Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи

— Справлюсь, — улыбнулась Мария, почувствовав даже некоторое облегчение. — Я знаю, что мысленно ты будешь со мной.

— Так оно и будет, моя красавица, — подтвердил Мартино. После несчастья, которое с ними случилось, после того,

как они лишились ребенка, Мартино был особенно бережен с женой. Ее повышенную нервозность он связывал с нездоровьем. Ему хотелось поскорее найти надежное пристанище, поселиться в своем доме, на своей земле, чтобы расстроенное здоровье жены поправилось, чтобы Мария успокоилась и родила ему много-много детей. Ради этого он готов был трудиться день и ночь, преодолевать огромные расстояния, тратить, не жалея, силы и деньги. Смыслом его жизни действительно были семья и его жена Мария.

Винченцо, Констанция и Марселло сидели на кухне и пили вкусное сухое вино за здоровье новорожденного.

— Он такой хорошенький, — с умилением говорила Констанция, вспоминая красненького младенца с темным пушком на плечиках и ушках. — Он будет похож на тебя, Винченцо, я уверена.

Винченцо приосанился.

— Молодец, дочка! Не подвела! — он поднял стакан повыше. — Так за здоровье молодой матери!

Родные звонко чокнулись.

— Что отмечаем? — послышался голос из-за кустов, и на лужайку перед домом вышел Гаэтано.

— У Катэрины родился сын, — небрежно сообщил Винченцо. — Можешь выпить за его здоровье!

Гаэтано скривился, но протянул руку и взял стакан, который налил ему Винченцо.

— Дай бог здоровья матери и ребенку! — произнес он и выпил вино залпом. — Я проститься пришел, — сказал он, ставя стакан на стол. — Отец решил ехать в Парану, говорят, там земля самая дешевая.

— Значит, мы поедем в другую сторону, — ухмыльнулся Винченцо. — А вам скатертью дорожка!

Хоть Винченцо и недолюбливал Маурисиу, но Гаэтано до него, как от земли до неба. Гаэтано еще потоптался, помялся, но, не найдя темы для разговора, стал прощаться. Никто его не удерживал.

Гаэтано уходил, слышал за спиной веселый смех и клялся, что когда-нибудь отомстит за пережитое унижение.

Однако не один Гаэтано чувствовал себя униженным. Нечто похожее на унижение чувствовал и Винченцо. Его дочь родила наследника и продолжала жить, словно нищенка в какой-то пристройке! А зятю на это, похоже, было наплевать.

— Я этого так не оставлю, — кипятился Винченцо. — Я разберусь с сеньорой Франсиской!

— Ты оставишь дочь ей на съедение, когда уедешь, — урезонивала мужа Констанция. — Лучше не вмешивайся в их дела. А уж что касается наследства, ты сам знаешь, какое там дело темное… Главное другое: Маурисиу любит Катэрину, она с ним счастлива, чего тебе еще? А что не в палатах живут, так она к палатам и не привыкла!

Устами Констанции говорил сам здравый смысл. Но у Винченцо нашелся новый повод для огорчения. Он был уверен, что внука непременно назовут его именем.

— Понимаешь, фамилия у него будет другая, зато имя мое, вот и получится ладно!

Но молодые назвали сына Марсилиу в честь отца Маурисиу. Марсилиу ди Андрада так звучало полное имя малыша.

— Маурисиу виднее, как называть сына, — примирительно сказала Констанция, — он его наследник, а не наш.

Узнав, что Маурисиу записал сына на свое имя, Франсиска пришла в ярость:

— Как он посмел?! Я никогда не признаю его внуком!

— Да ты пойди к ним, возьми на руки малыша, и сразу его полюбишь, — попробовала уговорить ее Беатриса, которая с первого взгляда влюбилась в племянника. Она даже отыскала на чердаке колыбельку, в которой сначала спал Маурисиу, потом она сама, и отнесла ее в пристройку: пусть в ней качается будущий наследник.

— Никогда! — Франсиска испепелила взглядом дочь. — Я никогда не признаю внуком итальяшку!

В ответ Беатриса только пожала плечами: бессмысленно бороться против того, что есть. У Франсиски есть внук, хочет она этого или не хочет. Беатриса уже не вступала с матерью в спор по поводу итальянцев и поняла: итальянцы — болевая точка Франсиски. Стоит нажать на нее, и мать приходит в ярость, поэтому Беатриса старалась избегать этой темы.

Зато Франсиска не давала себе труда избегать каких бы то ни было тем.

— Я нашла тебе жениха, — сообщила она дочери. — Состоятельный порядочный человек нашего круга. Он увидел тебя прошлой весной на благотворительном базаре и не может забыть.

Беатриса вспомнила тесноту и толкотню базара, радость, что сумела продать много сувениров и… ничего больше. Там было столько народу, что запомнить кого-то было просто невозможно!

Желание матери выдать ее замуж не было для Беатрисы новостью. Мать периодически возвращалась к этой теме, а дочь стоически сопротивлялась ее предложениям.

— Я не готова выйти замуж, — обычно отвечала Беатриса и точно так же ответила на этот раз. Но ее мать на этот раз была готова на скандал.

— Я не понимаю, что ты нашла в этом безграмотном темном итальянце? — раздраженно спросила она, повышая голос.

— Нашла очень хорошего человека, которого полюбила! — ответила дочь.

— Ты прекрасно понимаешь, что не можешь выйти за него замуж! — продолжала Франсиска.

Беатриса сидела, опустив голову и ничего не отвечая. Именно об этом она постоянно думала: может или не может она быть вместе с Марселло? Собственно, она уже ответила на этот вопрос: не может. Она приняла решение, но не могла смириться с ним.

Между тем Франсиска продолжала:

— Что тебе может дать этот жалкий неуч? Что он может тебе предложить? Мотыгу? Корыто? Кучу чумазых ребятишек? Не для этого ты училась! Ты создана быть украшением общества — умна, остроумна, изящна! Дон Стефано оценил все твои достоинства. Он без ума от тебя. И мечтает об одном: познакомиться с тобой поближе.

— Полагаю, что он намного старше меня, — Беатриса подняла глаза на мать.

— Да, гораздо старше. И что из этого? Тем больше он будет ценить твою молодость. Будет баловать тебя, носить на руках. Твой отец был намного старше меня, и, как видишь, я до сих пор ношу по нему траур.

— А мне кажется, что пора его снять, — неожиданно сказала Беатриса, переводя разговор.

— В твоих устах это звучит святотатством, — патетически произнесла Франсиска.

— Я не вижу, почему ты должна похоронить себя заживо, мама! — тихо, но настойчиво говорила Беатриса. — Папа был человеком здравомыслящим, и я уверена, что, если бы он остался жив, а ты умерла, он бы после стольких лет траура снял его и женился.

Франсиска застыла, словно получила пощечину. Если бы Беатриса знала, что она сказала! Сколько растревожила обид и боли в сердце вдовы, которая изо всех сил старалась быть счастливой своим замужеством! Но она не собиралась исповедоваться дочери!

— Я не знаю, как поступил бы твой отец, ты, наверное, знаешь его лучше, чем я, — ледяным тоном отвечала Франсиска. — Но для меня нет ничего дороже моего траура!