Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

— Я никогда не влюблялся, знаешь? — спросил он отстраненным голосом непонятно у кого, наверное, у себя. — Почему я не сделал этого раньше?

— Нет, я не хочу, — вдруг истошно заголосила смуглая девчонка с синей нашивкой и бросилась к начавшей закрываться двери. — Пожалуйста, я не вынесу этого еще раз.

— Лиана, вернись на место, — За ней ринулся парень из ее группы, но люк с безжалостным лязгом закрылся, и тут же погас свет. Словно и без этого все выглядело недостаточно ужасным.

Наступление кромешной темноты показалось оглушающим ударом не то что по голове, а прямиком по сознанию. Такое чувство, что вместе с освещением тут же пропал и весь воздух, мышцы напряглись в ожидании борьбы с неизвестной опасностью, легкие залило бетоном, стремительно выступил холодный пот. Поэтому, ощутив вдруг сильное сжатие на своих запястьях, я едва не заорала истошно и начала отчаянно вырываться. Но хватка оказалась подобна железным нерушимым оковам.

— Тихо, злючка, — прошептал Киан, вжавшись сзади всем телом, и властно вскинул мои плененные руки широко в стороны, как распял. — Нельзя сопротивляться, так ты только все задержишь в себе, и будет много хуже. Позволь этому дерьму войти и выйти прочь, представь, что это — просто вода, а ты — сосуд без дна. Не бойся утонуть, я не отпущу.

Последние его слова смыло первой волной пронзительной боли. Она атаковала одновременно повсюду, не имея никакого очага или хоть малейшей локализации, была везде. Вдох — и все мои органы чувств отказали. Я не видела даже окружающей темноты, не слышала ни намека на звук, на собственный крик, не понимала, двигаюсь или совершенно неподвижна, удерживает ли меня все еще Киан распростертой как перед полетом, или я корчусь в конвульсиях на полу, есть ли вокруг воздух, другие люди, нахожусь ли я еще в сознании или же провалилась в кошмарное забытье. Все вокруг меня и внутри стало невыносимой мукой, для объяснения степени которой не существовало слов — потому что понимания о прежних границах, объемах, степенях во мне сейчас не осталось. Я — сплошная бесформенная боль, растворенная в целом море такой же боли. В мировом океане боли. Во вселенной боли. Тонула в ней, погружаясь, погружаясь и все больше отдаляясь от чего бы то ни было осязаемого, за что можно бы ухватиться, чтобы вернуть себя себе же обратно. И длилось это неизвестно сколько, в пространстве сплошного страдания нет такой категории, как время. Но постепенно исчезала и сама боль. Она окончательно пропитала меня, растворила в себе, чувствовать я ее перестала. Меня вроде бы больше нет, и это оказалось внезапно приятным чувством. Спокойствие. Свобода от всего. Никаких желаний и стремлений…

«Иди назад. Ищи выход» — Это даже не голос в разуме, это нечто совсем иное, какой-то интуитивный зов, создававший вибрирующее движение в пространстве неподвижности. Он мешал.

«Назад. Немедленно возвращайся» — Вибрация стала грубым толчком, и от него я вдруг снова обрела плотность, стремительно вернув себе кости, мышцы, кожу — и все это опять дичайше болело, а еще я начала задыхаться и метаться в поисках глотка воздуха. Но где его возьмешь, если вокруг нет ничего и у этого ничего нет берегов, верха, низа, края?

«Я здесь. Держу. Чувствуй».

Я разве могу еще чувствовать? Выходит, могу, потому что что-то действительно происходило. Сперва это было тепло, потом настоящий тягучий жар, давление, это… возбуждение? Обратно в себя, в свои чувства и ощущения я прямо-таки влетела на бешеной скорости и сразу из состояния потерянности пришла в ярость. Потому что все это: и жар, и давление, и возбуждение — реальность. Подлая скотина Мак-Грегор уже не держал меня за руки, он нагло терся об меня сзади, с силой вжимая свой стояк между моих обтянутых кожаными штанами ягодиц, выцеловывал и облизывал мою шею, подбородок, мочку уха, постанывая, смакуя, как идеальную сладость. Обе его нахальные конечности под моей одеждой. Одна дразнила и сжимала мою грудь, вторую он бесстыдно запустил в мои брюки и вовсю наглаживал и натирал предельно чувствительную сейчас плоть, а я при этом бесконтрольно извивалась и жалась к нему в ответ. Обретенное назад тело жило своей жизнью, дрожало и таяло под его прикосновениями, упивалось ими, принимало жадно, как иссохшая земля влагу, и той же щедрой влагой проливалось в ответ, сжималось и натягивалось на грани финала. Какого хера.

— Я убью тебя сейчас на хрен, — зарычала и ударила его в лицо затылком со всей силой, что удалось в себе найти.

Киан немедленно отпустил меня и зашипел в темноте, но тут же перешел на придушенный смех.

— Злючка, обязательно было тебе опомниться так быстро? Все же так замечательно шло к твоему фееричному оргазму на моих пальцах, а ты все обломала.

— В тебе вообще есть хоть какое-то понятие о нормальности… совести, блин? — развернулась я и неожиданно поняла, что темнота больше не столь непроглядна, как раньше, она начинала сереть, позволяя проступить деталям. И звуки с запахами вернулись, но это совсем не радовало. Вокруг сплошной плач и выворачивающие душу стоны и вонь, источаемая переживавшими агонию человеческими организмами. — Я едва не умерла, а ты решил воспользоваться этим, чтобы облапать меня?

Мне и в голову не пришло спросить, почему он не корчился, как остальные. А зачем? Как будто уже и так не понятно, что ему эти пытающие нас Дары все равно, что раку щекотка.

— В моих планах пойти гораздо дальше простого лапанья, да обстановка какая-то нерасполагающая, но не суть. Ты не умирала и даже близко, уж поверь мне, я все контролировал. — Теперь даже могла разглядеть черты его самодовольной физиономии и то, как он беспечно пожал плечами. — А теперь кончай устраивать трагедию из-за своей поруганной девичьей чести и побудь немножко полезной.

— Какого…

— Цыц, — тихий окрик, как толчок в грудь, заставляющий невольно прикусить язык. — Скажи мне, где выход?

Я огляделась, но ничего не нашла. Еще раз, уже медленнее и внимательней, и снова ничего. Напряглась, сосредоточившись на единственном желании выбраться из этого ада, и мой взгляд, как по собственной воле, независимой от моей, заскользил по стене и остановился в определенном месте. Сначала чернота, как и везде, но спустя секунды с удивлением обнаружила, что вижу прямоугольник, контур которого был четко обрисован полосками очень тусклого призрачного света тоньше волоса. На таком расстоянии настолько мизерное свечение… никогда прежде мне не удалось бы его рассмотреть.

— Вон там, — пробормотала, указав в нужном направлении.

— Правильно, хорошая глазастая злючка. А теперь я буду передавать тебе людей, а ты их быстренько туда провожать.

— Зачем?

Киан молниеносно приблизился и, обхватив мой затылок, прижался губами к уху.