Елена Виг - Белая лилия

– Муссолини – это тот же Гитлер. Пусть он менее кровожаден, но, по сути, у них больше общего, чем тебе кажется. Если они объединятся, то война будет практически неизбежной.

– Но Муссолини ненавидит Гитлера.

– Мой дорогой, это всего лишь слова. Даже договоры, подписанные на бумаге, ничего не значат в политике, а уж слова…

Пьер молчал. Ему нечего было возразить Лазару Бонэ. Было очевидно, что, в отличие от него самого, его будущий тесть хорошо разбирается в этих вопросах. Для Пьера политика была чем-то отвлеченным. Его стихией были цвета, линии, формы. До тех пор, пока женщины хотят быть красиво одетыми и могут за это заплатить, политика его не очень волновала. Похоже, он впервые общался с человеком, который воспринимал отношения между мировыми державами как что-то очень личное.

– Я это тебе к тому говорю, что если Гитлер придет во Францию, то с французскими евреями будет то же, что и с немецкими.

– Их будут притеснять в бизнесе?

– Притеснять в бизнесе?! Нет, ты, похоже, просто не понимаешь, что здесь будет, если говоришь только о притеснениях в бизнесе! Речь идет о физическом уничтожении…

– Но Германия – цивилизованная страна, – попытался возразить Пьер.

– Да, такая цивилизованная, что когда-то не постеснялась отравить газом тысячи солдат под Верденом! Они не остановятся ни перед чем, и я не хочу, чтобы моя семья попала в эту мясорубку. Можешь считать меня параноиком, но, когда начнется эта заваруха, я хочу, чтобы мы все были подальше от нее.

– А как же ваши магазины?

– Я надеюсь, что еще есть немного времени, чтобы все устроить, – грустно сказал Бонэ.

– Вы хотите уехать из Франции?

– Да, я об этом серьезно думаю. Именно поэтому я не очень рад тому, что Лили хочет выйти за тебя замуж и потому останется во Франции. Это будет для нее очень опасно!

– Но она же крещеная католичка. К тому же, она будет моей женой.

– Не уверен, что это будет серьезным аргументом в ее пользу, – грустно улыбнулся Лазар Боне. – Я много говорил с людьми, которые были вынуждены бежать из Германии. То, что там происходит, реально страшно. Мне было бы спокойнее, если бы она, если бы вы оба, поехали с нами.

– Мы оба? А как же Дом моды?

– Вот видишь, ты еще не женился на моей дочери, а тебе уже приходится делать непростой выбор. Об этом я и говорю…

Бонэ увидел, каким несчастным сделалось лицо Пьера.

– Я не могу без Лили, и не могу без моей работы, я вложил в нее столько сил, – сказал он.

– Я знаю. Ладно, еще есть время подумать. Я доволен, что сказал тебе все это. Лили еще ребенок, она любит тебя и не хочет больше ни о чем слушать. Будем надеяться, что ты все-таки умнее ее. Пойдем к дамам, может быть, нам там нальют чашечку кофе, – сказал он, вставая, и тем самым подводя черту под этим тяжелым для них разговором.

Свадьбу назначили на начало сентября. У Бонэ было много родственников, живших во Франции и не только. И конечно, все они должны были успеть получить приглашение и приехать, чтобы поздравить «дорогую Лили».

– Тебе придется это пережить, – безапелляционно заявила она на его робкие возражения, что лучше все сделать скромнее, но быстрее, – в нашей семье так принято! Скорее всего, многие не приедут, но они должны получить приглашение и иметь такую возможность.

Да, это был другой «монастырь», и в нем был другой устав. Будь Лили равной ему по положению, его родня бы тоже должна была собраться в полном составе. Но, когда Пьер объявил родителям о своем решении жениться, отец жестко сказал: «Это люди не нашего круга» и вышел из комнаты без дальнейших комментариев. Хотя Пьер и привык к такому обращению, но все равно он был задет. Мама это, конечно, понимала, потому что встала со своего места и, подойдя к креслу сына, обняла его за плечи.

– Дорогой, не расстраивайся из-за пустяков. Все это не имеет никакого значения, поверь мне, – сказала она. – И потом – я-то приеду обязательно!

На это замечание Пьер только молча взял руку матери, и приложился к ней губами.

– Не забывай, что его собственный брак был тоже мезальянсом по мнению его родственников – вынужденным способом поправить материальное положение сильно обедневшего знатного рода. Думаю, что он до сих пор не может этого пережить, – сказала Кристин Леви.

– Но мне же как-то придется объяснить новым родственникам отсутствие моего отца на торжестве! Мне бы не хотелось, чтобы они подумали, что ими пренебрегают.

– Я уверена, что ты с этим справишься, – спокойно ответила мать и перевела разговор на другую тему. – Ты уже шьешь платье для своей невесты? – спросила она.

– Нет, что ты! – захохотал Пьер. – Эта дурочка сказала, что видеть платье невесты до свадьбы – дурная примета. Так и не смог ее уломать!

– Так у кого же она его шьет?

– Вот это самое интересное. Она шьет его в нашем ателье, у Мари. Но я не знаю, представляешь, я совершенно не знаю, что это будет. Это просто какой-то заговор за моей спиной!

– Какая прелесть! Девочка, видимо, с характером, что хорошо.

– О, да! С ходу организовать заговор против меня в моем же собственном Доме моды, это надо суметь!

– Вы поедете после свадьбы в путешествие?

– Нет, некогда. Осенняя коллекция на подходе. На недельку съездим на море, вот и все. Лили это понимает.

– В Ниццу?

– Да, скорее всего.

– Там в это время будет хорошо.

– Там всегда хорошо! – мечтательно сказал Пьер.

– Заедете к Жано? Он обидится, если узнает, что ты был рядом и не зашел.

Жан Монти был родным братом его матери. Ветеран войны, пришедший с нее сильно покалеченным, он поражал Пьера своим жизнелюбием. Он жил неподалеку от Ниццы, руководил работой на семейных виноградниках, был гостеприимным и хлебосольным хозяином, Он был старшим из этой ветви родственников, Пьер его очень любил, в детстве часто и подолгу у него гостил.

– Обязательно, но я надеюсь, что он приедет на свадьбу в Париж. Как думаешь?

– Я сомневаюсь. Он в последнее время много болеет, старые раны… Но ты обязательно пошли ему приглашение.

– Конечно, мама, я не забуду.

С будущим тестем Пьер поговорил совершенно открыто, объяснив, что отец его – страшный сноб, презирающий абсолютно всех, кого считает ниже себя в социальной иерархии, и попросил не обращать на это внимания.

– Знаешь, – сказал ему на это Лазар, – мне абсолютно безразлично отношение твоих родителей к нашей семье, пока ты стоишь между ними и Лили. Но учти, что я не позволю никому обижать мою девочку.

Он выразительно посмотрел на Пьера.

– Я тоже не позволю никому ее обижать, – сказал Пьер.

– Вот и прекрасно! – улыбнулся Лазар. – Тогда беспокоиться не о чем.

На свадьбу отец и вправду не приехал, мать сказала, что он – «подхватил простуду и лежит с температурой». Сама она была очень любезна с Лили и ее родителями, но на торжественный обед не осталась, сославшись на то, что должна ухаживать за больным. Все покивали головами, попросили передать господину де Леви пожелания скорейшего выздоровления, и вздохнули с облегчением, когда она села в машину и уехала. Провожавшему ее сыну она шепнула на прощание: «У тебя очень красивая жена», что в устах Кристин де Леви было серьезным комплиментом.