Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина

— Вышвырнул… потому что надо так… Граф, не лезь в душу… Так надо… и все тут…

У него даже голос осип, и звучало в нем что-то… сожаление? Горечь? Он голову в сторону отвернул, чтоб в глаза не смотреть.

— Граф, как она?

Этот вопрос… такой простой и банальный, только прозвучал он иначе. Это не интерес, не дурацкая дежурная фраза, просто ему не все равно. И осознание этого — как глоток воздуха. Что не ошибся. Что не плевать ему, что сидит, заливается алкоголем, потому что хреново. Потому что на душе мерзко. Об этом не нужно было говорить — это чувствуешь, читаешь между строк обычных на первый взгляд слов. Каждый проживает свое горе, как умеет, как жизнь научила. Его поведение, то, как сдерживался, молча принимая удары и злые слова — мне все вдруг стало понятно. Молча признает, что не прав, что влип по самые уши, и ее за собой потащил.

— Зачем спрашиваешь, если сам знаешь?

— Знаю… Больно. Но лучше сейчас…

Он не мне сейчас отвечал, он себя убеждал. Уговаривал, словно сумасшедший, который разговаривает с самим собой. В эти моменты внутренняя борьба вырывается наружу в виде обрывков фраз и слов, которые не удалось удержать в мыслях.

— Мне меньше всего хочется учить кого-то жить, Макс… Только не смей с ней играть. Я серьезно. Если ты думаешь, что тебе нечего терять — то я тебе докажу, что ты ошибаешься…

— Нет, Граф, это ты ошибаешься. Теперь мне и правда нечего терять… Потерял уже… сам отодрал от себя, на живую, хоть знаю, что сдохну теперь.

Я не верил своим ушам. Я не верил, что это говорит Макс. Я никогда не видел его в таком состоянии. Разбитый, опустошенный, отстраненный. Я смотрел на него, слушал его голос поникший, и думал, что сейчас не знаю, кому из них двоих хуже. Дарине, которая выплакивала свое горе, или Максу, который загнал его внутрь.

— Почему прогнал? Зачем вот так?

— Потому что потом уже не смог бы…

— Дарина, я понимаю все. Только пройдет это… пройдет… Иногда нам хочется умереть, но наши планы мало кого интересуют. И мы вынуждены жить дальше… Ты слишком сильная для того, чтобы сдаваться… Просто нужно время, чтобы это понять…

— Да, Андрей… я справлюсь. Не переживай… И не держи зла… Случилось так, никто не застрахован. Я забуду… да…уеду… просто нужно время…

Она произносила эти слова, но мыслями была уже не со мной. Ей нужно дать побыть одной. Любое присутствие сейчас обременяет. Оно вынуждает “держать лицо” в то время, когда хочется углубиться в свое горе. А без этого никак, нужно захлебнуться в нем — только после этого, почувствовав, что умираешь, захочется сделать глоток воздуха. И это и будет первым шагом…

Я провел ее в комнату, подождав, пока она примет душ и уляжется в постель. Дарина смотрела в потолок, не моргая, а у меня сердце разрывалось от того, какой бледной и несчастной она выглядела. Как тело без души, пустая оболочка, которой чужды любые чувства, потому что все вытеснила собой боль. Я не мог здесь больше находится, не хотел, чтобы она увидела, как темнеют от бешенства мои глаза, потому что поняла бы все по одному взгляду… Поняла бы, куда я сейчас поеду…

“Специально для любителей халявы от Макса Воронова”

Давно остались в прошлом времена, когда прилавки магазинов были совсем пустыми. Сегодня на рынках или в гастрономах можно приобрести любые продукты и приготовить из них самую изысканную пищу. Многие продукты, которые раньше считались экзотическими, стали неотъемлемой частью нашего повседневного стола. Однако некоторые деликатесы, несмотря на свою популярность в других странах, до сих пор считаются экзотическими у нас. Например, блюда из бычьих яиц, такие популярные на Востоке и Кавказе, по-прежнему не знакомы многим хозяйкам. Некоторые даже испытывают некоторую неприязнь при упоминании этих ингредиентов, но совершенно напрасно. В Арабских странах бычьи яйца, рецепт приготовления которых известен каждой хозяйке, предлагают самым почетным гостям.

Ахмед запрокинул голову, закатывая глаза и сжимая пальцы на светлых волосах девушки, стоящей перед ним на коленях и усердно работающей ртом над его членом, удерживая в одной руке телефон и снимая все происходящее он смотрел не на девушку, а на экран смартфона то приближая, то отдаляя изображение. Разрядка так и не приходила, и он чувствовал вялые движения ее языка и слабые ласки пальцами по налитым яйцам.

— Глубже бери, сука., - толкнулся сильнее, не обращая внимание, что та давится и по ее щекам текут слезы, — а теперь соси. Даааа! Вот так! Не дергайся, тварь!

Прокручивал в голове, как они имеют ее в грязном подвале всей толпой и наконец-то начал возбуждаться. Безвкусные, никакие. Ни с одной и никогда не получается пока не изведет и их, и себя.

Он несколько раз вздрогнул, удерживая ее за затылок, потом отбросил от себя, как тряпичную куклу и встал с кресла, застегивая ширинку, недовольно и брезгливо повел плечами. Сунул руку в карман, бросил на голую спину девушки, которая судорожно вздрагивала, хватаясь за горло, несколько купюр:

— На дозу хватит. Хотя ты и на нее не насосала шлюха тупая.

Он вышел из комнаты, затягивая ремень и поправляя курчавые блестящие волосы за уши. Следом за ним тут же последовал парень с подносом. Ахмед, не глядя на парня, взял бокал, осушил до дна, поставил обратно. Он был не в духе, ему казалось, что что-то идет не так и не по его плану, а он не любил, когда что-то или кто-то выходили из-под его контроля. Больше всего бесила дикая задержка с поставкой героина. Кто-то мог пронюхать о контейнере с керосином, готовым к отправке еще несколько недель назад и простаивающем на границе. Знал бы, что все в Бешеного упрется давно бы порешил его, но недооценил сученыша. Думал всем Царь вертит и как не станет старого ублюдка все проблемы сами собой. Леший тоже корчил из себя стратега гребаного и хвалился, что держит Царева-младшего за яйца. Ахмед ему поверил, а не стоило. Надо было самому разрулить не доверять никому. Камран всегда говорил, что вокруг либо тупые бараны, либо враги — полагаться надо только на своих. Прав был, да только сам не на тех положился.

Ахмед спустился по витой белоснежной лестнице. Вышел во двор и поежился от холода. Нескончаемая слякоть и мерзлота. Проклятье, а не климат. Ему на плечи набросили пальто, а он кивком головы подозвал к себе бородатого мужчину в элегантном костюме, тот склонился в коротком поклоне.

— Есть новости, Ахмед?

— Ты уже вернулся? Молодец. Есть, Рустам. Какая-то херня происходит. Нюхом чую. Леший звонил — сказал Бешеный согласился подписать бумаги, но, блядь, завтра. Завтра, мать его! Что у нас там с товаром?

Хотя ответ знал и сам, только недавно отзвонился своим и проверил готовность к отправке.