Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи

— Я только вчера отказалась идти туда из-за Умберту, — сказала Нина. — Нет, и к Силвии я не пойду.

— Ты забываешь, что фабрика принадлежит не ему, а ей. Силвия там хозяйка! Я вот работаю у нее, и Умберту ко мне не пристает. Пойдем, тебе же нужна работа! — уговаривала ее Эулалия.

Нина заколебалась:

— Разве что отнесу ей эти ключи…

— Нет! Не смей! — вклинилась в их разговор Мадалена. — Сеньор Умберту дал эти ключи мне, и я их сохраню! Мало ли как может обернуться жизнь? Может, мы с тобой еще туда и переедем.

— Кстати, эта квартира тоже принадлежит Силвии, она сама мне сказала, — внесла ясность Эулалия.

— Ну тогда я просто обязана вернуть ей эти ключи, — приняла окончательное решение Нина.

Она пошла к Силвии, и та предложила ей работать на фабрике администратором с достаточно широкими полномочиями. Нина согласилась, и теперь ей только оставалось объясниться с Жозе Мануэлом, которому наверняка будет непонятна такая непоследовательность Нины. По дороге домой она обдумывала аргументы, с помощью которых надеялась убедить Жозе Мануэла в правильности своего решения. Должен же он ей поверить, что она пошла туда не из-за Умберту!

А между тем во двор пансиона, где жила Нина, въехал роскошный «мерседес» — это сеньор Антониу с подачи Дженаро добрался наконец до своего сына.

Выйдя из автомобиля, он спросил у Мадалены, развешивавшей во дворе белье, не знает ли она, в какой комнате живет Жозе Мануэл.

Мадалена очень удивилась: зачем такому важному сеньору понадобилась эта голь перекатная? Что у них может быть общего? Возможно, Жозе Мануэл интересует этого господина как грузчик?

— А, этот голодранец? — бросила она с пренебрежением. — Знаю! Он живет в пятнадцатой комнате на втором этаже. Вы хотите нанять его как грузчика?

Сеньор Антониу вынужден был осадить ее.

— Мой сын не голодранец, — сказал он строго. — А за подсказку спасибо.

Мадалена с изумлением смотрела, как грузный сеньор Антониу взбирается по хлипкой деревянной лестнице на террасу второго этажа, и не могла поверить, что все это происходит наяву. Жозе Мануэл — сын богатого сеньора?! Бред какой-то! Может, незаконнорожденный сын?

Сеньор Антониу тем временем спустился вниз, не застав Жозе Мануэла дома. И поскольку во дворе, кроме Мадалены, никого не было, вновь подошел к ней.

— Простите, а вы не знаете, в какое время его можно застать дома?

— Приезжайте вечером, — охотно ответила Мадалена. — Когда рынок закрывается, он и приходит домой. А это правда ваш сын?

— Да, — раздраженно ответил Антониу. — Может, вы знаете, и на каком рынке он работает?

— Нет, к сожалению, не знаю, — развела руками Мадалена. — Зато я могу передать ему, что вы приезжали.

— Не надо, прошу вас! — отказался от такой услуги Антониу. — А то он, чего доброго, и отсюда сбежит. А я должен увезти его домой.

«Ну вот, — с огорчением подумала Мадалена, — как только выяснилось, что этот голодранец на самом деле богат, так его тут же хотят увезти. Надо предупредить Нину, пусть не зевает!»

И, едва Нина вернулась домой, Мадалена принялась наставлять ее на путь истинный:

— Он, конечно, с большими странностями, этот Жозе Мануэл: таскать на себе мешки и бочки — при таком богатом отце! Но ты не упускай его! Ты должна опередить этого сеньора и сказать Жозе Мануэлу, что любишь его. Он в тебе души не чает, я же вижу. Вот пусть и увезет тебя с собой на «мерседесе»!

— Мама, я слышать не хочу об этом лжеце! — сердилась Нина. — Зачем он водил меня за нос, зачем разыгрывал комедию?

— Не знаю. Я же говорю, что он малость с прибабахом. Но тебе же он до сих пор нравился! Так в чем же дело? Главное, что отец от него не отказывается. Ты бы видела, на какой шикарной машине он сюда приезжал! Сеньору Умберту такая и не снилась!

— Мама, помолчи! — взмолилась Нина. — Тебе бы только выдать меня за богача. А какой он человек — не важно.

— Нет, ты не права, — продолжала спорить с ней Мадалена. — Я как раз считаю, что вы с Жозе Мануэлом очень подходите друг другу. Он сдуру в грузчики подался, а ты у меня тоже ненормальная, если отказываешься от богатства.

Они долго спорили, но так и не пришли к соглашению.

А потом Нине пришлось еще и выдержать трудный разговор с Жозе Мануэлом, который наотрез отказался ехать вместе с отцом и, проводив его, пришел объясниться с Ниной.

— Теперь ты уже все знаешь, и мне больше незачем скрывать, что я поселился здесь из-за тебя. И грузчиком стал только потому, что ты не любишь богатых. Прости. Хотел тебе понравиться…

— Я почти влюбилась в тебя, — призналась Нина. — Но ты своей чудовищной ложью убил то чувство, что зарождалось во мне! Уходи, я не хочу тебя видеть.

— Но все еще можно поправить, — не отступал Жозе Мануэл. — Мой отец вовсе не эксплуататор, как ты думаешь. Этот капитал он заработал собственным горбом. Работал на плантации, выращивал кофе. А когда в стране разразился кризис — занялся хлебопечением и преуспел в этом деле. Теперь у него целая сеть пекарен…

— Дальше можешь не рассказывать, и так все ясно, — прервала его Нина.

— Нет уж, ты послушай, потому что я не сказал самого главного. Мой отец всегда заботился о своих рабочих. Они имеют хорошие заработки, он оплачивает им отпуска, выдает пособия по болезни, а женщинам — по беременности. При каждой фабрике есть детские ясли, где кормящие матери могут оставлять своих младенцев с нянями, а для детей постарше — садики…

Он так увлекся, что не заметил перемену в настроении Нины, которая теперь слушала его с огромным интересом.

— Неужели это правда? — спросила она. — У нас на фабрике ничего подобного не было.

— Если не веришь, можешь съездить со мной в Рио и увидеть все собственными глазами.

— Да, мне бы очень хотелось на это посмотреть, — сказала она, к большой радости Жозе Мануэла. — Знаешь, сегодня сеньора Силвия, хозяйка ткацкой фабрики, предложила мне работать там администратором. И я думаю, вот бы нам завести такие же порядки, как у твоего отца! Сеньора Силвия мне очень понравилась, она тоже не похожа на эксплуататоршу. Мне кажется, она согласится облегчить труд ткачих. Я, во всяком случае, буду настаивать на этом…

С возвращением домой Маурисиу Франсиска могла бы успокоиться, но не тут-то было! Маурисиу каждый день бегал на свидания с Катэриной и требовал, чтобы мать приняла ее в своем доме как законную невестку.

Франсиске это так надоело, что она однажды сказала сыну:

— Знаешь, мне было спокойнее, когда ты жил у этих грязных итальянцев. Может, ты переселишься к ним снова, если тебя так околдовала та мерзавка?

— Мама, не смей дурно отзываться о моей жене! — ответил Маурисиу. — И не надейся, что я снова уйду из этого дома. Идти мне некуда. К тестю я больше не вернусь.