Алекс Вурхисс - Désenchantée: [Dés] obéissance

Магда едва вино не расплескала:

– За это действительно стоит выпить! Так, рассказывай давай, что со мной не так.

Вольф едва пригубил вино, но опускать бокал не спешил:

– Скорее, слишком так. Ты стареешь медленнее других, но платишь за это преждевременной овуляцией.

– Про преждевременную эякуляцию слышала, – сказала Магда. – А овуляция…

– Яйцеклетка выходит еще не готовой к зачатию, – пояснил Вольф. – Но это не так страшно….

– Ну, да, тебе-то, конечно, не страшно, – встревожилась Магда. – А я от этого заболеть не могу?

– Наоборот, – улыбнулся Вольф. Магда видела его улыбку преломленной красным вином в бокале. – У тебя иммунитет как у роты FSP. Но у всякой медали есть и оборотная сторона – зачать естественным путем у тебя не получается.

– Обрадовал, – Магда отхлебнула еще вина. – Ты говоришь, у доктора есть рецепт на этот случай?

Вольф кивнул:

– Да. Яйцеклетку можно задержать в матке, пока она не созреет. Но для этого нужна блокада наноботами, то есть, стационарные процедуры. Я договорился снять коттедж после праздников. Побудешь там три недели, я сверился с твоим календариком, потом я приеду, и мы, милая, будем трахаться, пока не убедимся, что все произошло.

– А если не получится? – с тревогой, но и с надеждой сказала Магда. Вольф поставил на стол бокал и наколол на вилку кусок мяса:

– А если не получится, попробуем опять. С первого раза может, конечно, не получиться. Ничего, количество попыток не ограничено.

– Легко тебе говорить, – Магда последовала примеру мужа и тоже обратила пристальное внимание на содержимое своей тарелки. У нее было куриное филе, тогда как Райхсминистр поглощал бефстроганов из красного мяса.

Вольф вздохнул:

– Нелегко. Не люблю, когда ты далеко, а я не могу быть рядом. Пошлю с тобой Грету, пожалуй.

– Ты что, мне не доверяешь? – удивилась Магда.

– Я не доверяю им, – сказал Вольф, не уточняя, кому именно «им». – А Вам с Гретой доверяю. К тому же, я знаю, какой она боец – мало кто сравнится с этой милой девочкой. И потом, вы, кажется, неплохо спелись между собой.

– Ну да, ну да, – Магда нахмурилась, исподлобья глядя на мужа. – Ушлёшь меня черти куда в сопровождении твоей фроляйн доберман, а сам будешь в Берлине с блядями развлекаться.

– И хотел бы, да не могу, – Вольф снял с вилки еще кусок бефстроганова. – Мне предписано полное воздержание. Доктор счел меня старым пердуном и настаивает, чтобы я копил семя….

– Да я ему рожу раскрою! – взвилась Магда. – Тоже мне, нашел старого пердуна! На себя пусть посмотрит, стручок сушенный.

– По правде говоря, я действительно не молод, – Вольф отвел взгляд, чуть улыбнувшись. Он знал, что будет дальше. Это была их с Магдой игра. Более того, «умный дом», уловив его реплику (скремблер Вольф успел отключить – нужды секретничать больше не было), наглухо заблокировал двери и перевел окна столовой в зеркальный режим. Поскольку такое было не первый раз.

– Да ну, – Магда, на которой было платье с пуговицами медленно расстегнула верхнюю, затем еще одну. – То есть, ты хочешь сказать, что я больше не волную тебя, как раньше….

Вольф смотрел, как расходится вырез платья, открывая упругие полушария груди Магды, и думал, что ему не так давно исполнилось шестьдесят четыре. Что всю жизнь он был флегматиком. Что до встречи с Магдой, даже в юности, рассматривал секс как «полезную физическую активность», не более того. Что, черт возьми, с возрастом его желание должно былоослабнуть….

…но не по отношению к Магде. Не будь ее, возможно, сейчас ему секс был бы уже не нужен. В этом была какая-то магия – стоило ему увидеть ее обнаженное тело, в нем просыпался юноша, и даже тело, казалось, молодело лет на двадцать.

Они могли заниматься этим всю ночь, конечно, с перерывами, а после этого Вольф ехал в Моабит и максимум мог подремать в обед минут сорок пять. Он не чувствовал усталости, не чувствовал упадка сил….

– Я говорил тебе никогда так не делать? – строго спросил он.

– А то что будет? – дерзко ответила Магда.

– Столовая не предназначена для сексуальных утех, – Вольф сбросил китель, повесив его на спинку стула, отстегнул подтяжки, не соединенные вместе, и взял их в кулак.

– У тебя штаны спадут! – хихикнула Магда. Вольф подскочил к ней, схватил в охапку и бросил на стол так, чтобы не задеть посуду, хотя что-то со стола все равно упало. Он также подстраховал ее, чтобы она не ударилась о столешницу, а мягко навалилась на нее грудью и животом. Затем рванул вниз ее платье.

– Ай, что ты делаешь! – запричитала Магда с деланным возмущением. – Ты же его порвешь!

– Новое купишь, – рыкнул Вольф, срывая с Магды белье. – Я тебя научу, дерзкая девчонка!

Он размахнулся и опустил подтяжки на округлые ягодицы жены. Магда взвизгнула.

– Будешь знать… как меня провоцировать… – приговаривал Вольф. Магда пищала и хихикала, затем, извернувшись, и столкнув при этом на пол тарелку с недоеденной курицей, схватила своего истязателя за грудки, притягивая к себе, и буквально впилась поцелуем в его губы.

И только сейчас брюки Вольфа действительно оказались на полу, но вовсе не из-за отсутствия подтяжек….

– Милая, у меня к тебе есть дело.

Коюн вздрогнула. Юджин, сидевший у нее на предплечье, взлетел и заметался по клетке. Грета звала Коюн диснеевской принцессой – с тех пор, как та взялась ухаживать за ссыльными амадинами, птички настолько привыкли к ней, что часто садились ей на руку, когда она подсыпала им корм, подливала воду или чистила клетку. Бывало, захочет Коюн сменить поилку, засунет руку в клетку, а жертвы реинигунга тут как тут, усядутся ей на пальцы, и никуда перелетать не хотят, приходится стоять и ждать, пока бойкая натура пичужек не заставит их все-таки освободить тонкие пальцы турчанки.

Когда Райхсминистр безопасности сменил в отношении амадинов гнев на милость, Коюн малость приуныла, и Грета, в тайне от нее, решила найти ей нового питомца. А тут как раз попался брат нового любимца Вольфа. На палец Коюн он не помещался, но охотно устраивался у нее на плече или, как сейчас, на предплечье. Юджин оказался пугливым и нервным, и интеллектом, в отличие от брата, не блистал, выучив пока только два слова – «птичка» и «Грета». Иногда он их объединял, и Грету это умиляло. В конце концов, фамилия у нее вполне себе птичья 21 21 Штайнадлер (нем.) – каменный орел; .

– Слушаю Вас, фройляйн рангхохер, – Коюн уже даже не обращала внимания на то, что отвечает Грете всегда по орднунгу. Это стало привычкой. Грета удовлетворенно кивнула. Ткнула в слот встроенного в письменный стол компьютера карту памяти, по привычке называемую флэшкой, хотя по сути являющуюся крохотным твердотельным винчестером и взмахом кисти включила устройство: