Джулия Тард - В плену Левиафана

Насладиться покоем и умиротворением, что растекались по моим венам вместе с безграничной любовью к Дэвану. Тем, как сильно крепнет наша семья, преодолевая все преграды на своём пути к счастью!

Всё вокруг пестрило светом и счастьем! Миллионами огней, от которых я была готова расплакаться! Потому что этот мир наконец-то стал другим! Ярким и сочным! Он изменился в лучшую сторону, а вместе с ним изменилась и я…

И мне безумно не хотелось потерять это упоительное чувство, с которым воздух становится сладким. Вода превращается в вино. Ветер играет мелодичными колокольчиками. И всё твоё тело переполняют сотни трепыхающихся бабочек!

– А я сказал 2,75 и ни центом больше, – раздался тяжелый мужской голос. – Так что либо принимай моё последнее предложение, либо ищи себе другого партёра по бизнесу.

Спокойный. Тихий. Жесткий.

И настолько обезоруживающий своей холодной энергетикой, что моё тело испуганно вздрогнуло, пытаясь избавиться от него, как от смертельных тисков огромного удава.

Бросив мимолётный взгляд в сторону его владельца, я увидела высокого мужчину в презентабельном костюме. Рука с телефоном и визжавшими о своей эксклюзивности часами скрывала от меня его лицо. Так что я смогла рассмотреть только его довольно мощное телосложение и русые волосы. Мне они показались куда длиннее, чем нужно, но смотрелось это всё равно вполне приемлемо.

Не знаю, о чём именно шел разговор на другой стороне трубке, но очевидно, что о чём-то безумно важном, ведь помимо меня на этого незнакомства смотрели ещё двое таких же представительных мужчин. И не просто смотрели, а практически молились на него, как на своего апостола.

– Отлично, – отрезал мужчина, убирая телефон, и я сразу же отвела взгляд, словно, стоит нашим глазам встретиться, меня тут же настигнет выстрел в голову.

Дёрнувшись в сторону широко раскрытых дверей, я старалась как можно быстрее вернуться обратно за свой тихий и уютный столик в кругу самых родных и близких, и тут же пронзительный металлический звон отрезал мне все пути к отступлению.

Отражаясь от хрустальных люстр, на белоснежном мраморе играли радужные блики, так что мне далеко не сразу удалось заметить лежавшую у ног запонку. Опустившись, чтобы поднять её, я поняла, что ещё никогда в жизни не держала настолько увесистый кусок золота, и чувствовала, как сильно тот оттягивает пальцы.

Внутренний голос требовал вернуть её хозяину, но стоило мне увидеть инкрустированный в оправу огромный желтый камень, и я уже не могла отвести взгляд от запечатанной в нём пчёлки.

Маленькая и аккуратная. Заколдованная. Вырванная из реальности, она была перенесена сюда через целую вечность.

– Это янтарь, – подошел ко мне мужчина, и его громоздкая тень мгновенно погрузила всё вокруг во мрак.

– Очень красиво, – постаралась улыбнуться, поворачиваясь к нависшему надо мной великану.

Нерешительный взгляд врезался в его бесстрастное лицо, и меня снова накрыло волной необъяснимого страха.

На вид мужчине казалось не больше сорока. Вполне привлекательный и статный. Ровный нос, аккуратные губы, которыми, как казалось, он ещё никогда за свою жизнь даже и не пробовал улыбнуться. Выделяющиеся скулы и широкий подбородок.

Ухоженный и «отполированный», как дорогой автомобиль, он будто бы сошел с обложки Форбс или любого другого журнала про богатых и власть имущих.

И всё бы ничего, если бы не его глаза. Ещё никогда в жизни я не видела, чтобы у людей были настолько пугающие и необычные глаза! Желтые и холодные. Без малейшего намёка на что-то человеческое. И то, с таким пренебрежением он смотрел на меня в этот короткий момент, заставляло покрываться кожу холодом.

В этот короткий момент у меня вполне отчетливо создалось впечатление, что я стою перед огромной хищной птицей, которая вполне готова схватить меня за загривок, будто только что появившегося на свет зайчонка, и растерзать своими огромными когтистыми лапами.

– Возьмите, – проглотила подступивший к горлу комок, практически упираясь запонкой в его широкую грудь, пока тот продолжал изучать меня тяжелым взглядом.

– Прошу, – шумно втянув воздух, он протянул руку с расстегнутой манжетой, полностью игнорируя все, что было сказано и сделано.

И в этом жесте столько высокомерия и наглости, словно я и сама не поняла, когда именно рухнула перед ним на колени, буквально умоляя оказать мне столь великую честь.

– Извините, но я не знаю, как именно их надевают, – пожала плечами, инстинктивно сжимая запонку, и её края болезненно впились в пальцы, заставив меня вздрогнуть. Как же сильно хотелось, чтобы он забрал у меня этот тяжелый кусок золота и позволил вернуться к своему жениху.

– Позвольте мне, – кинулся к нам кто-то из его свиты, но мой «мучитель» даже и не подумал прерывать эту пытку.

– Нет. Это. Сделает. Она, – отчеканив каждое слово таким приказным тоном, он продолжил сверлить меня холодным взглядом, словно я не более чем никчемная прислуга, неспособная выполнить настолько простое распоряжение.

– Как скажете, сэр, – видя, как быстро отскочил от нас тощий мужчина, я поняла, что делать нечего.

Прикусив губу, взявшись дрожащими пальцами за его манжет, я как следует поколдовала над ним, пытаясь понять, как именно тот застёгивается.

Заколдованная пчёлка «затанцевала» перед глазами, когда я попыталась вдеть стержень в расходящиеся петли. Вот только нервничала я вовсе не из-за того, что он меня торопил, раз за разом издавая недовольные вздохи раздражения.

Из-за того, что он прижимал свой локоть к рёбрам, мне приходилось стоять к нему куда ближе, чем бы того хотелось. И это целиком и полностью выбивало меня из равновесия.

Я не любила, когда в моё личное пространство вторгаются без приглашения. А этот мужчина не просто вторгся в него, а со всей силы пнул дверь ногой, срывая её с петель! Влетел как ураган, обходя каждый его уголок, практически провозглашая себя хозяином всего, что видит! И это касалось не только его поведения, но и запаха.

Крепкие мужские духи обволакивали меня терпким шлейфом из кофе, табака и ладана. Удивительно, но почему-то именно последняя нота его аромата заставляла ощущать себя грешницей на исповеди.

Так и хотелось поднять глаза на этого гиганта со словами: «Простите отче, ибо я согрешила…» И наблюдать за тем, как в темноте часовни, среди приглушенных бликов восковых свечей, покажутся его красивые руки.

Как он возьмёт тебя за подбородок своими длинными пальцами с крупкой печаткой и подтянет к себе, бросая на алтарь с дьявольской улыбкой на губах.

Наверное, именно поэтому я так сильно боялась посмотреть на него, что моя макушка не поднималась выше его солнечного сплетения.