Галина Чередий - Крылья мглы [СИ]

— Мы на месте, — указал он на небольшой лаз на уровне земли, укрытый под нависавшим, как козырек, каменным уступом. Очень удачное расположение, надо сказать. Эту нору сто процентов не заметить с воздуха, да и проходя мимо, не сразу рассмотришь. — Дамы вперед?

Естественно, во времена нашего с Лукасом подросткового бродяжничества мне в каких только поганых местах ни случалось спать, но городские опасности были знакомы до мелочей, а вот здесь ожидать можно черт знает чего, учитывая, какие слухи ходили об этих Зараженных-Свободных землях.

— Если там паук размером с козу или стая бешеных енотов-людоедов, то имей в виду, что я из вредности восстану призраком, буду преследовать тебя каждую ночь и душить во сне до конца твоей жалкой жизни, — проворчала я, опускаясь на четвереньки, потому как по-другому туда было не забраться.

— Господи, мне еще так романтично никогда в любви и преданности до последнего вдоха не клялись, детка. Я тоже весь твой с потрохами, — в своей манере хмыкнул Киан. — А я думал, что первым делом ты прикажешь мне не пялиться на твою великолепную задницу.

— Типа это имеет хоть какой-то смысл.

Из дыры не слишком воняло сыростью или звериным мускусом, а впереди что-то мягко светилось, и это немного ободряло. Ползти пришлось метра четыре, дальше узкий лаз превращался в небольшую пещеру, выглядевшую вполне чистой, со сложенным посредине очагом и конструкцией из толстых ровных прутьев, скрученных веревками в некое подобие каркаса кровати. Света хватало для того, чтобы рассмотреть все, и излучался он из двух болтавшихся под потолком, плетеных шаров, в центре которых медленно плавали странные облачка, не имевшие конкретной формы. Там же, на высоте, достаточной, чтобы не добрались мелкие животные, но могли дотянуться люди, были подвешены еще какие-то свертки и что-то напоминавшее короб. Фигасе удобства у местных енотов.

Мак-Грегор не стал тратить время на рассматривание. Быстро, явно точно зная, что делал, отцепил один из свертков и через секунду уже встряхивал большую шкуру неизвестного зверя. Постелил ее на каркас у стены и взялся за следующую.

— Это что за место? Типа конспиративная нора шпионов? — спросила, опять невольно залюбовавшись на его быстрые, но не суетливые движения, обещавшие мне скорое наступление уюта и отдых. Но кто меня осудит за это подглядывание? Ради бога, Киан ведь до сих пор голый, а мне что, глаза себе выколоть, чтобы не замечать завораживающую игру его длинных, идеально сформированных мускулов под гладкой кожей?

— Схрон местных охотников, чтобы не ночевать под открытым небом. Ложе для моей госпожи готово. Падай, — пригласил Мак-Грегор широким жестом, и я не заставила себя упрашивать.

Вытянулась, позволяя телу ощутить кайф расслабления, и не поскупилась на протяжное, чуть ли не с поскуливанием «спасибо». Киан застыл надо мной, явно на пару секунд забыв, что собирался дальше сделать, но потом дернул головой, как отмахнулся от чего-то навязчивого, и отвернулся.

— Не засыпай, — ворчливо и с хрипотцой приказал мой спутник-спаситель-похититель, роясь в покачивавшемся в воздухе коробе. — Покормить тебя нужно.

Среди припасов нашлось вяленое мясо, прикольно хрустящие шарики с сырно-злаковым вкусом, правда, очень соленые, и фляжки с кисло-сладким, сто процентов алкогольным пойлом. Жадина Киан выделил мне всего по чуть-чуть, сказав, что сразу много непривычной пищи — плохо, дал запить, отчего в голове мигом зашумело и поплыло. Буквально десяток глотков, и нигде уже ничего не болело, я начала прямо-таки расплываться по ложу из шкур, как если бы мои кости стремительно растворились, а держать глаза открытыми давалось с большим трудом. Эх, как же тепло и хорошо внутри, и жизнь-то, в принципе, не так плоха и вроде обещает стать еще лучше. И Мак-Грегор внезапно уже не кажется таким уж безнадежным засранцем и скотиной, по крайней мере сейчас, когда сидит в чем мать родила на корточках передо мной.

— И после этого я озабоченный придурок, да? — ухмыльнулся он, поднимаясь… во всех смыслах этого слова. Похоже, я размышляла вслух уже какое-то время. — Ложись, повелительница спонтанного секса. Нам вылетать до рассвета еще.

— Пф-ф-ф, — фыркнула, падая на спину, потому как тело решило больше мне не подчиняться. — Мне никуда лететь не нужно. Завтра мы разбегаемся навсегда. Попробуешь утащить меня силой — я позже прирежу тебя во сне.

— Уснуть рядом с тобой в одной постели вряд ли мне светит в ближайшее время, Летти Войт, — пробилось бормотание Киана сквозь все уплотнявшуюся пелену, охватывавшую мой разум. Его сильное тело скользнуло мне за спину, прижимаясь самым непристойным образом, и я даже хотела возмутиться, но отключилась быстрее, чем воплотила это в жизнь.

Снилась мне какая-то безумная эротично-зоофильная каша: сумбур из ощущений, запахов, сплошная череда из слишком ярких, молниеносно вспыхивавших и тут же сменяющихся полной темнотой, будто нарочно сильно засвеченных, картинок, на которых были то сплетенные человеческие тела в бесконечно перетекающих позах, но непрерывном танце страстного слияния, то столкновение и скольжение друг по другу чешуйчатой рельефно-узорчатой кожи. Устрашающие когти, зубы, что впивались не для причинения боли, но для острейшего наслаждения. Женская гибкость и требовательная коварная податливость, способная заманить, принять, поглотить и подчинить любую силу и властность, против мужского напора и яростного, но покорного взаимному удовольствию вторжения и вместе с ним. Крылья, бьющие в судорогах экстаза с тяжким, проникающим глубже любой знакомой мне интимности звуком. Густой, как наркотический дурман, запах пота, льющееся уже потоком возбуждение, слезы так долго не наступающего освобождения…

Короче, проснулась я заведенной до такой степени, что не сразу и поняла, как сильно, аж до онемения, сжимаю бедра, гонясь за оргазмом, который, казалось, обязательно накрыл бы меня, продлись мои видения еще хоть чуть. И только пару рваных вдохов спустя сообразила, что между моих ног была зажата наглая лапища Мак-Грегора, а сам он трется носом о мою шею, обнюхивая, словно одержимый дегустатор-парфюмер, что нашел наконец свой идеальный букет ароматов и пребывал от этого едва ли не в прострации, не забывая, однако, толкаться утренним стояком мне в поясницу. На секунду или чуточку подольше, я позволила себе опять прикрыть глаза и просто парить на давно забытых, потрясающих ощущениях, которые способно подарить лишь вот такое пробуждение в объятиях и любимого, и уже до одури желающего тебя мужчины. Когда ты сама еще расслаблена и одновременно горяча спросонья, и все, что нужно для того, чтобы счастье длилось и становилось мощнее, — это безмолвно открыться его жажде, впустить в себя и выстанывать свой головокружительный кайф, пока он берет тебя с такой интенсивностью, будто голодал вечность, а не был внутри всего лишь какие-то часы назад.