Агния Аксаковская - Ли Лу Би. Книга о трёх девушках

Рене краснел «до самых пяточек» и отмахивался могучими руками.

– Беатрикс для меня святыня. И потом, она же в упор меня не видит.

– Вот именно! – Подхватили оба стервеца.– У тебя миллион шансов к одному против того бедолаги, чей пробор своенравная выучила лучше собственной косметички.

Всё-таки им удалось его убедить (большей частью помогли научные доводы Венсана.)

И только, когда Рене ушёл (он, видите ли, обещал какому-то малышу показать дворцовую конюшню), Жанно задал вопрос, который помучивал его уже несколько минут (но задать этот вопрос в присутствии Рене – значило погубить всё дело.)

– Когда ты растабаривал Рене ту историю из книжки, ты упустил одну детальку. И правильно сделал. Или ты забыл?

Венсан как-то неопределённо потрогал пенсне.

Жанно кивнул:

– И мне вот только что в башку стукнуло. Так что там насчёт служанки?

Венсан, помявшись и даже сняв на секунду пенсне, признался, что служанке, такой же миленькой и умненькой, как госпожа, тоже понравился сумасшедший.

Друзья призадумались.

Оба знали (да и все знали), хотя и мало что (другие и того меньше), что в домике на окраине живут две девушки.

Судьба или прихоть старика-герцога связали знатную девицу и найдёныша, – не слишком беспокоило придворных кумушек. Они вообще считали Лу – служанкой Бэт. А как же может быть иначе? О завещании революционера ходили слухи, но и только. Старый крокодил нотариус знал толк в профессиональной этике. Вдобавок, Лушка сама давала перечницам пищу насущную для сплетен. Хорошо подстриженные пудельки и бережно выстиранные панталончики из семейных кружев – ещё полбеды. Лу, где только могла, называла себя служанкой.

И всё же те, у кого имелась хоть капля здравого смысла, помнили, что к чему. Жанно плохо разбирался, что там творится в домике на окраине (он же большую часть жизни проводил на Войне), но что та, вторая девушка – служанка?.. Чушь… кажется, они сводные сёстры или что-то вроде того. Дружба у них чисто мужская, фронтовая, будто они в одном окопе родились. Когда Беатрикс наезжала во Дворец, то тащила с собой и ту, другую. И та частенько, ничуть не таясь, что-нибудь стирала (не хуже венсановой прачки) или помогала на кухне. Жанно видел её пару раз и счёл, что Лусинда (кажется, её так зовут) – « отпад ».

Нет, нет, не подумайте чего-нибудь такого. Ничего серьёзного. Просто дело в том, что Жанно был бравый солдат, хороший офицер, в нём видели военный талант и прочили яркое будущее. (Его величество на стратегсоветах конфиденциально уточнял, что на выпуклых границах всё более неспокойно, так что будущее Жанно и, впрямь, обеспечено).

Ну, так вот, для бравого солдата нет ничего превыше Гражданки (в просторечии – Мирной Жизни, Эм-Жэ, как сказал однажды Жанно, но Венсан поморщился и объяснил, что это Шутка Дурного Тона.)

И совершенно естественно и понятно даже светскому бездельнику, что Девичья Красота, Песни (кроме Я теперь в армии, её Жанно терпеть не мог) и Два Верных Друга символизировали для Жанно эту самую Гражданку. Посему каждую встреченную Хорошенькую Девушку Жанно безоговорочно зачислял на скрижали своей памяти, как душеспасительное впечатление и Достояние Цивилизации. Только вот для их Проэкта красота и ум Лусинды (Жанно заметил, что она из умниц) могут обернуться провалом.

– Что будет, Тео, если та, другая девчонка его засмеёт?

Венсан медлил с ответом.

– Её зовут Лу. – Сообщил Жанно.– Кажется, так?

– Кажется. – Сказал Венсан.– И вообще, зачем под руку говорить. Как будет, так будет.

– Если она – умница, то, конечно, осуждает Бэт за жестокосердие и будет на стороне Рене. Гм. А вдруг… А что, если она предъявит на него права? Если они обе?..

– Ты полагаешь, его стоит пожалеть?

Жанно так не полагал. Но у него появилась новая мысль.

– Беатрикс – существо гордое и независимое. Предоставлена самой себе, живёт в домике на отшибе, с подругой, которая, кажется, ей подстать. Во время Войны нас здесь не было. …Вывод?

– Жанно, мы выяснили, что сейчас у неё никого нет. Что ещё надо?

– Ты просеки. До Войны Рене был, как я понял, совершенное дитя. Он сразу увидел Беатрикс. За эти три года у него и мысли не возникало изменить девушке, которая даже в библиотеку не заходит, когда он там, хотя она обожает книжки. …А?

Венсан поморщился.

– Ну, брось, пожалуйста. Ты из него какого-то зайчика сделал. Однажды он у меня был, увидел револьвер.

Жанно переспросил:

– Револьвер – у тебя?

Венсан зевнул (очень деликатно, только ноздрями своего довольно выразительного носа):

– Ну, да, я его получил у дядюшки вместе с наследством. Ну, и…

Венсан, шутки ради, нарисовал на дверях Сердце и предложил гостю вспомнить былое. Тот улыбнулся так застенчиво…

– …Ну, ты знаешь Керадрёшу.

Хопнул пушечку, помацал задумчиво и, не сходя, влепил семь из девяти .

(– Ну я бы не сказал, что это так здорово.– Пробурчал Жанно.)

Венсан объяснил, что это он, Венсан, виноват.

– Чем я только его не отвлекал – и ключами гремел, и стул под ноги уронил, ничего. А стрелял-то через анфиладу, за семь комнат. И вдруг выполз котёночек. Моя прачка приносила пристраивать, и Рене, бац, промазал.

– Рыженький? – Подмигнул Капитан. – Ну, кот?

Заулыбались.

– А второй раз котёнок стал умываться.

Оба сильных мужчины, как полагается, любили котят. На скрижалях Жанно (см. выше) эти Граждане Вселенной, вероятно, тоже числились под рубрикой – душеспасительные впечатления и пр.

Жанно первым прервал поток умиления (стратег всё-таки).

– Ну, вот и я о чём. Уж больно он, тово… Преисполнен благоговения. …Вдруг он её разочарует.

Венсан дёрнул себя за бородку – он очень редко так делал – и с таким видом, будто намерен напрочь её оторвать. Всё это означало, что он намерен сказать что-то всерьёз (тоже редкое явление).

Жанно, (как и подобает Верному Другу, был хорошо знаком с упомянутыми симптомами) и посему с полнейшим смирением приготовился слушать.

Венсан разразился (что творилось с пенсне, страшно сказать):

– Во-первых, он её не разочарует и ещё, во-первых, он не разочарует её ни за что, даже если разочарует.

Жанно (с нехорошим интересом следивший за пенсне) серьёзно спросил:

– Что ты имеешь в виду?

(Совсем, как Жоэль)

Венсан ледяным тоном ответил:

– Ложе страсти.

Жанно потупился.

Дальше Венсан произнёс глухим голосом, глядя перед собой:

– Любимому человеку можно простить всё, даже если он годами вас не замечает, ну просто в упор вас не видит, хоть ты и норовишь всё время попасть в поле его зрения.

Отвернулся.

– Ты никогда не был по-настоящему влюблён и не знаешь.

Жанно эта назидательная тирада слегка раздражила, и он задал другу нетактичный вопрос: