Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Конечно, в Дарьинке попробовать, как это действует, было нельзя, но Дарьинка – не единственное озеро в окрестностях. И Пушкарёв всё-таки попробовал, как его устройство действует в условиях погружения танка и перемещения его по дну. Действовало безотказно! Правда, озеро, в котором проводились испытания, не имело входа под землю. Зато там было и спокойнее: по крайней мере, не появится крокодил.

Но для того чтобы понять, как техника может перемещаться по подземным коридорам, надо хотя бы эти коридоры увидеть. И вот Степан и участковый, подобно раздвоившемуся Вергилию, сводят полковника Пушкарёва, переодетого по этому случаю в цивильное, под землю через вход сразу за складами завода «Луч Октября», производящего эмалированные кастрюли.

Под землёй сыро, зябко, на выступах стен какой-то порошок, коридор тесный. Тут не только танком, тут даже мотоциклом не особенно поездишь. Но дальше попадаешь в пещеры, по которым танк может пройти. Особенно по берегам водоёмов, где нет таких нагромождений камней.

На второй день Пушкарёву уже очень хотелось наверх. Ему стало казаться, что эти коридоры никогда не кончатся, ходьба даже тренированного Пушкарёва выматывает, потому что каждый шаг нужно приноровить к камню, на который ступает нога. Каждый шаг не похож на предыдущий. Он стал злиться, ему налили спирта, он выпил.

– Я одного не понимаю, – говорил Пушкарёв, – как тут можно ходить одному. Если бы я сюда попал один, и у меня даже был точный план, как выйти, я бы тут без водки с ума сошёл. Я бы тут и с водкой с ума сошёл.

– Вы бы привыкли, товарищ подполковник, – сказал участковый, улыбаясь. – Вы тут пока ничего страшного не видели. Вы бы привыкли.

– То есть тут ещё и страшное бывает, ну успокоил, – засмеялся Пушкарёв.

– Здесь, где мы сейчас, не бывает, – объяснил Степан, – это намного дальше, намного глубже. Здесь из страшного – только люди. Но в эти коридоры они не заходят. Тут им не по дороге, тут им делать нечего. А там, где им делать есть чего, туда мы пока не ходим. Чтобы их не спугнуть раньше времени.

– Снегирёвцы? – спросил Пушкарёв.

– Мы против строителей ничего не имеем, – продолжал Степан, – они своё дело делают, у них приказ. А вот против этих, что тут с ножами ходят, что Игоря хотели того… не важно, против этих мы здорово злые. Я за себя говорю, но Игорь их тоже не любит. Ему не понравилось, когда ему ножом дырку в ноге сделали. У них всё импортное, даже ножи, как будто наши хуже. Они ходят, не спрашивают, сразу резать.

– А нашим разговорчивые попались, – стал рассказывать Пушкарёв со слов Пальчикова, – хотели разузнать сначала – кто да откуда, потом уже ножи достали.

– Они же и мне политинформацию делали, – откликнулся участковый, – мол, мужик, ты гибнешь за советскую державу. Идите вы на хрен с вашим крокодилом, я за советскую державу ещё пожить хочу лет пятьдесят.

Степан хорошо понимал, что происходит с Пушкарёвым, поэтому за разговором он остановился, достал газовую горелку, стал готовить чай, как будто и сам планировал тут устроить привал. Газовая горелка с кастрюлькой стояла на полу коридора, сесть можно было только на пол, рядом с ней, а пол не выглядел гостеприимно и садиться на него не хотелось. Пушкарёв привык уже к тому, что тут надо всё время стоять. Неприятно, конечно, но пережить можно.

– Как ты тут один ходил? – не успокаивался Пушкарёв. – Я вот думаю, если людей много и они чем-то заняты, то они смогли бы тут работать. Как шахтёры, например. Но чтоб одному ходить…

– Шахты – это совсем другое дело, – возразил Степан. – Шахты с самого начала люди делали. Там всё другое. А эти коридоры непонятно как появились, кто-то их делал, или они сами так сделались внутри земли, это загадка, я не знаю. Но, по-моему, люди их точно не делали. И тут всё не так.

– Лавочек нет, – вставил участковый.

– Да, лавочек нет, – Степан отнёсся к замечанию участкового неожиданно серьёзно, – автоматов с газированной водой… потому что это начало какого-то другого мира. Это как космос. Только внизу. Люди живут наверху, там их мир. А тут не мир людей, а кого-то другого. Мы не знаем кого.

– Да, – поёжился Пушкарёв, – от того, что ты говоришь, веселей не становится.

– Так мы не на танцы сюда приходим, – возразил Степан. – Тут главное – собранность нужна. И конечно, тут поодиночке нельзя ходить, можно легко свихнуться.

– А как же ты ходил? – спросил Пушкарёв.

– Я – другое дело, – ответил Степан. – Я контуженный.

Он заулыбался, налил всем чай в алюминиевые кружки, добавил спирта.

– А вот, раз уж мы разговорились, – продолжал Степан, отпив чаю из кружки, – ты скажи, подполковник, как твоё впечатление, можно тут на танках ездить?

– Я думаю, – начал Пушкарёв, – это дело перспективное. Конечно, это непросто. И большие соединения под землёй, наверное, нам не удастся выдвигать. Но небольшие подразделения, при наличии хорошей инженерной подготовки, можно перемещать. В рамках десантных операций. Когда неожиданность всё решает. Никто не ждёт удара из-под земли. С моря – ждёт, с воздуха ждёт, с направления продвижения противника ждёт. А из-под земли – нет. Появление даже самого незначительного по величине подразделения может оказаться очень эффективным. Это вполне реально, только надо доработать тактические вопросы, ну и инженерные в первую очередь. Кое-что уже понятно. Эти коридоры становятся намного шире и выше по мере продвижения вглубь. Надо научиться доставлять туда машины и поднимать их там, где они вступят в бой. Или близко к этому месту. Решением могут быть глубокие водоёмы, шахты со специальными подъёмниками. При движении понадобится поддержка специальных машин, устраняющих непреодолимые для танка препятствия, расширяющих, по мере надобности, коридор, способных оперативно проходить небольшие расстояния, создавая проход из одного коридора в другой. Нужно оборудование, способное создавать карты коридоров, прощупывать их через толщу породы, ориентироваться в них. Всё это можно создать. Насколько мне известно, это были бы уникальные разработки, ни у кого таких нет, по крайней мере я не слышал, а я такими вещами интересуюсь. Ну и это дало бы нашим танковым войскам определённые преимущества. Небольшая группа в несколько машин, появившись неожиданно, может переменить ход большой операции. Перерезать коммуникации, например. Разгромить центр управления. Это важный ресурс… Я уже не говорю о психологическом эффекте. Танки вообще никто не любит, но когда они появляются там, где их не может быть, это действует на нервы.

Пушкарёв увлёкся, но вдруг заметил, что Степан и участковый смотрят куда-то рядом с ним, и покосился вправо в направлении их взглядов. Тут же холод пробрал его до костей, и он замолчал на полуслове. Справа от него, немного сзади стоял человек. На голове его был какой-то странный кожаный шлем, Пушкарёву показалось, что это был очень старый шлем танкиста, но с какими-то очень неожиданно пышными чёрными перьями сзади. Плюмаж из перьев был довольно большой. Как в оперетте, пронеслось в голове у Пушкарёва. Спереди на шлеме были защитные очки. Ещё Пушкарёв разглядел тонкие, хорошо ухоженные подстриженные усики на лице этого человека. На груди у него на портупее были две небольшие сумки с застёжками, узкие, длинные, идущие вдоль ремня. Чёрный плащ, перетянутый поясом, явно слишком лёгкий, не защищающий в достаточной степени от холода и сырости подземного коридора. Под плащом гимнастёрка или рубашка то ли серая, то ли голубая, Пушкарёв не мог определить в темноте. В любом случае разбиравшийся в этом очень хорошо Пушкарёв с уверенностью определил элементы формы и снаряжения офицера итальянской армии, причём танкиста. А ведь итальянцы участвовали в операциях вермахта на Дону в 1942 году. И вот он стоит рядом и внимательно слушает, что говорил Пушкарёв. Итальянец действительно был само внимание, как будто собирался всё запомнить и потом использовать на практике. Он, заткнув пальцы за ремень плаща, смотрел теперь на Пушкарёва с большим интересом. Но не говорил ничего. Пушкарёв тоже молчал. Молчали и Степан с участковым. Итальянец постоял ещё немного, потом повернулся, причём Пушкарёв хорошо расслышал, как камешки заскрипели под подошвами его ботинок. И ушёл спокойным шагом в темноту, туда, откуда перед этим появился. Шаги его вскоре перестали быть слышны, и стало совершенно тихо. Пушкарёв подумал, что он бы услышал, если бы итальянец подходил к ним. Если бы шаги были бы так же слышны, обязательно обратил бы внимание на звук шагов, неизвестно – чьих. Но тогда звука шагов точно не было.