Александр Слепаков - Вся история Фролова, советского вампира

Девушка, которую Валера покусал, как мы уже знаем, бросила его. Со свойственной поэту любовью к преувеличениям он кричал, воздевая руки к небу, что девушка предала Валеру, оставив его на скорбном ложе. Наверное, ложе ей показалось слишком скорбным.

Валера, как ни странно, тоже привязался к поэту. Он вообще очень изменился после болезни. Как-то притих, вёл себя очень сдержанно и даже стал смущаться, чего раньше за ним не водилось. Поэт умел сочетать в своём обращении с Валерой и тепло, и заботливость, и уважение с совершенно хамским, покровительственным тоном, который Валере очень нравился. Например, поэт называл Валеру исключительно «этот псих», а Валера называл поэта графоманом – и оба были в восторге.

И вот однажды Валера предложил нам поехать с ним вместе в Новочеркасск поговорить с одной женщиной. Адрес этой женщины он получил в больнице у своего соседа по палате, он должен был с ней посоветоваться по очень важному вопросу. Но поскольку ему одному ехать было страшно, в чём он честно признался, он попросил нас поехать с ним. Но о чём он собирается советоваться, он говорить отказался.

Поэт на это сказал:

– Тащиться в Новочеркасск – это утомительное и непоэтическое занятие. В электричке нам набьют морду, но отпустить тебя одного, если тебе страшно, мы с журналистом не можем. Это было бы не по-вампирски!

И мы действительно поехали в Новочеркасск. На краю этого самого Новочеркасска, в жуткой развалюхе, почти повисшей над каким-то косогором, мы действительно нашли женщину в косынке, которая вышла к нам во двор, поздоровалась, после чего, обращаясь к Валере, спросила:

– Э-э-э-э! Не стыдно тебе?

– Стыдно, – честно признался Валера.

– Да вижу я, как тебе стыдно! Заходи в хату, а дружки твои пусть подождут на дворе.

И мы с поэтом остались на дворе. И не слышали бы мы ни одного слова из разговора Валеры с этой женщиной, если бы она не кричала на Валеру во весь голос, стоя рядом с довольно широко открытым окном.

– Как тебя мужиком назвать! – кричала женщина. – Когда тобой баба пользуется, как хочет, а ты только лежишь да пузыри пускаешь!.. В глаза мне смотри!..

Бедному Валере все женщины говорили, чтоб он смотрел им в глаза, причём в совершенно разных, я бы сказал диаметрально противоположных ситуациях. И Валера послушно смотрел им в глаза.

– Ну да ладно, – смягчилась женщина, – она, небось, посильнее тебя будет. Так ты что ж – хочешь её сюда привезти? И ты думаешь, что она приедет?.. Страшно это. В церковь её нельзя, её к церкви близко подводить нельзя, храм осквернять! А сюда привезти… Вдруг я не справлюсь?! Если я не справлюсь, она мне голову оторвёт! И тебе не поздоровится!

– Что же делать? – спросил Валера.

– Что делать? Что делать? – передразнила его женщина. – Делать нечего! Давай её сюда привози, Бог не выдаст, свинья не съест… И смотри, к себе её не допускай! А то превратишься ты в лапшу! И каждая баба будет тебя ложкой есть, как захочет.

Честно говоря, мы с поэтом были заинтригованы. Получалось, что над Валерой имеет власть какая-то женщина, причём власть эта – эротической природы. Что женщина эта опасна. Но зачем её везти в Новочеркасск, в хату, висящую над косогором, и что должно получиться или не получиться – этого мы с поэтом не знали, а спросить у Валеры было нельзя. Валера вышел из хаты такой подавленный, такой растерянный, что приставать к нему с расспросами было бы, как поэт выражался, не по-вампирски. Захочет – сам расскажет.

Попытки связаться с майором Ершовым, а это были настойчивые попытки, тем не менее не увенчались успехом. А перед ноябрьскими праздниками Иевлеву опять пригласили в Москву для лечения высокопоставленного лица, нужно было ехать. Максим на этот раз назначил встречу в аэропорту. Она заказала такси. Когда такси тронулось с места, буквально через несколько десятков метров, сразу за пересечением с Пушкинской улицей, она увидела мужчину, поднявшего руку в жесте, адресованном водителю такси.

– Возьмём? – спросил водитель Иевлеву.

Ей стоило труда, чтобы её «конечно» прозвучало спокойно и естественно. Потому что это был майор Ершов собственной персоной. Именно он. Он попросился до старого автовокзала. Как раз по пути. Как же Иевлева обрадовалась его неожиданному появлению.

Майор Ершов был одет в штатское. Он поздоровался сдержанно, как с человеком знакомым, но не более того. Но хоть заговорил, слава богу, на свойственном ему городском языке. Не как тогда в коридоре Управления, во время их последней встречи, когда он изображал натурализовавшегося в городе мужика, чем Иевлеву напугал и расстроил.

Иевлева хорошо понимала, что он ничего не делает просто так, и, если он ведёт себя сдержанно, значит, следует ему подыграть. Она стала говорить про удачное выступление на конференции. Он вежливо выслушал. Потом сказал:

– Особенно интересны ваши последние результаты по тематике исчезающих видов рептилий. С одним из учёных, интересующихся этой темой, вы познакомились совсем недавно. Я очень прошу вас… – Тут он взял её за руку и посмотрел ей внимательно в глаза: – Я очень вас прошу, московские коллеги, которые теперь вас вызывают к себе… – Он посмотрел на неё вопросительно, поняла ли она, о ком речь, она поняла, показала глазами вверх и, улыбнувшись, кивнула, он улыбнулся в ответ и тоже кивнул.

– Да, так вот, – продолжил Ершов, – московские коллеги могут вас неправильно понять, если вы расскажете им об этом учёном и его научных планах. Академия наук закроет тему, и это отразится на всех научных работниках, участвующих в разработках. Вплоть до увольнений, ну, вы меня понимаете, я надеюсь. Пока разработка находится на таком этапе, что лучше об этом молчать.

– Я так рада, что вы следите за этой темой, – проговорила Иевлева.

– Я слежу внимательно. Представьте себе. Я в курсе всех событий, – подтвердил её слова Ершов.

Он опять вопросительно посмотрел на неё. Она опять кивнула головой. Глаза её сияли от радости и благодарности.

– В эти разработки вовлечены несколько очень-очень больших учёных, состоящих в… я бы сказал, самом президиуме Академии наук, – продолжал майор Ершов. – У них большие связи, и они отлично осведомлены. Если им станет известно, что вы проводите параллельные исследования, да ещё делитесь результатами с конкурирующим научным коллективом, они, во-первых, тему, как я уже сказал, заберут, результаты опубликуют, не дожидаясь назначенных сроков, а вас всех уволят. Так что вряд ли вы будете ещё когда-либо заниматься наукой. Вы меня понимаете?

– Я сделаю так, как вы советуете, – отозвалась Иевлева.

– Да, – сказал майор Ершов, – в конкурирующем научном коллективе у них есть источники информации. И немало. И тоже на самом высоком уровне. Так что, если вы рассчитывали попросить там помощи, то… ещё не время это делать. Вместо помощи можно заполучить очень большую проблему.