Марина Эльденберт - Хроники Бастарда: Ив.

По всей видимости, Ив посчитала, что для него было просто перешагнуть через случайное приключение с молоденькой девочкой. И не потрудилась подумать, что несколько первых десятилетий без неё для него превратились в кошмар. Риган сжал кулаки, вдохнул и выдохнул. Это всего лишь прошлое. Ничего больше. Тогда какого черта её потребовалось лезть в его жизнь сейчас, спустя столько лет? Решила исповедаться? Да будь оно все трижды проклято!

Он гнал по темной сколькой дороге с такой скоростью, будто за ним гналось мифическое нечто, собиравшееся поглотить его со всеми потрохами. В каком-то смысле, так оно и было.

— Можно помедленнее? — попросила Аннабель, которую вжимало в сиденье. — Я еще жить хочу.

Он пропустил слова внучки Ив мимо ушей, и, будто поймав его настроение, она молчала всю оставшуюся дорогу.

Аннабель отдала ему письмо, когда они расположились в одном из уютных кафе Ньюкасла. Диалога у них толком не получилось, потому что говорила преимущественно она. Риган отстраненно смотрел на светлую скатерть с бахромой, на дымящийся кофе, на порхающих между столиками официанток, на льющийся из-под уютных абажуров свет, и думал о том, что здорово просрался в прошлой жизни, судя по тому, что с ним происходит в этой.

Рассказ Аннабель больше был похож на исповедь с того света. Они с Ив были очень близки и только внучке она смогла рассказать о том, чей образ пронесла в своем сердце сквозь года.

— Бабушка уверяла, что не опоздает с письмом… Говорила, что у Ригана… у твоего деда было отменное здоровье. Думаю, она и не подозревала, что её возлюбленный погиб сразу после того, как они расстались. Как это произошло?

— Несчастный случай, — ухмыльнулся Риган, — он настолько зациклился на твоей бабушке, что после их расставания ходил сам не свой. Однажды, будучи пьяным в стельку, он скатился на дорогу в Нью-Йорке, и его переехал автомобиль.

— Ужас какой, — пробормотала Аннабель, немного ошарашенная его тоном и цинизмом, звучавшем в каждом слове.

— И не говорите, милая леди. Ужас. Это было больно. То есть я хотела сказать, наверное ему было чертовски больно. Когда они расстались и когда его переехал автомобиль. Вот вы как считаете?

— Не знаю… — пробормотала Аннабель, невольно вжимаясь в спинку стула под его взглядом, — я, наверное, пойду.

— Сидите, — злым шепотом произнес Риган, и она замерла под его взглядом.

Ив побоялась приехать к нему сама и поговорить, прислала клятые бумажки со своим запахом и внучку. Риган чувствовал себя внезапным участником дешевого трагифарса. Он ненавидел себя за черствость, с которой воспринимал все происходящее. Ненавидел, но иначе не мог. В памяти Аннабель он наверняка останется одним из самых циничных ублюдков изо всех, кого ей доводилось и ещё только доведется встретить в своей жизни.

— Я никогда не был близок со своим дедом, и история его любви меня совершенно не трогает, — пробормотал он, но Аннабель не ответила, и неудивительно. Она покорно смотрела на него, ожидая любого его приказа.

Риган распечатал конверт, вдыхая запах Ив, смешанный с тонким ароматом её любимых духов. Он не был подписан, а вот сложенный вчетверо листок внутри хранил ещё одно воспоминание. Её почерк.

Дорогой Риган,

Я не знаю, зачем пишу тебе. Возможно, хочу, чтобы и ты вспомнил обо мне. О той, которая не смогла забыть встречу с тобой за все прожитые годы. Я прокручивала наше знакомство в голове бесчисленное количество раз, пока боль от одиночества не притупилась. Быть может, я хочу исправить свои ошибки, хотя и понимаю, что уже поздно. Я доверилась разуму, а не сердцу, как часто бывает у людей. Я совершила ошибку, которую уже не исправить — причинила тебе боль.

После того, как ты исчез ночью, начался настоящий кошмар. На лагерь напали измененные. В своем стремлении захватить город и металл они просто уничтожали всех на своем пути. Я не могла забыть залитую кровью землю, мертвых людей, которых знала. Никогда в жизни не было так страшно, как в ту ночь. Я была ранена, но выжила. По настоянию Томы, меня занесли в списки погибших и организовали похороны. Дюпон объяснял, что так будет безопаснее для меня. Он все время говорил о твоем предательстве, и в конце концов я поверила. Ты пропал, после того как я отдала тебе медальон, и не мог рассказать мне правду.

Древний город, который отец хотел подарить миру, остался безвестным. Оттуда вывезли все, что могло быть полезным, а его сравняли с землей.

Я сменила имя и переехала в другую страну, но не смогла избавиться от любви, что жила во мне. Любви, которой ты меня научил. Я начала новую жизнь, встретила человека, который стал моим мужем. Только благодаря тебе я смогла обрести счастье и позволила себе жизнь, в которой раньше себя просто не представляла. Я посвятила себя мужу и детям, и нисколько об этом не жалею.

Перед смертью Тома рассказал, как все случилось на самом деле. Признался в том, что схватил и помешал забрать меня из лагеря. Я проклинала себя за то, что поверила и смирилась, но сейчас понимаю, что это была банальная трусость. Мне проще было поверить в твое предательство, чем снова оказаться рядом с тобой после того, как я увидела, на что способны измененные.

В минуту слабости я наняла детективов, и они отыскали тебя. Я хотела увидеться с тобой, поговорить и попросить прощения за то, что не сделала этого раньше. Но с фотографий на меня смотрел молодой мужчина, который не постарел ни на год. Вечная молодость — дар, который обошел меня стороной. Я уже была старухой, которая не могла соперничать с красавицами в твоих объятиях. Ты бы посмеялся надо мной либо пожалел. Я поняла, что не выдержу разочарования в твоих глазах, и отказалась от своей затеи.

Я хотела прожить с тобой вечность, а провела короткую жизнь без тебя. Но пусть на краткий миг, я была счастлива, и это многому меня научило. Я никогда не забуду пасмурный, но теплый весенний день в Женвилье и звездное небо Крита, твои крепкие объятия и нежную улыбку. Я люблю тебя, Риган Хэйс-Эванс. И всегда буду любить.

PS.: Это письмо тебе передаст моя любимая внучка Аннабель. Она — единственный человек, которому я доверила свое прошлое. Я знаю, ты не причинишь ей зла в память обо мне.

Искренне твоя Ив.

Он перечитал письмо несколько раз, чтобы удостовериться в том, что не сошел с ума, пропустить сквозь себя. Прошлое остается в прошлом, пусть даже оно всеми силами цепляется за остатки воспоминаний, пытаясь выбраться на поверхность. Риган не пытался понять Ив, потому что не хотел искать оправданий её поступку. Все уже произошло, так к чему бередить старые раны. Она приняла решение провести свою жизнь без него, и это её право.

Риган достал из-под рубашки цепочку с амулетом, с которым не расставался шестьдесят два года, сдернул его одним рывком. Сейчас металл, который снаружи не мог причинить вреда снаружи, будто обрел ещё одно мерзкое свойство и обжигал кожу. Риган даже коснулся пальцами груди, чтобы удостовериться, что не осталось ожога.