Галина Чередий - Подмена

Но тогда зачем он начал раздавать тут обещания? Для чего давать голему имя, если, скорее всего, сохранить жизнь невозможно? Но в момент, когда она вот так лежала, скованная захватом его рук, и на их разгоряченной коже медленно высыхал пот после очередного свирепого слияния-сражения, деспоту необъяснимо хотелось продлить подобное еще на несколько ночей. Возможно даже, на очень много ночей. И чтобы в каждой из них она была вот такой же. Дико бесящей, нещадно дразнящей, ненасытной и одновременно податливой, в высшей степени принимающей всю степень его вожделения, до каких бы высот она не поднималась. Чтобы изнывала и задыхалась от желания к нему одному. Этого хотел и мужчина, и самец в нем. Но ведь это лишь малая часть его личности, причем не та, которой ему стоило гордиться и у чьих потребностей стоило идти на поводу!

Грегордиан ощутил новый мощный прилив злобы и возбуждения. Он один из архонтов Закатного государства, опора сиятельной четы, деспот, на ком лежит ответственность за тысячи чужих жизней, а еще он дини-ши, отчаянно желающий освободиться от всего этого. И на пути к его свободе эта… этот голем лишь препятствие! А их он привык сносить и уничтожать без всяких сожалений! Откатившись, он поднялся и пошел наружу из хижины тару-ушти. Оглянулся и разозлился еще больше. Не на ту, что спала, не ведая о его мыслях. На себя. Не желал он больше ее смерти. И это делало его слабым? Но разве не право сильного получать все желаемое любой ценой, несмотря ни на кого и ни на что? В его мире нет правил, которые нельзя нарушить, если обладаешь достаточной мощью и влиянием, лишь бы не бросал вызов самой Богине! А ей вряд ли есть дело до того, что он желает и голема сохранить такой, как сейчас, и решить проблему с рождением столь нужного наследника. Грегордиан усмехнулся еще раз, пройдясь по изгибам столь влекущего его тела взглядом. Значит, он получит, что хочет, хотя, может, и с отсрочкой. Но он ждал раньше, потерпит и еще. А если кто-то из бесполезных и заносчивых гоетов рискнет не оправдать его ожидания, то головы явно будут им тяжелы. В конце концов, их в Закатном государстве и за его пределами хватает, и в какой-то момент нужный найдется.

Когда Грегордиан выпрямился, практически протиснувшись через низкий и узкий входной проем, то запрокинул голову, глядя на звезды родного мира. Он не помнил, часто ли смотрел на них раньше — еще со времен детства и в свои частые краткие визиты, когда занимался наведением порядка в своих пределах, но сейчас ощущал, что скучал по ним. Зверь тревожно встрепенулся внутри, сбрасывая посторгазменную дрему, в которую был погружен уже некоторое время. Ему почему-то не нравилось отдаляться от голема. С того момента как они миновали Завесу, зверь был вечно недоволен, когда он уходил, поручая свою жертву чужим заботам. Но первое время Грегордиан испытывал нечто сродни жестокому удовольствию, нарочно держась на расстоянии и измываясь над своей второй половиной за столь сильную и безоговорочную тягу к этой раздражающей женщине. Сейчас же он предпочел успокоить ее, убеждая в том, что ничего голему не угрожает, пока они так близко. Хотя ответного импульса доверия так и не ощутил. Прекрасно! Ну, что же, еще один повод оставить ее себе. Ведь, как ни крути, обе его половины это он, деспот Грегордиан и есть. А себя он очень любит и не собирается ни в чем отказывать. И так-то у них со зверем нет особой гармонии, а сейчас выходит, что безопасность проклятой бабы для него приоритетнее приказов разума. Быстро прошагав к резервуару, питаемому лечебным горячим источником, он соскользнул в воду, смывая с себя запах секса, и глубоко вдохнул несколько раз, выгоняя его из легких.

— Могу я присоединиться? — раздался голос Алево, шаги которого деспот прекрасно слышал издали.

— Конечно, друг мой! Ты уже насытился? — спросил, бросив краткий взгляд на своего самого доверенного асраи. — Так быстро?

— Я уже не так молод, как Сандалф и Хоуг, — на это деспот покачал головой и расслабленно засмеялся, притягивая пристальный взгляд блондина. — Ладно, просто ласки змеек давно утратили для меня новизну. Так что я скорее уж заскучал, нежели насытился. А что с тобой, мой архонт? Мне сказали, ты отказался от общества тару-ушти.

— Мне оно оказалось без надобности, — Грегордиан чуть нахмурился и откинул голову на край водоема, будто желая скрыть эмоции, написанные на его лице.

— Могу я сейчас говорить в полной мере как твой друг, а не как боящийся не угодить подданный, мой архонт? — Алево расположился напротив своего господина, нарочито глядя куда-то мимо него в темноту.

— У тебя всегда было и есть это право, друг мой, — дернул мощным плечом деспот. — Я лишь предупреждал не вставать на пути в моменты гнева моего или зверя.

— Я знаю, что если мне случалось попасть под горячую руку, то в том только моя вина. Не об этом речь. Я хочу спросить тебя о големе, — Алево остановился, заметив, как напряглась челюсть деспота, и выжидая его реакции, но тот лишь сухо кивнул, давая позволение продолжить.

— Я заметил, что она оказывает на тебя некое воздействие. — Грегордиан мгновенно поднял голову и предостерегающе прищурился, однако асраи продолжил: — Она очень злит тебя, когда отвергает, и при этом делает как никогда спокойным, когда принимает.

— Кажется, ты немного запутался! Никто не отвергает меня, друг мой, — изогнув губы в циничной усмешке, процедил деспот. — И мне не нужно, чтобы она меня принимала. Я ее могу взять и беру, когда хочу.

— Несомненно, все именно так, мой архонт, — склонил голову Алево, четко осознавая, что эта часть темы закрыта. — Могу я тогда просто узнать твои планы на ее счет? Я знаю, что задавал тебе этот вопрос прежде, но с того момента все сильно изменилось, особенно статус самой женщины.

Грегордиан какое-то время пристально смотрел на своего собеседника, будто напоминая сам себе, что перед ним друг и ближайший помощник, а не ищущий его уязвимые места агрессор, но потом снова расслабился, разложил руки по сторонам и откинул голову.

— Возможно, все и не настолько уж изменилось, как кажется на первый взгляд, — сказал он негромко, глядя в небо, где стали проявляться первые признаки скорого рассвета. — Я хотел оставить эту женщину себе, забрав в наш мир. Так и произошло. Впредь так останется.

— Останется? Но как быть с тем… — начал блондин, но деспот сразу прервал его.

— Мы разыщем гоета, который сможет вернуть Илве лишь часть души, достаточную для того, чтобы она могла дать жизнь полноценному потомству. Но это никак не должно отразиться на големе, на ее личности и сознании. Желаю оставить все, как есть сейчас.

— Но, мой архонт, что, если это невозможно? — Алево, казалось, прекрасно отдавал себе отчет, что ступает на зыбкую почву, но останавливаться явно не собирался.