Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

Илэш наклонила голову набок, всматриваясь в лицо Бронзового сбоку, но он продолжал пялиться в стену перед собой, уклоняясь от ее взгляда так же, как и от моего.

— Не могу отказаться, — смирившись, вздохнула она, — но предпочла бы большую ясность и некоторые пояснения.

— Позже, — отрезал Крорр, зыркнув в мою сторону, и только теперь, очевидно, заметил отсутствие у меня нашивки, и его щека дернулась. — Новобранец Войт, отныне ваш непосредственный командир декурион Илэш, — и сразу оговорился, как только женщина хотела что-то сказать, — с завтрашнего дня.

Он сделал рубящее движение в воздухе ладонью, словно подчеркивая закрытие данной темы и, не слишком-то вежливо повернувшись к Илэш спиной, стал раскатывать свой и мой матрасы рядом.

Ла-а-адно, я перестаю вообще хоть что-то понимать. Считанные часы назад, он вел себя так, будто ему и самому «особое» отношение ко мне поперек горла, а уж проявление его открыто просто недопустимо. А сейчас вот это. Илэш пожала плечами, как бы говоря мне «сама ничего не понимаю», и удалилась в тот угол, где устраивались на ночь остальные ликторы.

— Ложись, Летисия, — указал мне Крорр на место у стены, а сам устроился на боку с краю и возвышавшееся над его плечом в таком положении крыло, отрезало нас от остальных, как ширма.

— Могу я узнать, что происходит? — спросила, вытянувшись на спине и попытавшись снова встретиться глазами с ликтором. Но как бы не так. Он продолжал смотреть надо мной в стену.

— Я решил, что исходные обстоятельства для нашего взаимодействия были неверными, и мое первоначальное предложение о сближении в них действительно выглядело оскорбительным. — Черт, прозвучало все почти искренне, вот только это настойчивое избегание контакта глаз, создавало впечатление, что его едва ли не скручивает изнутри от подобного признания.

— Ты предлагаешь мне отношения?

— Я предлагаю тебе рассмотреть такую возможность теперь, когда больше не буду твоим командиром.

— Почему сейчас? Я могу не выжить завтра.

— Именно сейчас, потому что верю в то, что ты выживешь. — И теперь он уставился прямо на меня, вот только в его глазах была совсем не надежда, а скорее уж смесь злости и вожделения.

— Я могу подумать, или ответ нужен немедленно?

— Конечно думай, — улыбка Бронзового была кривоватой и прохладной, как змеиная кожа. — Ты ведь очень рассудительная девушка, Летисия. Спокойной ночи.

Он перевернулся на другой бок и будто невзначай край крыла накрыл меня от груди до середины бедра, окутывая еще и ошеломляющим ароматом.

Темнота душит и сжимает, давит на грудь всей толщей камня, что отделяет меня от безбрежных пространств неба. Пребывать здесь — мучительно, противоестественно. Нельзя оставаться там, где нельзя распахнуть крылья во всю ширь, дать волю мощи своего тела. Не важно, что стены еще не сжимают меня физически, они выдавливают из меня жизнь и адекватность по капле и без этого. «Нельзя здесь быть, нельзя, нельзя», — вопит все внутри. Зверь обвиняет, ярится, требует найти выход. Желает прорваться сквозь этот камень, толстое железо, живую плоть, преграждающую путь к небу. Уязвимость в любом проявлении — недопустима, убийственна, она порождает в душе кипящую злость, переливается в свирепую панику, смертельное отчаяние и снова становится яростью. Мне нужно выбраться, прочь, прочь отсюда. Нет неба над головой — нет жизни. Оковы человеческого тела невыносимы, унизительны, они самоубийство. Зверь не хочет признавать ни единой причины, оправдывающей заключение. Ему плевать на разум и необходимость, нет дела ни до чего, кроме нужды окунуться в ледяную синь бескрайнего простора. Убить всех без разбора и забыть о причинах тут находиться, отринуть всякую дурость в виде совести, привязанностей, чувства долга… Как же здесь все давит-давит-давит, расплющивает, крушит саму мою сущность, нет того, ради чего это стоит терпеть… Или есть?

— Летисия, — Мое имя, произнесенное тихо, но твердо голосом Крорра, вырвало из странного, чужеродного наваждения моментально, и я резко села, едва не ударив его лбом по лицу. — Кошмары?

Первый порыв — отшатнуться, но когда наткнулась плечом на стену, на мгновение вспыхнула оборонительная агрессия, и только потом разум догнал уже пробудившееся тело. Огляделась, сопоставляя липкую удушающую тьму во сне и нормально освещенный зал, полный спящих людей. Конечно, он производил удручающее впечатление своей замкнутостью, но не до такой же степени, чтобы приглючилось подобное. Клаустрофобией я так-то никогда не страдала. Да и в какой момент я уснула, так и не поняла. Казалось, это просто нереально перед нависшим над головой испытанием.

— Я что-то говорила во сне? — спросила у Бронзового, настороженно рассматривавшего меня.

— Нет, просто металась и издавала звуки, как при удушье.

Оно и было, хотя простым удушьем это и не охарактеризуешь. Меня как засунули под пресс и выжимали жизнь стремительным потоком.

— Случается у меня такое, — буркнула я, укладываясь на бок, спиной к ликтору.

Вранье, но не совсем. Почти такую же подавленность и утекание всей жизненной энергии я ощущала в первые месяцы «после Лукаса». Зачастую мне казалось, что осталась лишь моя оболочка, обескровленная и иссохшая.

— Рассказать не хочешь?

— Извини, но не о чем.

Пару часов до подъема мы так и пролежали — неподвижно, изображая спящих, но прекрасно зная, что это не так.

И наконец час «Х» настал. Раздалось громкое тяжеловесное лязганье, и появились местные ликторы, опять с оружием наизготовку. Вместо того чтобы повести нас наверх, открыли проход еще ниже.

— Летисия, помни все, что я тебе сказал, — тихо произнес Крорр, перед тем, как отдать команду строиться моим бывшим одногрупникам, а мне указал в сторону Илэш и ее подопечных.

Приблизившись, я почти ожидала от Киана каких-нибудь едких и пошлых комментариев, но он выглядел непривычно сосредоточенным, как будто ему совершенно не до моей персоны. А когда мы спустились еще на пару уровней в помещение, до мелочей похожее на первый зал Даров в бывшей цитадели, с таким же странным столбом посредине, то, кажется, вообще весь обратился в натянутую струну. Но совсем не надолго, считанные секунды спустя он расслабился, точнее будет сказать, что стал выглядеть разочарованным. Режим «серьезный Мак-Грегор» вырубился молниеносно, и если бы я не находилась рядом с ним, то и не заметила бы всех этих кратких метаморфоз до того, как он не сверкнул в мою сторону обычной ехидной ухмылкой. Но мне сейчас как-то не до него, потому что ноги реально быстро превращались в резину, пульс бухал в ушах все громче, перед глазами начали мельтешить черные точки, а нутро и мышцы скручивало в предчувствии скорой боли. А то, что нас даже в туалет не потрудились сводить, ничуть приятных ощущений не добавляло. Атмосфера вокруг, и до этого пропитанная электричеством человеческого страха, стала просто взрывоопасной, когда все ликторы, построив нас по цветовым секторам, покинули зал, что в корне отличалось от первого раза. Кто-то начал всхлипывать, высокий парень справа же шумно задышал, глядя перед собой остекленевшими глазами.