Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

И вот я приехал сюда, потому что знал. Здесь я снова найду Его. Здесь я дам ему в жертву того, на кого Он укажет. Я совершу всё, что обещал Папе. И поэтому, Ливио, я жил здесь как монах, довольствуясь любовью рабынь. Я надеялся, когда ты далеко, он не потребует тебя. Возьмёт себе другую жертву.

Я нашёл место в степи на расстоянии двух дней пути от города Тан. Там было старое ложе большой реки Дон, и холмы, под которыми были похоронены знатные люди. Мы стали раскапывать могильный холм. По причине мороза первый слой земли окаменел, и работа шла очень медленно. Но у нас было сто пятьдесят три человека, мы разделили их и, сменяя уставших землекопов свежими, смогли преодолеть окаменевший грунт за несколько дней. Далее земля оказалась мягче, чем мы думали. Она была пополам с песком и поддавалась легко. Мы быстро раскопали холм, но нашли там только немного серебряных украшений. Я призывал моих спутников не терять надежду и убеждал их, что сокровища лежат намного глубже. Мы продолжили работы.

События, Ливио, часто своей причиной имеют случай, возникают из ничего, но потом оказывается, что это часть плана. Нам кажется, что это случайность, что в этом нет смысла, просто потому, что не мы этот план составляли. А тот, кто выстраивает цепочку событий в будущем, видит их смысл так же ясно, как и мы, когда эти и последующие события уже наступили. Не потому ли нас оставляют в неведении о будущих событиях, чтобы мы не помешали выполнению плана?

В один из дней меня пригласил к себе знакомый скиф. Мы ели на ужин мясо птиц, пойманных на охоте. Они большие, хвост имеют короткий, как у курицы, и мясо их очень приятно на вкус. Потом меня отвели туда, где для меня был приготовлен ночлег. Меня оставили там и со мной оставили женщину, славянку, рабыню, которая должна была согреть мне постель. В смущении говорю это тебе, Ливио, но я обещал ничего от тебя не скрывать. Женщина эта была очень красива и так пришлась мне по сердцу, что я не хотел отпускать её. Хоть она и просила отпустить её. Она не знала нашего языка и не знала по-гречески. Но она жестами просила отпустить её, а я не соглашался и снова склонял её, чтобы она осталась. И она оставалась и делила со мной ложе, но не так, как рабыня, которая должна повиноваться. А со всей страстью женщины, которая подчиняется своему желанию, а не служит по обязанности. И вдруг она стала отталкивать меня и жестами пытаться мне дать понять, что мне грозит опасность. Она руками хваталась за своё горло. Потом показывала на дверь, потом на меня. Я вскочил и быстро оделся. Меч был при мне.

Ещё в Риме начальник папской стражи хотел меня обучить разным приёмам боя на мечах. Это была милость Папы, который понимал, как опасно задание, порученное им мне. Ведь в папскую стражу не берут первых встречных. А это был её начальник. Самый умелый, самый опытный – он обучал искусству сражаться тех, кого Папа посылал с секретными поручениями. Но, не хвалясь, скажу тебе, Ливио, начальник стражи мало чему научил меня, а сам от меня научился двум хорошим ударам.

Слуги этого скифа, который неизвестно зачем решил убить меня, нашли меня одетым, а не нагим, как ожидали. И с мечом руках. Их удивление было недолгим. Я сел на коня и, взяв с собой женщину, ускакал туда, где мы раскапывали могилу и где были мои товарищи и нанятые нами люди. Я не мог оставить её, потому что её жизни грозила опасность, а моя жизнь была спасена благодаря ей.

В ту ночь, Ливио, я впервые понял, что нашёл то, что искал. Да, Он был здесь. Землекопы прорыли тоннель от холма в сторону реки и вниз. Я сам ещё раньше указал это направление. Мои спутники искали там спрятанные сокровища. Но скоро их охватил страх без причины. И они ушли. А уже наверху оказалось, что один из них пропал. Они в большом страхе и не хотят продолжать работы. Я узнал об этом от купца Петро Карино, который не мог спать и ждал меня. Я сразу взял факел, меру масла и кресало и пошёл искать человека, который пропал под землёй. Пошёл один, хотя Петро Карино и говорил, что я потерял разум. Оказалось, что они докопались до прохода, который вёл глубоко вниз. Я был в огромной подземной пещере, пошёл дальше вниз и нашёл этого человека, и даже у меня дрогнуло сердце, когда я его увидел. Его голова, Ливио, была раздавлена, огромные зубы сдавили её и разгрызли, как орех. Следы зубов были видны отчётливо при свете факела. А всё тело выгнулось и так застыло, а ногти впились глубоко в кожу ладоней и содрали её. Тело умершего говорило, что его смерть была необыкновенно, исключительно ужасна. Я почувствовал, что это сделал Он.

Я никогда не видел, как Он убивает. Дома я оставлял Ему людей на поверхности воды. Я даже не слышал их криков, их рты всегда были надёжно заткнуты, так что они не могли издать ни звука. Теперь я мог представить себе, как это происходит. Я не подберу слов, Ливио, чтобы описать тебе, какое действие произвело на меня это зрелище.

Я оставил тело там, где нашёл его. Когда я вышел наверх, оказалось, что мой вчерашний гостеприимец с сотней всадников стоит перед нами в степи, ждёт, чтобы я вышел к нему. Я сел на коня и проехал по направлению к нему половину расстояния. Там я остановился и ждал, и он тоже один поскакал на коне и остановился передо мной.

Он спросил, с чего это я убил его слуг и забрал с собой его рабыню. Я сказал, что они пришли с оружием туда, где я спал без одежды и с женщиной. Он сказал, что, если бы это было так, они бы убили меня. Что меня предупредили, и, наверное, это сделала женщина, которая притворилась, что не знает его языка. Я подтвердил его предположение в общем, но не в том, что касалось её хитрости. Сказал, что она действительно не знает его языка, иначе и ко мне обращалась бы, используя этот язык. Но она со мной объясняется жестами. Я спросил его, почему он решил убить меня. Он ответил, что это было желание не его, а другого человека. Этот человек знает, что я сюда приехал с тайным поручением. Я спросил, кто этот человек, и он ответил, что не может ничего сказать, но предполагает, что это человек из Константинополя. Потом он сказал, что хочет забрать рабыню. Я отказал ему, объяснив, что рабыню считаю возмещением за покушение на мою жизнь. Он сказал, что оставил бы мне эту рабыню, но на мою жизнь покушался не он. А рабыня принадлежит ему. И это несправедливо, чтобы я возмещал себе из его имущества. К тому же рабыня должна понести наказание, потому что она передала то, что узнала, против воли своего господина. Поэтому её надо будет утопить при других рабынях, чтобы они лучше хранили верность. Я напомнил ему, что ведь он знал о грозящей мне опасности и ничего мне не сказал. Он сказал, что знать и не сказать – это не то же самое, что хотеть отнять жизнь. Он не хотел отнять жизнь, он только не сказал, что другой хочет. И, значит, это не его вина. И опять говорил мне очень настойчиво, чтобы я привёл его рабыню, и что он уведёт её с собой. Что она очень красивая и ему будет приятно её утопить. Я уже понял, что он хочет зарубить меня саблей, потому что он на самом деле не был настолько глуп, чтобы так со мной говорить. Я думаю, что тот человек из Константинополя заплатил ему за это.