Алекс Вурхисс - Désenchantée: [Dés] obéissance

Вольф присел на спинку дивана рядом с Гертрудой и сказал с отечественными интонациями в голосе:

– Только не корите себя. Вашей вины в случившемся нет. Постарайтесь понять это. Вам предстоит сложная задача – быть хорошей, ответственной орднунг-фрау. Надеюсь, у Вас все получится. Да Вы пейте чай, не стесняйтесь…

* * *

Дождавшись, пока Трудди допьет чай, Вольф сказал помощнице Греты:

– Коюн, милая, отведи Трудди к Агнешке. Пусть выпишет лист рекомендаций для ее участкового врача. А сама возвращайся назад, хорошо?

– Пр-роваливай, – добавил Джордж.

– Так точно, – ответила Коюн. – Трудди, идемте со мной, пожалуйста.

Когда Коюн с Трудди ушли, Вольф пристально посмотрел на Грету и вздохнул:

– Вот так всегда. Заметила, какая она напряженная?

– Трудди? – уточнила Грета.

– Какая Трудди, – отмахнулся Вольф. – Коюн твоя. Все никак не может забыть, как я полгода назад здесь ей имплантат поставил. И разве ей это не пошло на пользу? Но я всегда буду для нее «частицей силы, той, что без числа творит добро, всему желая зла».

– Когда шеф цитирует классическую поэзию, это не к добру, – сказала Грета, не прекращая жевать. Вольф едва заметно улыбнулся:

– После возвращения Коюн у тебя прорезался хороший аппетит. Знаешь, а я был уверен, что она вернется.

– А для меня это было сюрпризом, – ответила Грета. – Несмотря на мое знание психологии. Это не стокгольмский синдром. Я готова поверить, что она меня любит… хм, не так. Я готова поверить в то, что она меня любит за то, что я ее насиловала.

– За то, что ты ее присвоила, – поправил ее Вольф. – Пора признать очевидное – настоящая любовь – это всегда присвоение. И насилие в этом случае – просто атрибут. Ритуал.

– Когда шеф философствует, это даже хуже, чем когда он стихи читает, – ответила Грета. – Что у нас плохого случилось?

– Ничего, – пожал плечами Вольф. – Все хорошо, аж прямо до оскомы на зубах. А когда все хорошо и тихо, я нервничаю. У меня для тебя подарок.

– Бойтесь Райхсполицай, дары приносящих, – мрачно заметила Грета. – Что на этот раз?

– Какая ты у меня подозрительная, – фыркнул Вольф, запуская руку во внутренний карман кителя. – Всего лишь пригласительный.

Он протянул Грете золотистую карточку с тиснением в виде райхсадлера. Грета удивленно посмотрела на шефа:

– Мне уже давали такую, – сказала она. – Рождественский прием в Шарлоттенбурге. – Я не взяла – Вы туда точно поедете, кто-то должен оставаться у кормила Моабита….

– Вот и подумай, – сказал Вольф, – кого оставить вместо себя. Переверни пригласительный.

Обратная сторона карточки оказалась траурно-черной, с золотой каёмкой. Текст был лаконичен: «специальный пропуск на афтепати». Грета поморщилась:

– От слова афтепати разит либерализмом, как….

– Оставь красочные сравнения при себе, милая, – заметил Вольф сухо. – В данном случае, речь идет о секретном совещании в покоях Фридриха дер Гроссе.

– Скорее уж Эриха дер Гроссе, – задумчиво сказала Грета, а затем ее лицо просветлело: – стоп. Неужели это….

Вольф прижал указательный палец к губам:

– Ни словечка больше. Афтепати только для своих,поняла? – Грета коротко кивнула. – Спрячь карточку.

Грета послушно положила карточку в недра своей сумочки – ридикюля. Вольф знал, что в этой сумочке мирно живет небольшая среднеазиатская эфа с полным комплектом ядовитых зубов. Змея вела себя прилично, и Вольф терялся в догадках, как его подопечной удалось приручить эту гадюку.

Пока Грета прятала карточку, Вольф выудил из-за дивана небольшую плоскую бутылочку.

– Достань пару рюмок, – велел он Грете. – Под столом на полочке с твоей стороны.

– За что пить собираетесь? – уточнила Грета, не удивляясь странным переменам поведения своего шефа.

– За дружбу, – сказал Вольф, разливая коньяк в подставленные Гретой рюмочки. – Тебе не приходило в голову, что мы, я имею в виду, ближний круг – как будто семья?

– Приходило, – Грета задумчиво смотрела на то, как искрится в рюмке янтарно-золотистый коньяк. – Как хорошая семья, конечно. Потому, что мы строим наш общий дом, Нойерайх. Мы вместе боремся, вместе побеждаем, а если, не приведи, Господи, сгинем, то тоже все вместе.

– Типун тебе на язык, – сказал Вольф, поднимая свою рюмку, – но ты права. Думаю, те, кто будет на афтепати, не станут, случись что, прятаться по латиноамериканским норам. Эх, нам бы успеть укорениться до того, как мировые лидеры поймут, что полюсов больше не три, а четыре!

– И кто нам может помешать? – спросила Грета. – Китаю до нас нет дела. Россия?

– Нет, – ответил Вольф. – России с нами нет повода цапаться. Она взяла все, что хотела – Турцию, Грецию, Балканы… без единого выстрела. Даже Израиль – мы думали, что после этого пойдет у них заруб со Штатами, но там как раз грохнули Трампа, и Израиль русским потихоньку слили. Россия сейчас сыта, да и вообще… медведи не нападают, если их не дразнить. А мы не будем. Райхсфюрер хорошо учил историю.

– Тогда кто? – спросила Грета. – Америка?

– Америку все сбросили со счетов, – кивнул Вольф, – и напрасно. Конечно, она теперь не мировой гегемон, но по-прежнему ядерная супердержава с мощнейшей экономикой. Теперь у них новый, решительный лидер, который провел нечто вроде Реинигунга под девизом «сдайся или умри». В руках Президента Бреннана сконцентрирована огромная власть и огромные ресурсы и, кажется, он жаждет реванша. У России уже начались проблемы на Ближнем Востоке и в Средней Азии – ничего критического, конечно, но симптоматично.

– А при чем тут мы? – удивилась Грета. – Кроме того, что фройляйн Обергешенк – племянница нового американского фюрера.

– Внучатая племянница, – поправил ее Вольф. – Но на фройляйн Шейлу мистеру Бреннану, похоже, начхать. Речь не об этом. Кажется, Америка не прочь возродить старые союзы. Понятно, что сделать это нормальными методами ей не удастся – нет такого предложения, которое было бы достаточно привлекательно для нас или, скажем, японцев. Потому нам следует ожидать всяких подлянок со стороны янки.

– Мелких или крупных? – уточнила Грета.

– Любых, – ответил Вольф. – Слушай, у нас коньяк стынет. Прозит?

Они выпили. Грета закусила бретцелем.

– Кстати, о русских, – начала она, но тут в дверь постучали.

* * *

– Да когда ж вы все научитесь видеовызовом пользоваться? – возмутился Вольф. – Кто там?!

– Выр-родки! – предположил тёзка президента США. – Пар-разиты!

– У тебя все паразиты, – сказал Вольф попугаю, а потом крикнул: – да входите уже!

В кабинет вошла Коюн. То, что девушка испытывает какие-то неприятные ощущения от присутствия в кабинете Райхсминистра, мог заметить только очень внимательный человек – держалась она спокойно, пожалуй, даже уверено: