с холодными глазами, для которого человеческая жизнь не стоит марки», и фрау Магде «рупору конфетно-букетной пропаганды, размягчающей мозги», и даже Грете, «черному ангелу Моабита, питающемуся страданиями своих жертв»…

Коюн скрипнула зубами от злости, но потом, вдруг, подумала, что сама в своих мыслях не так давно применяла схожие эпитеты – и почувствовала, что краснеет. Стоп, гнев здесь не лучший советчик. Дознавателю ни в коем случае нельзя гневаться, он должен быть абсолютно беспристрастен… что у нас в процессуальной части? Так, связей с иностранными агитационными структурами не выявлено, а если не выявлено, значит их нет. Пациент утверждает, что все, изложенное им, является «плодом его собственных размышлений» … отлично. Как там говорил старина Сенека? Errare humanum est. Вот это и будет наша точка опоры. Честно говоря, если бы не этот пассаж про Грету, в несправедливости которого Коюн, знающая Грету так близко, как никто из живущих, была убеждена, возможно, она бы даже согласилась с выводами одинокого блоггера.

Со стороны утверждения Лютера казались безупречными, но Коюн знала ситуацию не со стороны, а изнутри, и от несправедливости выводов Лютера у нее даже горло перехватило. Тоже мне, аналитик хренов! Он не слышал, как Грета среди ночи кричит, вновь и вновь переживая какие-то страшные моменты своей жизни, и не только своей.Грета говорила во сне, об этом в Нойерайхе не знал никто, кроме Коюн. Но эти короткие, оборванные фразы на многое открыли бывшей узнице глаза. Хотя она никогда не позволяла Грете слишком долго быть в сонном отчаяньи, всегда стараясь обнять и успокоить свою бывшую тюремщицу.

Коюн убрала досье «ниспровергателя», прикрыла глаза и задумалась. Так она просидела минут пять-семь, выстраивая логику будущего разговора. А затем, распахнув глаза, отдала приказ привести подследственного в дознавательный блок номер девятнадцать – не потому, что остальные восемь блоков первого этажа были заняты. Просто он был ближе всего.

* * *

Средства, блокирующие агрессию узников, подобно женскому белью, с течением времени становились все изящнее. Деревянные колодки сменили железные кандалы; им на смену пришли стальные, с более тонкой, потому что более прочной цепочкой. Затем появились наручники – цепочка укоротилась, сам наручник стал тоньше и меньше но даже надежнее, чем толстый стальной. Потом цепочка исчезла вовсе, ее заменили датчики и мощные магниты, управляемые через инфракрасный пульт надсмотрщика.

А потом наручники получили искусственный интеллект – и превратились в шоковый браслет. Коюн улыбнулась, вспомнив, что подобные браслеты, есттественно, с совершенно другим наполнением, считаются среди «продвинутой молодежи» самым модным аксессуаром. Тот, что сейчас обнимал запястье Лютера, сильное, но при этом довольно изящное, выглядел не хуже самых популярных моделей…

…но мог убить его, если Коюн прикажет. Или жестоко пытать сутками, не позволяя ни расслабиться, ни умереть. Теоретически, меняя браслеты (заряда одного хватало на пять недель работы в «дежурном» режиме или неделю пыток), человеку можно было обеспечить непрерывную пытку до конца его дней. Из этого кибернетического ада не было возможности убежать даже в царство смерти – браслет следил и за состоянием организма пытуемого, не давая тому истощиться или впасть в криз, и за его намерениями, не позволяя даже помыслить о самоубийстве.

По данным российской разведки, подобные «вечные пытки» применяли американцы в филиппинских, канадских и колумбийских тюрьмах ЦРУ; китайцы говорили, что этим занимаются под руководством американских советников тайванскикие гоминьдановцы. Американцы в ответ обвиняли в том же Россию и Китай, но малоубедительно, хотя, возможно, у товарища Си подобные работы и проводились.