Мария Соареш - Земля любви, земля надежды. Расставания и встречи

Эулалия кивнула, подошла к немолодой женщине, которая хотела купить себе нарядную блузку, и они вместе занялись выбором.

— Из тебя выйдет отличная продавщица, — похвалил дочку Маноло, когда они, заперев магазин, вышли на улицу. — Не надоела тебе еще твоя фабрика?

Он хотел подступиться к разговору, который открыл бы ему, что так печалит Эулалию.

— Надоела! — откровенно призналась Эулалия. — Ты сам понимаешь, что работать под началом все того же сеньора Умберту мне не доставляет удовольствия!

— Что правда, то правда, удовольствия мало, зато деньги платят и твоя подружка Нина тебя может защитить, — попытался утешить ее отец. — Если бы мы открыли свой магазинчик, все было бы по-другому. Но сейчас к сеньору Эзекиелу не подступиться. Ходит мрачнее тучи! Небось, слышала, какая у них в семье беда стряслась?

— Нет, понятия не имею, — отозвалась Эулалия, а сердце у нее тревожно екнуло: наверняка что-то с Тони.

— Зять из семьи ушел, беременную жену, дочь Эзекиела, бросил. Вот это беда так беда! — Маноло вздохнул и прибавил: — А мне перекреститься хочется! Ведь и ты могла быть на месте Камилии! Но я, слава богу, вовремя сообразил, что паренек этот — опасное для тебя соседство.

— Тони от жены ушел? — спросила Эулалия.

— Тони, — подтвердил Маноло. — Еще какая-нибудь дурочка, наверное, уже на очереди! Хорошо, что у тебя есть голова на плечах. Толкового человека себе ищешь! А такие на дороге не валяются! Не спешишь, дочка, и правильно делаешь. Другие вон поспешают, а потом слезы льют.

Похвала, пусть и незаслуженная, потому что и Эулалия наделала бы глупостей, если бы по-другому сложились обстоятельства, была девушке все-таки приятна. Она сразу почувствовала себя счастливее, благополучнее и удачливее, чем другие ее сверстницы, хотя еще час назад казалась себе несчастной-разнесчастной.

— Зайдем на рынок, — предложил Маноло. — Когда есть работа, можно себя и побаловать.

— С удовольствием, — откликнулась Эулалия. Она была сластеной, любила засахаренные фрукты, орешки, экзотические фрукты, и теперь сразу же почувствовала себя маленькой девочкой, которой предстоит столько радости. — Мне цукаты, ты знаешь!

— Будут тебе цукаты! Но сначала купим маме копченой рыбы, она у нас любительница.

В рыбном ряду Эулалия и увидела Тони. Вместе с каким-то парнем он таскал корзины с рыбой. В грубой робе, в какой-то шапчонке он показался Эулалии и некрасивым, и несимпатичным.

В самом деле, что хорошего в человеке, который может бросить беременную жену? Эулалия посмотрела на него даже с каким-то испугом, с какой-то брезгливостью.

«Меня и в самом деле Бог бережет, — с удовлетворением подумала она, возвращаясь домой под руку с отцом. — И нечего мне Его гневить. Он приготовит для меня самого лучшего жениха!»

— И все-таки я не понимаю, как можно любить одну девушку и жениться на другой, — говорил Жозе Мануэл, растянувшись на кровати и поглядывая на Тони, который точно в такой же позе лежал на своем матрасе на полу. Они пришли с рынка, где успели еще и поужинать, и наконец-то отдыхали. — Вот я люблю Нину, и никого другого для меня не существует.

— Я и сам не знаю, — признался Тони. — Но понимаешь, в тот момент я был уверен, что Мария потеряна для меня навсегда. А теперь это для меня ничего не значит. Я чувствую, я ее люблю, и что тут будешь делать?

Их разговор прервался приходом Нины, она теперь часто забегала сюда, всегда принося с собой что-то вкусное.

— Я уверена, что вы очень плохо питаетесь, — говорила она. — Ешьте, а то сил для работы не будет.

Молодые люди переглядывались, сначала из вежливости отказывались, но приготовленные Ниной блюда пахли так соблазнительно, что со вздохом и благодарностью они через пять минут усаживались за стол, а еще через пять минут кто-то из них мыл пустые тарелки.

— Просто удивительно, до чего хороший у нас аппетит! — с улыбкой говорили они Нине. Потом она рассказывала, как идут дела на фабрике, советовалась с Жозе Мануэлом, как ей поступить, добиваясь от администрации льгот для подростков. Тони эти обсуждения не слишком интересовали, и он засыпал под мерное журчанье разговора.

— Ему трудновато приходится, — говорил Жозе Мануэл, кивая на Тони. — Парень-то он крепкий и к работе привычный, одна беда — руки. Неизвестно, сможет ли он потом играть на фортепьяно. Из-за рук и переживает.

— А из-за семьи? — спросила Нина.

— Если бы не переживал, не работал бы грузчиком, — ответил Жозе Мануэл. — В музыкальном магазине слишком мало платят, а он, хоть и ушел из семьи, хочет зарабатывать достаточно, чтобы хватало и жене и ребенку.

— Понимаешь, мама растила меня одна. И, если бы сейчас Тони проявил к своей семье полное равнодушие, мне бы невольно думалось, что и мой отец был к семье равнодушен, — чистосердечно призналась Нина.

— Не думай так! Знаешь, как он вкалывает ради женщины, от которой ушел! — горячо защитил Тони Жозе Мануэл.

У него у самого была сложная семья, трудные отношения между родителями, и он понимал, как важно Нине знать, что отец ее не бросил, что он думал о ней и любил ее.

После этой пламенной речи Жозе Мануэла Нина успокоилась, а то ведь даже хотела поговорить с Тони, объяснить ему, что какие бы ни были отношения между родителями, ребенок ни при чем, он все равно нуждается в отце.

Но объяснять это Тони было не надо, он сам все прекрасно знал и, как только скопил небольшую сумму денег, тут же отправился в дом тестя, чтобы дать Камилии на ребенка.

— Я знала, что ты придешь, — твердила Камилия, — знала, что ты вернешься!

— Я пришел, но не вернулся, Камилия, — сказал Тони.

— Я тебя искала, — продолжала Камилия. — Я знала, что у тебя нет ни рейса, мне снилось, что ты голодаешь. Я искала тебя, чтобы дать тебе денег…

— Что за глупости, Камилия! — Тони протянул ей скопленное. — Это я тебе принес деньги, а от вас, от тебя, от твоего отца я не возьму больше ни монетки!

Камилия растерянно взяла деньги.

— Где же ты работаешь? Я была в музыкальном магазине, но сеньор Манчини сказал, что ты ни разу не приходил к ним и он не знает твоего адреса.

— Я работаю грузчиком на рынке, Камилия. И не советую тебе там меня искать. Это неподходящее место для барышень, — Тони усмехнулся, представив себе Камилию среди грубых парней.

— На рынке?!

Камилия была потрясена: Тони, ее Тони работает грузчиком! Да мыслимо ли такое?

— Но почему, почему ты ушел от нас? Разве тебе было у нас плохо? Разве мои родители не приняли тебя как своего родного сына? — Камилия искренне не понимала, зачем Тони было уходить, почему он так переменился в отношении к ней. — Вспомни, Тони, я всегда была готова ради тебя на любые лишения. Я даже жила в мастерской Агостино, а жить там было совершенно невозможно. И теперь, если тебе не нравится жить с моими родителями, мы можем снять комнату и жить одни!