Диана Чемберлен - Тайная жизнь

– А ты подумала над названием?

– «Одиночество».

Он одобрительно кивнул:

– Это подойдет. Но Кайл не пустит тебя в пещеру.

– Да, я знаю, – ответила она, проглатывая салат. – Но пещеру для съемок можно сделать. Потом в кадре покажется дом, но не в том виде, в котором он сейчас. Мы построим похожий на тот, где росли Кэт и Кайл. Кэт сидит в дупле вяза и делает запись в дневнике, она напугана до слез, так как мать обнаружила ее.

– Так оно и было на самом деле?

– Да. Только Кайл взял вину на себя. И ему влетело. – Бен рассмеялся. – Да, он рано начал жертвовать собой ради других.

Иден промокнула губы салфеткой:

– Мама сделала мне ценнейший подарок, оставив после себя свой дневник. Когда читаешь его, сцены фильма уже прямо стоят перед глазами.

– Когда думаешь начать съемки?

– Надеюсь, следующим летом.

Что-то сжалось в груди Бена, он положил вилку на стол, внезапно он осознал, что ему-то нечего ждать и не на что надеяться. Жизнь идет своим чередом, все определено заранее, времена года медленно сменяют друг друга. И следующее лето вряд ли сулит ему что-то новое и свеженькое. Будем надеяться, оно будет не хуже нынешнего. Что может быть хуже для человека, если у него нет будущего. Может быть, в январе его отпустят без суда, может быть, ему разрешат повидаться с Блисс, но это в том случае, если Сэм постарается и найдет подходящих юристов. Может, Блисс еще не совсем забыла его?

– Бен, с тобой все в порядке? – Иден схватила его за руку; в его глазах была тревога и боль.

– Да, все нормально, – он еле выговорил эти слова, подавился, хлебнул воды, – не в то горло попало, – соврал он.

Он спрятал руки под стол (они дрожали) и попросил Иден:

– Расскажи мне еще о фильме.

22 ноября 1945 г.

Сегодня после разговора с Кайлом я взволнована, как никогда. Я не знала, что они занимаются сбором информации о колледжах Вашингтона, а сегодня он поведал мне о своих планах поехать туда в январе изучать археологию. Он хочет, чтобы я поехала тоже. Никогда не видела, чтобы он проявлял такой интерес к чему-либо. А все началось со стрел, что мы откопали. Чтобы хоть что-то узнать о людях, живших здесь прежде, мы направились в Винчестер в библиотеку и выяснили, что стрелы были сделаны более двух тысячелетий назад. Мэтт не верит нам. Кайл перерыл все вокруг пещеры в поисках новых экземпляров, но нам все-таки надо иметь теоретическую базу, но для этого нужно учиться. Кайл сказал, что нам нужно работать, чтобы оплачивать учебу.

Поначалу я пыталась отговорить его от этой затеи, но было очевидно, что он давно все обдумал. Потом Мэтт объявил, что он тоже едет изучать журналистику в Северную Каролину. Мне казалось, что они с Кайлом что-то замышляют. Я сидела на своей подстилке в пещере и ревела навзрыд: для них это было своего рода навязчивой идеей, от которой не избавиться. Они сели рядом со мной: один с одной стороны, второй – с другой и долго и настойчиво уговаривали меня согласиться. В конце концов, я сдалась, хотя не могла представить себе жизнь где-то в другом месте, далеко от родного Линч Холлоу. Но больше я боялась отнюдь не ехать куда-то. Для меня страшнее всего была возможная разлука с Кайлом.

15 января 1946 г.

У нас с Кайлом комнатки напротив друг друга в коттедже городского типа недалеко от Вашингтона. Город мне уже успел надоесть, я по горло сыта всеми красотами, которые так восхищают Кайла. Каждый раз, когда мы выбираемся на прогулку, я думаю только о том, как бы поскорей вернуться к себе в комнату, Кайл называет ее «второй пещерой».

Вообще мне здесь плохо, но я боюсь сказать об этом Кайлу. Мои страдания не кончаются даже на уроках, хотя мне и нравится учиться здесь. Возвращаясь с уроков к себе, я читаю и делаю задания, но в классе не могу сосредоточиться, мысли мои летают не там где надо. Мне тяжело дышать, а сердце стучит, как у загнанной лошади, иногда я впадаю в какое-то предобморочное состояние.

Я занимаюсь на курсах машинописи. Конечно, это мой любимый предмет. Во-первых, я сижу рядом с дверью, где мне легче дышится, учитель хвалит мое письмо за аккуратность, но советует больше обращать внимания на стиль и пунктуацию.

Я подрабатываю официанткой в небольшом ресторанчике при гостинице; работа ужасная, я все время волнуюсь, периодически бью тарелки, разливаю стаканы. Вчера вечером я опрокинула на какого-то мужчину блюдо с тушеным мясом и обожгла его. Я перепугалась, даже боялась возвращаться обратно в зал, но пришлось: нам очень нужны деньги.

Всех очень смешит мое произношение, и я стараюсь говорить как можно меньше.

6 марта 1946 г.

Сегодня мне пришлось пропустить урок математики, я стала задыхаться и попросилась выйти из класса. Мистер Симс поинтересовался, когда я собираюсь вернуться к занятиям. Я пообещала прийти завтра, но знаю, что завтра я тоже никуда не пойду, мне лучше не станет, а Кайлу я не могу сказать об этом.

7 апреля 1946 г.

Я совершила глупейшую ошибку, согласившись пойти с Кайлом на вечеринку вчера вечером. Он на всех вечеринках завсегдатай и желанный гость; что касается меня, я никуда не выхожу, сижу себе в своей комнате, пишу или занимаюсь. Но вчера вечером я согласилась составить ему компанию и, даю слово, это была последняя вечеринка, на которую ему удалось меня вытащить!

Собирались в доме у девочки из моего класса. Джулия очень богата и такого особняка, как у нее, я еще не видела.

Когда Джулия приглашала меня, она назвала Кайла «таким очаровательным». Он у меня, несомненно, пользовался популярностью, меня пригласили заодно, только потому, что я его сестра. Я надела единственное приличное платье. Его напялила на меня Сюзанна, когда я уезжала, я это платье терпеть не могу. Мне пришлось надеть эти отвратительные подвязки, и чулки, и остальное. А Кайл говорит, что подвязки – это сексуально (его любимое словечко). Джулию он тоже считал сексуальной, а потому с нетерпением ждал вечеринки.

Я понятия не имела, что это вечеринка была на самом деле званым обедом, а то бы ни за что туда не пошла.

Был накрыт длинный-предлинный стол с фарфоровой посудой и хрустальными бокалами; около каждой тарелочки лежала карточка с именем. Пригласили человек тридцать, несколько студентов из нашей группы, остальных я не знала, и еще были два преподавателя. Среди них любимый профессор Кайла – доктор Латтерли. Табличка с именем Кайла как раз лежала между любимым доктором Латтерли и Джулией; увидев это, Кайл просиял.

Мне выделили место между двумя студентами, девушкой с глазами, как у майского жука, и веснушчатым парнем с прилизанными какой-то вонючей дрянью волосами. От нее мне, как только я села, стало плохо. Я начала задыхаться, руки затряслись, пот лился градом по спине, платье промокло. Пока меня лихорадило, все принялись за какой-то холодный белый суп. Я к нему не притронулась, равно как и к салату из желтых овощей (я даже не знала, как они называются). Минуты через три я поняла, что сейчас упаду в обморок, я начала щипать себе руку по привычке, не замечая на себе косых взглядов. Девушка с глазами, как у жука, закричала: «Что ты вытворяешь?!!» Это прозвучало так громко, что все повскакивали со своих мест и уставились на меня. Вся рука у меня была в красных пятнах, кое-где даже сочилась кровь.