Лиза Хилтон - Ультима

– Завтрак подан!

Да Сильва еще лежал в постели. Потянувшись за телефоном, он взглянул на время и простонал:

– Ты зачем разбудила меня в такую рань?!

– Затем что у нас впереди замечательный день! Смотри, что я принесла! На завтрак в местный ресторан лучше не соваться. Солнце уже встало! Можно зайти? – спросила я и, не дожидаясь ответа, вошла в комнату и отдернула тяжелые бархатные шторы.

Да Сильва спрятался под одеялом, как вампир, которого застали врасплох.

– Да что с тобой такое? – возмутился он, но я оставила эту реплику без комментариев.

– Хочешь прогуляться до того, как мне надо будет идти в банк? – спросила я, вытирая ванильный крем с подбородка.

– Мне надо поработать с документами.

– А они не могут подождать? Ну пожалуйста!

Вот уж не думала, что буду умолять да Сильва составить мне компанию, но сейчас, наконец уехав с нашей фермы у черта на куличках, я была в таком приподнятом настроении, как будто мы прогуливали школу.

– Ну ладно, – согласился он и, по-моему, впервые с момента нашего знакомства искренне улыбнулся широкой белозубой улыбкой, которая поразила меня, но не в сердце, а скорее туда же, куда добрался прошлой ночью официант.

– Отлично! Я быстренько в душ!

Да Сильва постучался ко мне в ванную в тот самый момент, когда я элегантным движением снимала с себя спортивный бюстгальтер.

– Извини, мне нужно отправить имейл, но у меня ноут не включается, придется пойти вниз, извини!

– Да отправь с моего. Подожди секундочку! – воскликнула я, накинула халат, выбежала из ванной и быстро набрала пароль на своем компьютере.

– Уверена?

– Без проблем. Поверь мне, ничего интересного ты там не найдешь. Давай делай свои дела, я быстро.

Архив «Сосьете мутуале» находился не в главном здании банка великой испанской эпохи, а в подвале шестиэтажки семидесятых годов постройки за пару кварталов от банка. После прогулки по залитому ярким солнцем ветреному Палермо вдоль Конка-д’Оро да Сильва проводил меня до перекрестка, где уже поджидал дотторе ди Маттео. Он провел меня в архив, мы предъявили паспорта охраннику, который долго крутил ручку кодового замка на бронированной стальной двери, а потом спустились на лифте на три этажа вниз. Картины – где-то около сотни – были завернуты в плотное хлопковое полотно и расставлены в хронологическом порядке, а потом внутри каждой эпохи по фамилиям художников в алфавитном порядке. Также здесь имелся большой отдел «Неизвестные», куда я накануне вечером и предложила ди Маттео поставить нашу фальшивку. Во владении «Сосьете» находилась впечатляющая коллекция работ эпохи Возрождения, а также произведений XX века. Мне нужно было выставить на продажу на сайте «Джентилески» пять картин, чтобы убедить аукционный дом «Британские картины», что моя галерея все еще жива и продолжает работать – ничего слишком привлекающего внимание, стоимостью тысяч на сто. Перебрав картины, я выбрала довольно необычную работу Лины Брайанс, портрет женщины в красной шляпе-колпаке, пару набросков Уильяма Кентриджа и бело-серое произведение Лучо Фонтаны – широкие полосы масляной краски и горошек, решила тряхнуть стариной. Фонтана вообще был первым приобретением галереи «Джентилески». Ди Маттео проверил цены по списку, я попросила чеки на все работы, хотя на самом деле картины забирать не собиралась. Мне надо было лишь создать видимость, что я их приобрела. И тут мое внимание привлекло небольшое полотно.

– Можно посмотреть вот эту работу?

Это был Кес ван Донген, сочная сцена из парижского кабаре. Худая женщина в вечернем платье цвета абсента, с распухшими красными губами и огромными выпученными глазами в обрамлении из золотистой сжатой авансцены.

– Что ж, доктор, – наконец оторвавшись от картины, произнесла я, – готовы ли мы обнаружить Гогена? Прошу прощения, – тут же поправилась я, заметив его сердитый взгляд. – Давайте просто переместим этот крайне интересный холст вот сюда.

Я просмотрела несколько жутких абстрактных полотен в стиле пятидесятых, добралась до нашего творения и вытащила его.

– Как мы и договаривались, мне потребуется ваше разрешение на экспертизу, – сказала я, и он протянул мне бумагу с гербовой печатью банка в виде креста. – А что насчет этой? Хотелось бы ее приобрести.

– Чек тоже потребуется?

– Нет, я хотела бы купить ее по-настоящему. Сколько?

– Сейчас посмотрим… Миллион.

Невероятно дешево! В Лондоне ван Донген уходит с молотка за пять-семь миллионов. К тому же я могла себе это позволить, хотя ее стоимость составляла треть от всего моего состояния на данный момент. Глупости, конечно. Но я и правда хотела иметь картину ван Донгена. В лице женщины, дерзком и умоляющем одновременно, было что-то притягательное, глаза сияли живым светом на фоне напудренного лица, причудливость Шагала и брутальная ясность Лотрека.

– Договорились. Перевод оформим наверху?

– Но я не думал, что это… – сбитым с толку тоном начал ди Маттео, но осекся, поняв, что вот-вот нарушит установленное им же самим правило не говорить о сделке вслух.

– Эта картина для меня лично. Я оставлю вам адрес, куда ее нужно отправить, – объяснила я, вспомнив, что до сих пор плачу за аренду ячейки в хранилище в Венсене. – И потом мне понадобятся копии договора по ипотеке и ордера на конфискацию имущества. У нас все готово?

На следующий день после нашего возвращения из Палермо Ли приступил к работе над «Девушкой с веером II » . Да Сильва почти сразу же смотался в Рим. Его не было три недели, но он звонил каждый день, к тому же я понимала, что он регулярно звонит Вонючке и тот все ему докладывает. Помимо быстрых вылазок за едой, Сальваторе практически переехал к нам и вроде как с удобством устроился на надувном матрасе в гараже. Может, ему в принципе нравились пристройки. Как он решал вопросы личной гигиены, я предпочла не выяснять. По утрам я ходила на пробежку и работала над провенансом, днем Вонючка отвозил меня в мастерскую. Общались мы друг с другом вежливо, но не особо многословно. Интересно, он вообще спит, думала я, частенько засиживаясь за книгами, размышлениями и вином и глядя на его неподвижную фигуру с пистолетом в саду. Как бы рано я ни просыпалась, он уже был на месте, как будто никуда и не уходил. По крайней мере, он не пытался следить за мной, когда я ходила на пробежку.

Мне не было ни скучно, ни одиноко. Из групповых занятий я предпочитаю только одно, но под присмотром Вонючки устроить себе такое развлечение шансов у меня не было. Ли упорно работал над холстом, а я сочиняла историю. Придуманные мной герои настолько ожили, что я уже практически поверила в их существование, и очень хорошо, потому что мне нужно было в них верить, чтобы убедительно провести презентацию для «Британских картин».