Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

Ждать окончания обследования нас отправили в соседний зал, куда и почти влетел Верховный спустя некоторое время. В полной тишине он пялился на нас, переводя глаза с одного кадета на другого, так, точно выбирал в уме индивидуальное орудие пытки или способ умерщвления. Жутко.

— Даю одну попытку любому из вас сообщить сведения, способные представлять для меня интерес. Гарантирую в обмен на действительно ценную информацию защиту и освобождение от ликторского договора, — отчеканил он.

Ого, вот это щедрость. Огромное искушение, только не вызывает эта жестокая бледная поганка у меня ни капли доверия. Он не из тех, кто по доброте душевной выпустит из своих лап беднягу, которому не повезло в них очутиться. Он скорее самолично голову тебе, Летти, откусит, а не свободой наградит.

— Какого рода сведения вас интересуют? — тут же оживилась Картер, да и Вероника нервно заерзала. Остальные стали недоуменно переглядываться.

Я нарочно старалась не смотреть на Мак-Грегора, но краем глаза видела, что он с присущим ему театральным талантом так же достоверно изображал изумление. Оставаясь при этом похожим на готовое выстрелить оружие.

— Все что угодно, что можно счесть странным или достойным внимания высшего руководства, — вкрадчиво ответил Белый, концентрируясь теперь на Мелинде.

— У меня есть такая информация, — обрадовалась сучка и вскочила с пола. — Кадет Войт состоит в сексуальной связи с декурионом Крорром и за это постоянно получает всякие послабления и прощение проступков. Он даже спускает ей нападение и угрозы другим кадетам, хотя было озвучено, что за это полагается наказание и даже смертная казнь.

— Это устаревшие сведения, не представляющие больше интереса, — отрезал Верховный, скривившись, как от целого лимона во рту, и вокруг Картер тихо, но презрительно зафыркали ребята. — Что-то еще? Более свежее и актуальное?

Ответом была тишина и гневное сопение добровольной стукачки-неудачницы.

— Что же, больше такой возможности предоставлять не собираюсь, — зло рявкнул главный ликтор и покинул помещение.

Отдых нам, само собой, не полагался — отправили собирать, перетаскивать и устанавливать двухъярусные койки со склада на черте каком подземном уровне в тот зал, где мы уже спали на полу. Все удобства своими руками, никто нас обслуживать не обязан. Там же нам Рилейф и читал очередную лекцию об основных видах используемого в Зараженных землях оружия.

— Декурион Рилейф, а когда мы уже от теории перейдем к практике? — поинтересовался кто-то из восседавших на своих койках кадетов.

— Тогда, когда мы сочтем вас достаточно заслуживающими доверия, чтобы дать в корявые ручонки нечто способное стрелять и убивать, — ухмыльнулся Синий. После прилета сюда он, как и остальные наши командиры, выглядел мрачнее обычного.

— Это типа никогда, — фыркнул кто-то.

И мне пришло на ум, что не так уж это далеко от истины. Ну в самом деле, не идиоты же ликторы, чтобы доверить убойную мощь тем, кто вполне способен обратить ее против них же. Может, они нас и прокачивали физически своими Дарами, но основной-то начинки в башке так просто не поменяешь. Все больше начинаю думать, что никаких солдат из нас сделать особенно и не стремились. Скорее уж, эксперимент ради самого эксперимента.

Покосившись на незаметно появившегося в спально-лекционном зале Крорра, натолкнулась на его пристальный задумчивый взгляд и пришла к неожиданному выводу, что наших непосредственных командиров тоже использовали, не посвящая в настоящий смысл происходящего. Вдруг опытам подвергаемся не только мы, но и наши наставники? В чем суть? Выработать полное безразличие или способность во всех вокруг видеть лишь объекты, пригодные для использования в определенных целях, а не живых людей — примерно так, как нас рассматривает их Верховный? Что только в голову не лезет, тогда как думать мне нужно не о судьбе нового поколения ликторов, а о собственной шкуре и способе свалить отсюда к чертям.

Отбой объявили сразу после ужина, на котором Бронзовый по-прежнему глядел на меня пристально и как будто с ожиданием, но не приближался. На утро же нас подняли и стали партиями по десять человек спускать на, оказывается, имеющемся тут лифте вниз и вниз, а потом оставили в одном из бесконечных, выдолбленных в камне коридорах, велев «просто найти путь наверх с помощью обретенного дара восприятия». Ну реально, это же проще простого в гребаном скальном, едва освещенном лабиринте, особенно учитывая то, что по факту никто из нас этого проклятущего Дара и не пережил бы, а значит, и пресловутого восприятия в необходимом объеме у нас, судя по всему, не имелось.

Мы слепым стадом шатались туда-сюда, но ходили по кругу, а может, и нет, но, однако же, и два часа спустя не достигли хоть каких-то помещений, носящих на себе отпечаток постоянного присутствия и использования. Все те же грубо вытесанные в камне коридоры, пустые залы и снова, и опять.

Мак-Грегор тащился позади всей толпы, как всегда искусно изображая общее для всех недоумение и растерянность. Ну еще бы, не в его интересах палиться и продемонстрировать всем способности с легкостью вывести нас куда нужно. И что остается? Так и блуждать тут до второго пришествия?

Восприятие, говорите? То есть должно проснуться нечто вроде интуиции, что будет вести нас в верном направлении, главное — очень возжелать оказаться где-либо? Очутиться в обществе Верховного мне не слишком улыбалось, но блукать тут без еды и воды — еще меньше.

Вот я и пошла туда, куда, что называется, «ноги несли», но звать с собой никого не стала: если заблужусь, не хочу отвечать еще и за кого-то. Но, как ни странно, вскоре за мной вереницей потащились и остальные, хотя и раздавались единичные реплики, вопрошающие, какого хрена мы идем именно сюда.

То, что мы на верном пути, я осознала минут через сорок, уловив изменение запахов, ведь, как ни крути, обитаемые помещения пахли по-другому, нежели заброшенные. Свернув за очередной крутой изгиб коридора, я едва не налетела на группу встречающих в виде Верховного и наших четырех командиров.

— Итак, Войт — первая и лучший результат, — только и сказал Белый, развернулся, кивнул Бронзовому и ушел.

Я так до конца и не поняла, что значило поведение Верховного, но одно ясно: некое обсуждение моей персоны происходит между ним и Крорром. Смысл этого нисколько не занимал бы меня, но вот волны негатива, исходившие от этого гадкого белесого летуна, не давали покоя. Сказать, направлены они на меня лично или на весь окружающий мир в принципе, было сложно. Что-то я до сих пор не заметила сколько-то хорошего от него по отношению хоть к кому-то. Чем дальше, тем больше первоначальный образ его белоснежного безупречного великолепия рассеивался, и он начинал представляться мне жирным пауком-альбиносом, сидящим в центре оплетшей всех и все сети, бесчувственной тварью, вообще не знающей, что такое чувства, без разницы, чьи они. И да, я в курсе, что у пауков нет крыльев, и в Белом не было ни капли жира и физических изъянов до нападения монстроптичек, но фантазия — территория, не поддающаяся особенно контролю, так что ничего не поделаешь. Вот эмоции Бронзового, несмотря на то, каким закрытым он поначалу мне представлялся, были теперь понятнее. Он явно колебался, но между чем и чем?